Чертовщина (приват)

[Николай Александрович]

- Уже без пятнадцати четыре???

- Вот именно! - я размахнулся и отвесил девчонке крепкую затрещину, надеясь, что она упадёт и заплачет. Терпеть не мог детское нытьё! Оно меня раздражало! А когда меня что-то раздражало - раздражающему объекту доставалось втройне. Я находил развлечение в наказаниях... О, да! Если бы мог - драл бы этих засранцев до поросячьего визга день и ночь! - Завтра получишь четыреста розог, - сообщил я Зайцевой, бросил сигару в пепельницу и поднялся из-за стола.

[Ира Зайцева]

- Вот именно! - я размахнулся и отвесил девчонке крепкую затрещину.

- Ау! - Ирка кубарем отлетела к дивану, распластавшись на уютном мягком ковре и, скорчив страдающую моську, схватилась за затылок. В общем-то, было не особо и больно - что удивительно - но очень, очень страшно. Усилием воли запретив себе хныкать, она осталась сидеть на месте, гадая, сколько Терминатор будет ее мурыжить.

- Завтра получишь четыреста розог, - сообщил я Зайцевой, бросил сигару в пепельницу и поднялся из-за стола.

Никакого шока по этому поводу девочка не испытала. Она ничего не понимала, просто ждала, что сейчас произойдет, снизу вверх следя за каждым движением своего мучителя.

[Николай Александрович]

Ирка ... ничего не понимала, просто ждала, что сейчас произойдет, снизу вверх следя за каждым движением своего мучителя.

- Удобно тебе? - не повышая голоса поинтересовался я, медленно подходя к шестикласснице и наклоняясь к самому её лицу. - Может, тебе байковое одеялко принести? Сказочную колыбельную спеть? М-мм? - я улыбнулся. Какие наивные, полные испуга глаза были у этого ребёнка. Не Зайцева, а упавший с Неба ангелочек... Я поправил сползший с ножки носок, погладил деточку по щеке и снова заглянул ей в глаза.

- ВСТАТЬ!!! - первое, что мне попалось, было ухо соплячки, и я дёрнул за это ухо резко и безжалостно. - Разлеглась тут, как красотка на пляже! Живо принеси мне стакан!

[Ира Зайцева]

- Удобно тебе? - не повышая голоса поинтересовался я, медленно подходя к шестикласснице и наклоняясь к самому её лицу. - Может, тебе байковое одеялко принести? Сказочную колыбельную спеть? М-мм? - я улыбнулся.

Только дура могла поверить в чудесную перемену в голосе Терминатора и развесить уши... Но кто, вы думаете, этой дурой оказался? Правильно! Ирка! Она решила, что у дира случилось наконец прозрение - он увидел, что перед ним беззащитный малыш, которого нельзя бить, нельзя обижать! И вообще, наказывать надо только запретами смотреть телевизор!

- ВСТАТЬ!!! - первое, что мне попалось, было ухо соплячки, и я дёрнул за это ухо резко и безжалостно. - Разлеглась тут, как красотка на пляже! Живо принеси мне стакан!

Ирка ракетой взлетела вверх, в страхе схватившись за горящее ухо и за руку директора, отрывавшего его как так и надо! Блин! Он прекрасно знал, что перед ним беззащитный малыш. В этом можно было даже не сомневаться...

- Вы с ума сошли??? - девочка сделала шаг в сторону, пытаясь вывернуться, но стало еще больнее. - Хотите свои стаканы в пять утра - сами их берите! Мне завтра в школу!!!

[Николай Александрович]

- Вы с ума сошли??? - девочка сделала шаг в сторону, пытаясь вывернуться, но стало еще больнее. - Хотите свои стаканы в пять утра - сами их берите! Мне завтра в школу!!!

- Тебе завтра в школу с надранной задницей, - уточнил я и зловеще стал расстёгивать ремень. - Снимай штаны. Руки на стол.

[Ира Зайцева]

- Тебе завтра в школу с надранной задницей, - уточнил я и зловеще стал расстёгивать ремень. - Снимай штаны. Руки на стол.

