"Помнят с горечью древляне" (последствия семинара)

[Аркадий]

Аркадий, кажется, уже взял себя в руки. Это снова был просто педагог.

- То есть, тебя лучше не провожать? Ну, как знаешь. Вань, ты только пойми на будущее: любить – не значит отмазывать. Любить – значит понять, помочь, поддержать. Если бы те, кого мы любим, оставались в тепличных условиях, идеалом человечества были бы дебилы, пациенты больницы: их кормят-поят, никуда не пускают, опасного в руки не дают. Любимый человек всегда набивает себе шишки, и ты тут нужен, чтобы ему помочь. А не чтобы получить эти шишки вместо него - просто не получится. Понимаешь?

- Лад, а ты сегодня поняла, кажется, одну очень важную вещь: самые болезненные удары – те, которые бьют не по тебе. И вообще ты сегодня очень меня порадовала!

- И напоследок: ребята, давайте жить дружно!

- А теперь иди, Ванька. В героя не играй, трусы в комнате сними, одень там что-нибудь длинное. И сегодня уж посиди в комнате, поразмышляй. А я тебе все-таки из медпункта что-нибудь принесу – Марь Иванна наверняка знает, что в таких случаях поможет. И ужин из столовой попрошу передать попозже.

(видя выражение Ладкиной мордашки, добавил, не дожидаясь вопроса):

- Да, в гости к нему можно.

[Ваня]

- А теперь иди, Ванька. В героя не играй, трусы в комнате сними, одень там что-нибудь длинное. И сегодня уж посиди в комнате, поразмышляй. А я тебе все-таки из медпункта что-нибудь принесу – Марь Иванна наверняка знает, что в таких случаях поможет. И ужин из столовой попрошу передать попозже.
(видя выражение Ладкиной мордашки, добавил, не дожидаясь вопроса):
- Да, в гости к нему можно.

Ваня внимательно выслушал все, что сказал Аркадий Викторович. Наверное, не его вина была в том, что он услышал только два слова "иди, Ванька". Он вышел и опустив голову побрел к себе. В коридорах было пусто, откуда-то донесся остаточный запах дыма и Ваня болезненно сморщился.
Он был в такой прострации, что если кто и видел его по дороге, сам Ваня ни на кого не обратил внимания.
Дошел до своей комнаты. Конечно, надо было бы, по совету Аркадия Викторовича, немедленно переодеться. Но он просто рухнул лицом на кровать, только лишь снял неудобные сабо (надо бы вернуть Тамарке).
Снова и снова, перед его глазами проходило все, что произошло сегодня. Бесконечный фильм под аккомпонемент тяжелой, вязкой, бесконечной боли.
Ваня встал, напился воды из под крана и опять лег на кровать.

[Аркадий]

Минут через десять в дверь Ваниной комнаты постучали.

[Ваня]

Минут через десять в дверь Ваниной комнаты постучали.

- Открыто, - сказал Ваня. Он не знал, кто пришел в гости, но в любом случае обрадовался, что так и не надел импровизированную юбку. Жаль только умыться не успел.

[Аркадий]

На пороге стоял Аркадий с дымящейся чашкой в одной руки и тюбиком – в другом.

Ну вот, а еще говорят, что все сказанное во время порки прекрасно усваивается и надолго запоминается! С этим мальчишкой – явно наоборот.

- Ванька, ну что же ты! А ну давай быстренько снимай свои штаны, еще чего придумал! Сейчас я тебя намажу, наша добрая фея дала вот… нитрофиброглюкохрюкоантипоркин называется, очень хорошо помогает. А еще я тебе чаю принес… не скажу, с чем. Но ты выпей.

(от чашки шел сладкий запах, в котором чувствовались травы и некая толика алкоголя).

- А потом намажем тебя. И ложись в кровать. Так будет удобнее. Не исключаю, что к тебе будут посетители… одна по крайней мере явно собиралась заглянуть. Уж теперь-то не геройствуй, отдыхай, Ванюшка... Отгеройствовался... Завтра будешь трусы с такими же воплями переодевать. Зачем это нам надо?

[Ваня]

На пороге стоял Аркадий с дымящейся чашкой в одной руки и тюбиком – в другом.

«Жаааль. Думал, Ладка».
До этой минуты Ваня не понимал: хочет он, чтобы к нему заглянула Лада, или нет? Но когда на пороге, вместо девочки возник Аркадий Викторович, вдруг стало пусто и больно, в душе лопнула надежда, которую он до этого даже не ощущал.

- Ванька, ну что же ты! А ну давай быстренько снимай свои штаны, еще чего придумал! Сейчас я тебя намажу, наша добрая фея дала вот… нитрофиброглюкохрюкоантипоркин называется, очень хорошо помогает. А еще я тебе чаю принес… не скажу, с чем. Но ты выпей.

