Плаванье в ночном бассейне

[Ира Зайцева]

- Четыре... Пять... Шесть... Хм, строго говоря, по правилам я должен предложить вам встать, как полагается, - он посмотрел на заплаканную девочку и продолжил неожиданно добрым, проникновенным голосом, - поверь мне, пожалуйста, Ирочка, сейчас ты сама себя наказываешь гораздо больнее и страшнее, чем это могу сделать я или кто-либо еще. Да, ты очень провинилась и сделала все, чтобы усугубить ситуацию, но все же такого наказания ты не заслуживаешь.

"Что он имеет ввиду? Он передумал?" - внутри поднялась надежда.

В соседней комнате ты можешь умыться, успокоиться, если ты пообещаешь мне, что не будешь делать глупостей и тянуть время специально, я останусь здесь и не буду смотреть. Хорошо? Когда будешь готова, выходи и сразу ложись на скамейку.

Надежда опять испарилась.

Да, потом тебе будет больно, но это не так страшно, чтобы самой так себя терзать. И не стоит настолько стесняться собственного тела - я понимаю, что стыдно и неприятно так вот раздеваться по приказу, но раздеваешься же ты у врача? Сейчас ситуация примерно такая же - я просто выполняю свои обязанности, а тебе предстоит довольно неприятная, но непродолжительная процедура.

- Ха, успокоил... Сам бы попробовал на моём месте оказаться... И что это он такой добренький стал? :-s - она сама не замечала, как мысленно отвечает на его слова.



Ире очень хотелось пойти в ванную комнату, но она боялась, что у нее не хватит мужества из нее потом выйти. - "Он так говорит, как-будто 30, нет, 36 розог, это такой пустяк!" - При этой мысли внутри у нее всё перевернулось. - "Уж лучше бы, вообще, меня отпустил!

Кивнув, Ира пошла в ванную комнату и закрылась там. Схватив полотенце, висевшее на крючке, она завернулась в него и открыв кран, плеснула себе в лицо немного холодной воды. Она столько пережила за сегодня, что ей бы хватило этого на всю оставшуюся жизнь. Девочка смотрела на себя в зеркало и не могла поверить, что это она - Ирина Зайцева, всегда такая хитрая и любящая приключения, сейчас стоит здесь без одежды в ожидании второй, за этот день, порки и не может никуда убежать. А куда здесь бежать? Она уже и так натворила делов, ей не хотелось еще больше злить Матюшина, но как же сейчас трудно будет выйти отсюда.

- "Ты это сделаешь. Ты выйдешь отсюда и ляжешь на скамейку." - заговорила в ней гордость. "Заткнись!" - огрызнулась на нее Ира. - "Тебя что ли сейчас пороть будут?" - она глубоко вздохнула. - "Сколько там уже времени прошло? Нет, к этому готовой быть невозможно. Чем дольше я здесь сижу, тем труднее мне будет!"

И она вышла в рыдальню. Дойдя до скамьи, она скинула полотенце и легла, отвернувшись от Александра Петровича, желая, чтобы всё побыстрее закончилось.

[Матюшин]

Кивнув, Ира пошла в ванную комнату и закрылась там. Схватив полотенце, висевшее на крючке, она завернулась в него и открыв кран, плеснула себе в лицо немного холодной воды. Она столько пережила за сегодня, что ей бы хватило этого на всю оставшуюся жизнь. Девочка смотрела на себя в зеркало и не могла поверить, что это она - Ирина Зайцева, всегда такая хитрая и любящая приключения, сейчас стоит здесь без одежды в ожидании второй, за этот день, порки и не может никуда убежать. А куда здесь бежать? Она уже и так натворила делов, ей не хотелось еще больше злить Матюшина, но как же сейчас трудно будет выйти отсюда.

Матюшин сидел, нервно постукивая пальцами по столу - он тоже пытался успокоиться, ему уже было жаль эту худенькую хитрую девчонку - слишком хитрую: "Ну, почему добрая половина из них сначала шалит, надеясь избежать наказания, потом они прячутся и переживают, как бы не влетело, потом, когда уже ясно, что наказание неотвратимо совершают масу глупостей и гадостей и получают втрое больше, чем могли бы?! Вот не хочется же мне ее пороть - слезами весь пол залила, боится очень, стеснительная к тому же, но ведь надо, иначе в следующий раз будет хуже" - думал он.

И она вышла в рыдальню. Дойдя до скамьи, она скинула полотенце и легла, отвернувшись от Александра Петровича, желая, чтобы всё побыстрее закончилось.