Ирка и не подумала спорить. Спустила бриджики и поставила локти на стол. Что еще можно было ожидать за такую дерзость?

- Вы только за этим меня сюда и позвали? - спросила она, не пряча сарказмa, но за ним скрывая набегающие на глаза слезы. Несмотря на незавидное положение, она испытывала непреодолимое желание вывести Терминатора из себя. Пусть ценой отколоченной попы, пусть даже смерти! Ему еще никто не говорил, что думают о нем дети, а она скажет! Скажет, скажет, скажет!!!

[Николай Александрович]

Ирка и не подумала спорить. Спустила бриджики и поставила локти на стол. Что еще можно было ожидать за такую дерзость?
- Вы только за этим меня сюда и позвали? - спросила она, не пряча сарказма, но за ним скрывая набегающие на глаза слезы.

- Нет, Зайцева, не за этим, - без тени стыда солгал я, складывая ремень вдвое. Нарочно позвякивая пряжкой, я ничего не предпринимал довольно долго, щекоча детские нервишки и заставляя девчонку стоять не двигаясь, а потом без предупреждения поднял руку и с силой впечатал кожаную петлю в ягодицы паршивки. - Я хотел, чтобы ты принесла мне из приёмной стакан, только и всего... - в чёрном окне, как в зеркале, отразилась моя улыбка, а сам я внимательно вгляделся в выражение лица Ирины, ожидая увидеть на её щеках блестящие дорожки долгожданных слёз.

[Ира Зайцева]

- Нет, Зайцева, не за этим, - без тени стыда солгал я, складывая ремень вдвое. Нарочно позвякивая пряжкой, я ничего не предпринимал довольно долго, щекоча детские нервишки и заставляя девчонку стоять не двигаясь, а потом без предупреждения поднял руку и с силой впечатал кожаную петлю в ягодицы паршивки.

Начало не предвещало ничего хорошего... Ирка сжала зубы и низко склонила голову, умоляя себя не реветь - не доставлять директору такой радости, но одна слезинка проскочила-таки мимо сомкнутых век и расползлась широким пятном на каком-то документе.

- Я хотел, чтобы ты принесла мне из приёмной стакан, только и всего...

- Пить вредно! - нравоучительно прозвучало в ответ, и девочка тоже вгляделась в отражение лиц в окне. - Вас разве в детстве этому не учили? - она повернулась к Николаю Александровичу и чуть насмешливо приподняла одну бровь.

[Николай Александрович]

- Пить вредно! - нравоучительно прозвучало в ответ, и девочка тоже вгляделась в отражение лиц в окне. - Вас разве в детстве этому не учили? - она повернулась к Николаю Александровичу и чуть насмешливо приподняла одну бровь.

- Я вижу, что в детстве многому не учили тебя! - звонкий удар ремня - и вторая полоска вспыхнула рядом с первой, налилась красным сиянием и стала медленно приобретать рельеф. Я покачал головой, не удовлетворившись результатом. Взгляд наглой ученицы и её ответ пробудили во мне намерение выколотить из неё всю дурь прямо здесь и сейчас! Для таких грандиозных целей простой ремень был малоэффективен. Я задумчиво посмотрел на него, немного встряхнул и, как по мановению волшебной палочки, он превратился в тяжёлую резиновую скакалку. - Вот так... - кивнул я, холодно глянул в наше импровизированное зеркало и свесил перед носом дерзкого ребёнка новое орудие её наказания.

- Видишь, Зайцева, до чего ты меня довела? Теперь пеняй на себя! Моей ответственностью является научить вас, - я сделал ударение на «вас», чтобы не было сомнений, кто кого учит в гимназии, - быть послушными, тактичными и вежливыми. За то короткое время, что мы беседуем, ты не выказала ни одного из этих качеств. Мой промах, который я сейчас буду исправлять.

[Ира Зайцева]

- Я вижу, что в детстве многому не учили тебя! - звонкий удар ремня - и вторая полоска вспыхнула рядом с первой, налилась красным сиянием и стала медленно приобретать рельеф.