(от чашки шел сладкий запах, в котором чувствовались травы и некая толика алкоголя).

- Спасибо, Аркадий Викторович, - растерянно сказал Ваня, встав и принимая из его рук чашку. По пути напиток немного остыл, поэтому мальчик выпил его, не отрывая губ от края чашки. Питье было ароматным, сладким и чуть-чуть хмельным («просто День нарушений сегодня», - подумал Ваня).
Аркадий Викторович стоял рядом, ждал, когда он допьет. Ваня вернул чашку, взглянув на его руки. Те самые, которые еще полчаса назад (или целую вечность) причинили ему столько боли и стыда. Нет, не стыда, позора.
Взглянул на лицо Аркадия Викторовича, спокойное и заботливое. Вспомнил, каким оно было в «рыдальне». Впрочем, вспомнил, каким оно было в классе, когда тот выгонял всех в коридор, проверяя – не остался ли кто-нибудь в дыму.
Еще никогда за свою жизнь Ваня не чувствовал себя настолько виноватым перед человеком, который при этом, был бы виноват перед ним.
«Хочет мне помочь. А еще – взглянуть на последствия своих трудов. Может, мне в больницу надо».

- А потом намажем тебя. И ложись в кровать. Так будет удобнее. Не исключаю, что к тебе будут посетители… одна по крайней мере явно собиралась заглянуть. Уж теперь-то не геройствуй, отдыхай, Ванюшка... Отгеройствовался... Завтра будешь трусы с такими же воплями переодевать. Зачем это нам надо?

Лопнувшая струнка надежды соединилась. «Будут посетители. Одна, по крайней мере».
Ваня поднял голову. Он благодарен Аркадию Викторовичу за его заботу. Но хочет ли он, чтобы его сейчас коснулись руки, которые недавно принесли такую боль?
- Аркадий Викторович, - сказал он, посмотрев ему в глаза, впервые, кстати, после пожара. Посмотрел напряженно, как другой ученик смотрел бы, прося избавить от порки. – Спасибо, что вы так заботитесь. Я непременно переоденусь. Очень вас прошу, можно я сам намажу себя кремом? И еще, - Ваня нашел силы улыбнуться, - спасибо, что предупредили о других посетителях.

[Аркадий]

- Я понимаю, Ванька. Понимаю. Только ты сделай это, ладно? И трусики сними, пожалуйста. Останься лучше в кровати. Я ведь… я ведь и сам знаю, каково тебе сейчас. Я не всегда был взрослым. Был и таким как ты, и тоже секли.

- И еще… Ванюш… ты знаешь… я сейчас скажу не как твой учитель, а просто как человек… ну, который… в общем, которому ты дорог. Зря я тебя так сильно. Ты прости меня, пожалуйста. Мне сейчас тоже плохо. И если ты найдешь силы – желание – возможность – чтобы мы стали друзьями, я буду очень рад. Очень. А если нет… я пойму это.

- И если чего нужно – просто скажи. Я помогу, чем могу…

А чем ты можешь, Аркадий? Сечь поменьше? Хвалить побольше? Никогда еще ты не ощущал себя в Лицее таким беспомощным и ненужным.

- А вот гость – гостья – если я хоть что-нибудь понимаю в девчонках – скоро будет. А я пошел, Вань. Счастливо тебе. Ты… ты очень хороший. А что дурной иногда, так это пройдет. До завтра, Вань.

[Ваня]

- Я понимаю, Ванька. Понимаю. Только ты сделай это, ладно? И трусики сними, пожалуйста. Останься лучше в кровати. Я ведь… я ведь и сам знаю, каково тебе сейчас. Я не всегда был взрослым. Был и таким как ты, и тоже секли.

- И еще… Ванюш… ты знаешь… я сейчас скажу не как твой учитель, а просто как человек… ну, который… в общем, которому ты дорог. Зря я тебя так сильно. Ты прости меня, пожалуйста. Мне сейчас тоже плохо. И если ты найдешь силы – желание – возможность – чтобы мы стали друзьями, я буду очень рад. Очень. А если нет… я пойму это.

- И если чего нужно – просто скажи. Я помогу, чем могу…

- А вот гость – гостья – если я хоть что-нибудь понимаю в девчонках – скоро будет. А я пошел, Вань. Счастливо тебе. Ты… ты очень хороший. А что дурной иногда, так это пройдет. До завтра, Вань.