- Очень хорошо. Я видел, как трудно тебе было сделать это, но ты все же справилась с собой - молодец. За это дополнительных шести розог не будет. И первые десять, обещанные за бассейн, будут девичьими, следующие двадцать, за ложь и увертки, будут розги "для мальчиков" - ты скоро поймешь разницу. Сейчас я привяжу тебя, пожалуйста вытяни руки вперед. Не пытайся как-то вытерпеть это все - этого от тебя не требуется и помешать наказанию ты просто не сможешь. Если захочешь - кричи сколько угодно , я знаю, некоторым так легче.

Тем временем он крепко и основательно привязал ее за ноги за руки, выбрал прутик, подошел к скамье. Ира, худенькая, бледная, с кожей словно прозрачной - все жилочки видно, показалась ему трогательно беззащитной. Матющин вздохнул. Пару раз взмахнул розгой в воздухе на пробу - холодные капли с прутика полетели на спину и ягодицы девочки.

- Я буду пороть тебя очень неторопливо, чтобы ты успевала отдышаться и расслабиться между ударами - это менее мучительно. Начнем...

- Вшшшшуххх! - свистнула розга и смаху смяла худенькие ягодицы.

[Ира Зайцева]

- Очень хорошо. Я видел, как трудно тебе было сделать это, но ты все же справилась с собой - молодец. За это дополнительных шести розог не будет. И первые десять, обещанные за бассейн, будут девичьими, следующие двадцать, за ложь и увертки, будут розги "для мальчиков" - ты скоро поймешь разницу. Сейчас я привяжу тебя, пожалуйста вытяни руки вперед. Не пытайся как-то вытерпеть это все - этого от тебя не требуется и помешать наказанию ты просто не сможешь. Если захочешь - кричи сколько угодно , я знаю, некоторым так легче.

Ира вытянула руки и закрыла глаза. Ей совсем не хотелось видеть, как он готовит ее к порке. То, что Матюшин простил ей 6 розог, не вызвало у нее никаких эмоций, так же, как и сообщение, что первые 10, будут розги для девочек. Она и правда не понимала разницу между ними.

Девочка лежала и думала о маме. Как хорошо было бы, если мама смогла ее сейчас забрать отсюда и она бы никогда больше не увидела ни этот страшный Лицей, ни физика, ни розог. - "Мама, мамочка, где ты?" - слёзы опять покатились из глаз.

- Я буду пороть тебя очень неторопливо, чтобы ты успевала отдышаться и расслабиться между ударами - это менее мучительно. Начнем...

- Вшшшшуххх! - свистнула розга и смаху смяла худенькие ягодицы.

Она слышала пару раз, как розги просвистели в воздухе, но больно не было. Мокрые капли упали ей на спину. Ира вздрогнула. - "Что он там делает?" - Опять раздался свист и стало нестерпимо больно.

- Ааааай, - закричала она. К такой боли Ира была совсем не готова. Она попыталась дернуть ногами, но они были крепко привязаны. "Мне - конец, я сегодня умру!" - пронеслась мысль, - "Я не выдержу еще 29 ударов."

[Матюшин]

- Ааааай, - закричала она. К такой боли Ира была совсем не готова. Она попыталась дернуть ногами, но они были крепко привязаны. "Мне - конец, я сегодня умру!" - пронеслась мысль, - "Я не выдержу еще 29 ударов."

- Ничего, не так уж это ужасно. Подыши, расслабься.

Он подождал, пока туго натянувшиеся ягодицы обмякнут, дыхание девочки немного успокоится, и снова взмахнул розгой. Потом еще раз. Матюшин действительно порол с очень большими паузами, давая девочке немного передохнуть между ударами, но эта же неторопливость позволяла ей в полной мере прочувствовать все оттенки медленно затухающей боли после каждого удара.

После пятой розги он сменил прутик, встал по другую сторону скамейки, снова пару раз свистнул мокрой розгой в воздухе на пробу и продолжил. На бледной попе уже отчетливо проступила "лесенка" из пунцовых припухших параллельных полосок.

[Ира Зайцева]

- Ничего, не так уж это ужасно. Подыши, расслабься.

"Он что, издевается?" - вспыхнула Ира. Но долго думать над этим не стала, так как он снова ее ударил.

- Аааааа!!!!!! - она не смогла сдержать крик.