"Бесится! - усмехнулась Ирка, еле сдерживаясь, чтобы не начать всхлипывать. Это издевательство, гнусное и неоправданное, она воспринимала как норму, как нечто неизбежное - что совсем ей не было свойственно, хотя от страха коленки тряслись по-прежнему. Но именно то, что она могла это терпеть, было удивительнее всего.

- Вот так... - кивнул я, холодно глянул в наше импровизированное зеркало и свесил перед носом дерзкого ребёнка новое орудие её наказания.

При виде скакалки сердце у девочки замерло...

- Видишь, Зайцева, до чего ты меня довела? Теперь пеняй на себя! Моей ответственностью является научить вас быть послушными, тактичными и вежливыми. За то короткое время, что мы беседуем, ты не выказала ни одного из этих качеств. Мой промах, который я сейчас буду исправлять.

- НЕТ!!! - Ирка в ужасе вцепилась в концы качающихся петель и, собрав все свои силенки, дернула мерзкую скакалку на себя. Естественно, силенок не хватило, и скакалка осталась в руках директора. - Я прошу вас! Не надо прыгалками! - она не заметила, как дала волю слезам, позабыв о своей решимости не плакать, не радовать этого монстра своей слабостью... - Я принесу вам стакан!!! Я принесу вам их целый поднос! Только не надо так!!!


Животный страх перед предстоящим событием затмил в ней желание бороться и злить беспощадного тирана ценой своей отколоченной попы! Она и сама не поняла, как могла до такого додуматься!!! Ну, не дура ли, а?!! Стоя посреди кабинета со спущенными штанами, одной рукой держась за скакалку, а другой - делая смешные попытки прикрыть ладонью свой многострадальный зад, Ирка представляла себя в пасти удава, которому осталось только сомкнуть челюсти и проглотить ее со всеми потрохами. Для начала, конечно же, ее бы долго и тщательно пережевывали...

[Николай Александрович]

- НЕТ!!! - Ирка в ужасе вцепилась в концы качающихся петель и, собрав все свои силенки, дернула мерзкую скакалку на себя. Естественно, силенок не хватило, и скакалка осталась в руках директора. - Я прошу вас! Не надо прыгалками! - она не заметила, как дала волю слезам... - Я принесу вам стакан!!! Я принесу вам их целый поднос! Только не надо так!!!

- Надо только так! - за шею оттащив зарыдавшую девчонку к дивану, я довольно грубо толкнул её на холодные скользкие подушки и вырвал резиновый шнур у неё из руки. - Ляг как положено! Ровно! Руки вперёд, чтобы я их видел! И чтоб ни звука, тебе ясно?!

[Ира Зайцева]

- Надо только так! - за шею оттащив зарыдавшую девчонку к дивану, я довольно грубо толкнул её на холодные скользкие подушки и вырвал резиновый шнур у неё из руки. - Ляг как положено! Ровно! Руки вперёд, чтобы я их видел! И чтоб ни звука, тебе ясно?!

Ирка заглушила всхпипы, отчетливо осознавая, что наступил ее последний час... Дикий ужас, доселе ей незнакомый, колючей рекой разлился по жилам; он заставил ее залезть на диван и послушно вытянуть перед собой руки, и даже улечься поближе к краю, чтобы спинка дивана не мешала наказанию.

- Николай Александрович... - очень тихо, боясь лишний раз вздохнуть, прошептала Ирка, опять начиная плакать. Она боялась скакалки до такой степени, что, понимая, что терять ей уже нечего, отважилась рискнуть и ухватилась за последнюю надежду уговорить дира сжалиться над ней. - Ведь вы же хороший! Вы всегда были очень добры и справедливы к нам! Ну, отпустите меня, пожалуйста! Что вам сто-ооои-ииит?

[Николай Александрович]

- Николай Александрович... - очень тихо, боясь лишний раз вздохнуть, прошептала Ирка, опять начиная плакать. - Ведь вы же хороший! Вы всегда были очень добры и справедливы к нам! Ну, отпустите меня, пожалуйста! Что вам сто-ооои-ииит?

Мм-хмм... Вот теперь она запела! Как запела! Просто любо-дорого посмотреть!