- Аркадий Викторович, - сказал Ваня, вдруг почувствовавший, как уверенность уступила место смущению, - вы… простите меня, за весь этот день.
Будь Ваня чуть взрослей, он сказал бы точнее: простите за все, что я сделал с вами сегодня. За тот страх, когда загорелись гирлянды – страх не за себя, за весь класс. И за то, что Аркадию Викторовичу пришлось превратиться в «рыдальне», не то чтоб в строго учителя, в приложение к пучку розог. За ту маску, которую Аркадию Викторовичу пришлось ненадолго надеть в «комнате смеха».
Но всего этого Ваня не сказал. Он только стоял возле кровати, переводя взгляд с закрывшейся двери на тюбик крема в руке.
«Хм. Накупить бы таких к Новому году и подарить друзьям», - подумал он .
Конечно, сейчас ему следовало поскорее испытать крем на себе. Но, то ли визит Аркадия Викторовича сыграл свою роль, то ли действия питься – нет, не сонность, скорее, теплый туман в голове, но Ване почему-то не хотелось чего-то делать: за день и так сделано достаточно. Просто, думать о чем-то, стоя посередине комнаты. Или, лучше сидеть.
Ваня присел на мягкую кровать, но тут же почувствовал, что сидеть, как раз, ему не лучше. Он опять прилег на живот, положив тюбик на стул.

[Лада]

Когда Ваня скрылся за дверью ванной, Лада с неистовым усердием принялась собирать обломки розог. Как будто это чем-то могло помочь Ване. На самом же деле стоять на месте и ничего не делать было просто невыносимо. И жутко стыдно было встречаться глазами с Аркадием. Лада была сама не своя. После Ваниных слез прочно поселилось и не отпускало её чувство вины. Случалось оно и раньше проскальзывало робким гостем. Но сегодня этот гость заявил о себе в полный голос. Из ванной доносился шум воды. Аркадий что-то сосредоточенно записывал в журнал для наказаний. Ему тоже не весело - это было заметно невооруженным глазом. Потом вышел Ваня. стал натягивать джинсы - во дает, зачем?! И хотя собраны были уже все обломки Лада не торопилась подниматься. Да, надо было выйти рядом с Ваней, помочь ему добраться до комнаты... Почему же так стыдно?! Нестерпимо стыдно! Лада плелась следом за Ваней, держась поодаль. Кажется кто-то попадался на пути, но это сейчас было неважно. К себе в комнату идти не хотелось, а к Ване было страшновато: вдруг он один хочет побыть... Так и маялась Лада в коридоре, пока не увидела Аркадия. Юркнула за ближайший угол. Дождалась пока Аркадий уйдет. И тихонько постучалась в Ванину дверь. Не дожидаясь, впрочем, приглашения, девочка зашла. Ваня лежал на кровати и спал? Наверное просто вырубился от переизбытка эмоций. Лада неслышно подошла и села рядом. Положила руку на Ванину голову. Раскаяние, нежность и восхищение Ваниным мужеством переполнили её настолько, что чуть было не прорвались слезами. Но Лада вовремя вспохватилась и закусила губу. Как Ваня... мелькнула мысль.

[Лада]

Ваня меж тем и не думал просыпаться. Спящий он выглядел таким беззащитным, таким трогательным... Перед глазами Лады пронеслись все события сегодняшнего дня. И легкое утреннее волнение за неподготовленный доклад (это что действительно сегодня утром было?! Кажется что минимум неделю назад). И мучительно тянувшийся семинар, свою глупую записку, пожар... а ведь Ваня даже не сомневался ни минуты, чтобы от нее наказание отвести. А она? Смогла бы она так? Не раздумывая... Что-то подсказывала Ладе, что не смогла бы. Нераздумывая не смогла и раздумывая не смогла. Потому что до сегодняшнего дня не боялась ни за кого, только за себя. Неужели же она такая плохая? и безнадежная. Только и может со всеми ссориться... и всех подставлять. Хотела исправиться, блеснуть перед Аркадием своим усердием и вот опять - получилось хуже некуда! А ведь если бы сказала сразу и честно, ничего бы не было... Было бы конечно стыдно, но уж не так как сейчас. Даже если бы и всыпали, то теперь бы уже все прошло и на душе было бы легко. А сейчас до чего муторно! А ведь Ваня за двоих получил! И за нее тоже. Лада вспомнила ужасающий свист прутьев (от девичьих розог такого не бывает.) Вспомнила как остервенело топтал Ваня белую ленточку. Как слезы лились из его глаз. И ей стало совсем не по себе. А вдруг он проснется и не захочет с ней разговаривать и вообще больше знать её не захочет? И будет прав! Так ей и надо, дуре набитой! (впервые Лада разговаривала с собой-любимой в таком тоне) Она хотела уже было встать и уйти. Обречь себя на вечное изгнание в своей комнате, но в этот момент Ванюша пошевелился. Девочка замерла. Её рука все еще продолжала лежать на Ваниной голове. Проснется или нет? Может еще не поздно уйти...