Все руки были уже мокрыми от слёз. Ей было так больно, как никогда в жизни. Порка ремнем ей показалась просто раем, по сравнению с розгами. И Ира почувствовала прилив благодарности к Тамаре Андреевне за то, что она ее пожалела. Зато обида на Матюшина всё росла.

"Ну что он так медленно, как-будто расстягивает себе удовольствие!" - Ира уже так плакала, что даже не обратила внимание на паузу, когда он пошел менять розги. Вся попа просто горела и боль не прекращалась ни на секунду.

[Матюшин]

- Аааааа!!!!!! - она не смогла сдержать крик.

Все руки были уже мокрыми от слёз. Ей было так больно, как никогда в жизни. Порка ремнем ей показалась просто раем, по сравнению с розгами. И Ира почувствовала прилив благодарности к Тамаре Андреевне за то, что она ее пожалела. Зато обида на Матюшина всё росла.

- Ну-ну... После перого десятка небольшая передышка. А я пока выберу розги для следующих двадцати. - Он отошел к "мальчишечьей" кадушке, некоторое время выбирал прутья поровнее и погибче, потом вернулся, - Это было за бассейн после отбоя и незнание правил, а теперь добавка за вранье и отвратительное поведение.

Розга снова свистнула, только это была уже не та розга - длиннее и толще, хорошо вымоченная. Толстый физик и мысли не допускал, что пороть можно не в полную силу - словно гольфист, он вкладывал в удары инерцию всего своего мощного туловища. Худенькая пока была уже не бледной, а багровой с фиолетово-пурпурными разводами синячков от талии и до бедер и даже ножки, на пару сантиметров ниже попы, пересекала яркая красная полоса - Матюшин разок промахнулся.

[Ира Зайцева]

- Ну-ну... После перого десятка небольшая передышка. А я пока выберу розги для следующих двадцати. - Он отошел к "мальчишечьей" кадушке, некоторое время выбирал прутья поровнее и погибче, потом вернулся, - Это было за бассейн после отбоя и незнание правил, а теперь добавка за вранье и отвратительное поведение.

Матюшин порол ее так больно, что у девочки искры сыпались из глаз и ей казалось, что она не выдержит и умрёт. Крики вырывались после каждого удара и потом переходили в громкие рыдания. - "Неужели еще только десять?" - она думала, что получила уже не меньше двадцати. Считать у нее никак не получалось, т.к. каждый раз, когда розга касалась ее тела, ее охватывала такая пронзительная боль, что она не могла ни о чем думать.

Пока Александр Петрович менял розги, Ира немного пошевелилась на скамейке, но тут же пожалела об этом - волна боли разлилась по всему телу.

Розга снова свистнула, только это была уже не та розга - длиннее и толще, хорошо вымоченная. Толстый физик и мысли не допускал, что пороть можно не в полную силу - словно гольфист, он вкладывал в удары инерцию всего своего мощного туловища.

Девочка просто завопила от такого удара. Теперь она могла оценить разницу между розгами "для девочек" и розгами "для мальчиков".

- "За что он так сильно меня бьёт? Я же потом неделю сидеть не смогу! Ненавижу его!" Ира действительно, в данный момент, ненавидела его всем сердцем. - "Я ему отомщу! Я никогда не смогу его простить!". - Глубокая обида поселилась у нее в душе и с каждым ударом становилась всё больше и больше.

[Матюшин]

Девочка просто завопила от такого удара. Теперь она могла оценить разницу между розгами "для девочек" и розгами "для мальчиков".

Громкие крики совсем не смутили Матюшина, а вот пара капелек крови, выступивших из маленьких ссадинок - кажется, он все же неудачно выбрал одну из розог - заставили его недовольно поджать губы. Он даже задержал на пару секунд руку, размышляя, не прекратить ли порку, но оставалось всего три удара и прощать и их было бы тоже не совсем верно. Розга снова опустилась на девичью попку. Так же сильно и резко, как раньше. А потом еще раз. И, когда всхлипы и вздохи немного утихли, снова - последний удар был самым сильным.

- Порка закончена, сейчас я тебя отвяжу. Не торопись вставать - сейчас это может быть сложно.

Он подобрал полотенце и отошел к столу.

- Одеваться пока нельзя - встань в угол, попку руками не закрывай. Так положено. А я пока сделаю запись в журнале.