Я присел перед Зайцевой и с наигранным сочувствием убрал упавшую ей на глаза прядку волос. Бедняжка... Трясётся, как мышь, угодившая в мышеловку. А ведь если бы сейчас распределяли места за искусное лицемерие - паршивка бы отхватила золотую корону впереди меня!

- Ирочка, девочка моя, - я не спеша положил скакалку себе на колено. - Отпустить тебя мне действительно ничего не стоит. Да я и не хочу пороть такого чудесного ребёнка, как ты! - в который раз за сегодняшнюю ночь улыбнувшись, я нежным движением смахнул капающие с длинных ресниц шестиклассницы слёзы, а затем, понимая, что только что дал ей надежду, стал потихоньку забирать её назад: - Вот только меня не покидает ощущение, что ты мне льстишь. К тому же, неискренне льстишь.

- Да? Я прав?

[Эвелина Яковлевна]

- Николай Александрович... - очень тихо, боясь лишний раз вздохнуть, прошептала Ирка, опять начиная плакать. - Ведь вы же хороший! Вы всегда были очень добры и справедливы к нам! Ну, отпустите меня, пожалуйста! Что вам сто-ооои-ииит?

Только бесчувственное чудовище могло оставаться глухим к детским мольбам...

- Что вы делаете, мерзавец?!!! - Эвелина образовалась на пороге, облачённая в белое кисейное платье с длинными, широкими рукавами, убаюкивающе шелестящими от сквозившего в приёмной ветра.
- Ира! - воскликнула она в сердцах, бросилась к ученице и, схватив в охапку, прижала к своей груди, ласково утешая: - Ничего не бойся, солнышко. Я больше не позволю ему тебя обижать, - взгляд, заряженный кипящим гневом, переметнулся на мучителя Зайцевой. - Как вам не стыдно?! Как смеете вы терзать невинную крошку?!

[Ира Зайцева]

- Ирочка, девочка моя, - я не спеша положил скакалку себе на колено. - Отпустить тебя мне действительно ничего не стоит. Да я и не хочу пороть такого чудесного ребёнка, как ты! Вот только меня не покидает ощущение, что ты мне льстишь. К тому же, неискренне льстишь.

- Да? Я прав?

Ирка отвернулась, возненавидев себя за тот позорный страх, что толкнул ее к унижению и соплям. Директор видел ее насквозь! Не было смысла выкручиваться... Для него не составляло ни малейшего труда добиться желаемого, а желал он всегда лишь одного - подчинения! Сейчас наверняка вломит ей еще и за подлизывание. А вообще, пусть! Пусть делает, что хочет! Сердце девочки ожесточилось и она сжала зубы.

"Но ведь он и в самом деле был когда-то хорошим!!! - вдруг посреди мысленного хаоса подумала она. И подняла глаза на мужчину. - Нет! Нет, нет, нет, нет, нет! Не может этого быть! Не может!!! ДА! Может! И не только может, но и БЫЛО! - Правда?" - Ирка удивленно моргнула. Калейдоскопом закружились обрывки воспоминаний: Николай Александрович спасает ее от Левки; Николай Александрович жалеет ее в лагере; Николай Александрович прижимает ее к груди, делится платком.... А как он их с Сонькой ужином угощал, а как простил ей вранье! И наказание уменьшил; и даже готов был с ней как-то к зубному ехать! Всё это было... было... Это было! Но тогда почему она видит в нем монстра???

- Что вы делаете, мерзавец?!!! - Эвелина образовалась на пороге, облачённая в белое кисейное платье с длинными, широкими рукавами, убаюкивающе шелестящими от сквозившего в приёмной ветра.
- Ира! - воскликнула она в сердцах, бросилась к ученице и, схватив в охапку, прижала к своей груди, ласково утешая: - Ничего не бойся, солнышко. Я больше не позволю ему тебя обижать. Как вам не стыдно?! Как смеете вы терзать невинную крошку?!

Под влиянием только что возникших чувств, Ирка вырвалась из объятий Эвелины Яковлевны и мотнула головой.

- Не говорите так! Николай Александрович вовсе не злой!!!