[Ваня]

Что это сон? Чья-то рука на голове. Лучше спать дальше.
Но Ваня уже открыл глаза и увидел Ладу, сидящую рядом.
- Ладка, привет, - сказал он. Чуть не вскочил от чудовищной мысли: вдруг он стянул джинсы перед сном? Нет, по-прежнему лежит одетым,
- Лада, все нормально? - растерянно спросил он, садясь на кровати, но тут же не то застонал, не то зашипел, после чего, лег на бок. Не соврал Аркадий Викторович: явно присохло. Боль вернулась, тупая и дергающая одновременно.

[Лада]

Что это сон? Чья-то рука на голове. Лучше спать дальше.
Но Ваня уже открыл глаза и увидел Ладу, сидящую рядом.
- Ладка, привет, - сказал он. Чуть не вскочил от чудовищной мысли: вдруг он стянул джинсы перед сном? Нет, по-прежнему лежит одетым,
- Лада, все нормально? - растерянно спросил он, садясь на кровати, но тут же не то застонал, не то зашипел, после чего, лег на бок. Не соврал Аркадий Викторович: явно присохло. Боль вернулась, тупая и дергающая одновременно.

-Что? Тебе больно, да? (извечный глупый вопрос, который говорят, когда сказать больше нечего) Вань ты бы... снял одежду, правда... я отвернусь!

[Ваня]

-Что? Тебе больно, да? (извечный глупый вопрос, который говорят, когда сказать больше нечего) Вань ты бы... снял одежду, правда... я отвернусь!

- Конечно нет, - ответил Ваня, что, выглядело еще глупее, учитывая его непроизвольный стон. Он захотел было попросить Ладу выйти в коридор. Но, вдруг девочка подумает, что он просто не хочет ее видеть и не вернется?
- Отвернись, - впрочем, в полумраке, а ведь уже давно стемнело, можно было бы и не отворачиваться.
Лада пересела на стул - Ваня успел сказать, что там тюбик с кремом и если его раздавить, то он будет нанесен на попу через одежду . Убедвшись, что гостья отвернулась, Ваня стянул джинсы. Дальше начались проблемы: трусы и правда присохли к телу.
- Ладка, - неуверенно и смущенно попросил Ваня, - подойди к умывальнику, намочи полотенце, чтобы до конца шкуру не сдирать.

[Лада]

Лада пересела на стул - Ваня успел сказать, что там тюбик с кремом и если его раздавить, то он будет нанесен на попу через одежду

.
Ваня держался естественно - это немного успокаивало. Ладка с готовностью отвернулась и даже закрыла глаза руками в знак того, что не смотрит. (Хотя чего там - в рыдальне-то все равно видела)
Предупреждение о тюбике успело вовремя. В противном случае стул и Ладкина юбка были бы надежно защищены от порки, в смысле от ее последствий.
-А ты им намазался уже?

Убедвшись, что гостья отвернулась, Ваня стянул джинсы. Дальше начались проблемы: трусы и правда присохли к телу.
- Ладка, - неуверенно и смущенно попросил Ваня, - подойди к умывальнику, намочи полотенце, чтобы до конца шкуру не сдирать.

-Ой! Лада вспомнила, как однажды к разбитой коленке присохли колготки и как больно было их отдирать. Да и то - там маленькая ранка была, а тут...
- Ванечка, может лучше кого-то из медпункта позвать? (Лада вела себя на редкость виновато и ласково)

[Ваня]

Ваня держался естественно - это немного успокаивало. Ладка с готовностью отвернулась и даже закрыла глаза руками в знак того, что не смотрит. (Хотя чего там - в рыдальне-то все равно видела)
Предупреждение о тюбике успело вовремя. В противном случае стул и Ладкина юбка были бы надежно защищены от порки, в смысле от ее последствий.
-А ты им намазался уже?

- Нет, - ответил Ваня, пытаясь прикрыть боль и смущение шуткой, - ты не видишь, на тюбике написано: при втирании через одежду пропадает половина лечебного эффекта.

Ваня
Убедвшись, что гостья отвернулась, Ваня стянул джинсы. Дальше начались проблемы: трусы и правда присохли к телу.
- Ладка, - неуверенно и смущенно попросил Ваня, - подойди к умывальнику, намочи полотенце, чтобы до конца шкуру не сдирать.

Лада
-Ой! Лада вспомнила, как однажды к разбитой коленке присохли колготки и как больно было их отдирать. Да и то - там маленькая ранка была, а тут...
- Ванечка, может лучше кого-то из медпункта позвать? (Лада вела себя на редкость виновато и ласково)

- Только не из медпункта, - сказал Ваня. - Я не хочу, чтобы у Аркадия были заморочки из-за меня. Он и правда перестарался . Ты намочи полотенце, я сам попробую...