[Ира Зайцева]

Громкие крики совсем не смутили Матюшина, а вот пара капелек крови, выступивших из маленьких ссадинок - кажется, он все же неудачно выбрал одну из розог - заставили его недовольно поджать губы. Он даже задержал на пару секунд руку, размышляя, не прекратить ли порку, но оставалось всего три удара и прощать и их было бы тоже не совсем верно. Розга снова опустилась на девичью попку. Так же сильно и резко, как раньше. А потом еще раз. И, когда всхлипы и вздохи немного утихли, снова - последний удар был самым сильным.

Как она кричала! Были моменты, когда перед глазами всё темнело и кружилось. Ей казалось, что этот кошмар никогда не закончится, хотя прошло не больше 5 минут. На последнем ударе она подумала, что еще один такой она не выдержит. Но тут Матюшин сказал:

- Порка закончена, сейчас я тебя отвяжу. Не торопись вставать - сейчас это может быть сложно.

Ира даже представить не могла, что она сейчас сможет встать и хотя руки и ноги были уже свободны, она боялась пошевелиться и еще пару минут продолжала лежать.

- Одеваться пока нельзя - встань в угол, попку руками не закрывай. Так положено. А я пока сделаю запись в журнале.

Девочка с трудом заставила себя встать. Ей хотелось остаться одной и лежать, чтобы ее никто не трогал. Поэтому, когда физик сказал, что ей надо стоять в углу, она возненавидела его еще больше.

- "Мало ему что-ли? Я и так еле на ногах держусь, а ему, видно, хочется совсем меня здесь замучить. И что я такого сделала? Ну пошла в бассейне купаться, я ведь не знала всех правил здесь. Я не заслужила такого наказания!"

Она совсем не считала себя виноватой и, если после наказания Тамары Андреевны, она хотела извиниться, то сейчас даже об этом и не думала.

Она сжала зубы и пошла в угол. Боль отдавалась в каждом шаге, но Ира не разрешила себе останавливаться. Из губы текла тонкая струйка крови - по-видимому, она прокусила ее во время порки, но даже не заметила этого.

[Матюшин]

Девочка с трудом заставила себя встать. Ей хотелось остаться одной и лежать, чтобы ее никто не трогал. Поэтому, когда физик сказал, что ей надо стоять в углу, она возневидела его еще больше.

Она сжала зубы и пошла в угол. Боль отдавалась в каждом шаге, но Ира не разрешила себе останавливаться. Из губы текла тонкая струйка крови - по-видимому, она прокусила ее во время порки, но даже не заметила этого.

Тем временем Матюшин шуршал страницами толстого журнала, что-то писал довольно долго - изложение прегрешений лицеистки Зайцевой заняло почти целый лист.

- Ну вот и все, выходите из своего угла. А вы - молодец, сударыня, для первого раза, да еще такого, поведение вполне достойное. Пока вы не одеты, я дверь отпирать не буду на всякий случай - вы скажите мне, когда будете готовы. Если хотите, умойтесь или даже примите душ, только осторожно и не очень горячий, хорошо? Я подожду, вы не торопитесь. И, если позволите, маленький совет практического свойтва: не надевайте сейчас трусиков - у вас на теле есть ранки, ссадины, и трусики испортите и вам будет больнее. До комнаты вы и в юбочке замечательно добежите, никто вас так подробно разглядывать не будет.

[Ира Зайцева]

- "Как он может так спокойно ко всему относиться? Советы решил раздавать! - "...до комнаты вы и в юбочке замечательно добежите..." Он что, думает, что я сейчас бегать могу?!" - Ира просто кипела от возмущения. Ей так плохо, а он над ней смеется! И никакого сочувствия! - "Я этого никогда не забуду!" - С сегодняшнего дня, Матюшин был записан в список ее самых лютых врагов.

Вытерев слёзы, согнутой в локте, рукой, Ира плюнула на его советы и стала одеваться. Первыми она надела трусики. Боль вспыхнула в высеченной попе, но Ира даже не поморщилась. Теперь, когда наказание осталось позади, в ней снова заговорила гордость. И она решила, что не станет тут мыться-умываться, а пойдет сейчас же в свою комнату. С трудом одевшись, она холодно посмотрeла на Александра Петровича. Во взгляде ее была ненависть, но голос звучал спокойно:

- Я могу идти?

[Матюшин]

- Я могу идти?

- Да, конечно. - Он открыл дверь. - Я вижу, вы сердитесь на меня, хм... к тому есть известные основания, но, уверяю вас, вы получили именно то, что сами же и заслужили. И даже немного менее того. Когда завтра пойдете на завтрак обратите внимание на "столб позора" - вы запросто могли очутиться там, в том виде, в каком стояли в углу. Всего доброго. Надеюсь, в будущем вы будете внимательнее и осторожнее и посещения этой комнаты будут редкими исключениями в вашей жизни, - Матюшин очень постарался изобразить любезную улыбку

[Ира Зайцева]

Ничего не ответив, Ира прошла мимо физика и вышла из рыдальни.

Она медленно брела к себе в комнату, держась одной рукой за стенку - ее шатало от усталости и боли. К тому же, она была голодной. Пришлось пропустить ужин, а на обед она почти ничего не ела. Только одна мысль крутилась в голове: "Дойти бы до своей комнаты и лечь."

Она не хотела ни о чем думать, не хотела ни с кем общаться... Хотя, нет - ей хотелось, чтобы Тамара Андреевна была сейчас рядом и пожалела ее. К ней девочка чувствовала доверие.

Как только Ира зашла к себе в комнату, она еле успела дойти до кровати и лечь и сразу отключилась.

[Ира Зайцева]

Она проснулась в 4 утра. В комнате с вечера горел невыключенный свет и пару минут Ира лежала и смотрела на фотографию своих родителей. Еще год назад, Ира была веселым, беззаботным ребёнком, имела любящих родителей. Сейчас у нее никого не было, ее родная тетя сдала ее в этот проклятый Лицей, с ней даже не было ее самой лучшей подруги - Аньки. Слёзы стали подступать к глазам, но Ира запретила себе плакать. Она подумала о Матюшине.

"Вот гад! Ему с самого начала нетерпелось меня наказать. Ну я ему покажу Кузькину мать! Для начала, я вызубрю его дурацкую физику, чтобы от зубов отскакивало, а потом начну мстить! Тут главное не спешить!"

Ира встала. Боль сразу напомнила о себе и девочка сжала зубы, чтобы не застонать. Юбка и блузка были сильно помяты - она спала не раздеваясь. Она сняла с себя одежду и накинула халат. На трусиках было несколько пятен крови. Она тут же подошла к зеркалу и, повернувшись спиной, посмотрела на себя. От увиденного, у нее глаза на лоб полезли: вся попа была сине-фиолетовой, даже на ногах светилась жирная полоса от розги. В некоторых местах опять появились капли крови, т.к. она резко сняла трусики. Тошнота подкатила к горлу и Ира закрыла себе рот ладонью. Такого она даже представить себе не могла.

"Как я буду сегодня сидеть на уроках? Уроки! Я даже не доделала их до конца! И всё из-за физика! Все мои беды из-за него! Ох, как я его ненавижу!" Решение пришло само собой. "Я не пойду сегодня учиться. Попрошу Тамару Андреевну мне разрешить остаться здесь и лежать в кровати целый день."

Она подошла к столу, написала записку для своей классной и пошла мыться. Лицей спал и в коридорах было очень тихо... Быстро дойдя до душевой, Ира закрылась, сняла халат и полезла в прохладную воду. Выйдя из душа, она дошла до кабинета химии и сунула записку под дверь:

"Тамара Андреевна, разрешите мне не ходить сегодня на занятия. Я себя плохо чувствую. Ира Зайцева."

Потом она вернулась к себе в комнату, погасила свет и легла. - "Надо найти выход, как затащить Аньку сюда учиться. Мы с ней вдвоём не пропадем! ". С этой мыслью она опять заснула...

[Тамара Андреевна]

Открыв дверь кабинета химии, я обратила внимание на небольшой листочек, лежащий на полу.

"Тамара Андреевна, разрешите мне не ходить сегодня на занятия. Я себя плохо чувствую. Ира Зайцева."

Я забеспокоилась. Заболела? Или.. Возможно, что собеседование с Александром Петровичем прошло для новенькой не очень гладко.
Я вздохнула. Повесила на вешалку в лаборантской пальто, вышла из класса и закрыла дверь на ключ.
До подъема оставалось еще с полчаса. В записке написано "сегодня". Значит девочка подбросила ее ночью или на рассвете. Я поспешила в девичье крыло.

Стучать в дверь я не стала. Жалко было побеспокоить в сладкие утренние часы Иру и ее соседок. Я приоткрыла дверь. Девочка тихо посапывала в кровати. Я присела рядом и протянула, но тут же отдернула руку, боясь разбудить ребенка. Пусть спит.

Я сидела и смотрела на лицо спящей девочки.