Нелепица! :)

[Максим Елисеев]

Сашка завизжала в стол и повисла на нем, болтая ногами и со всей силы сжимая кулаки, чтобы как-то перетерпеть боль.
- ПОДОЖДИТЕ!!! - - закричала она в панике, пытаясь встать, но опять безуспешно. - Я НЕ ХОЧУ БОЛЬШЕ!!!

Макс смотрел в спинку кресла перед собой, и его сердце учащенно билось. Он уже знал, что все это можно пережить, ведь Венька с Ником не умерли, но Сашка была девчонкой и почему-то для нее, как он считал, надо было делать скидку. Но с другой стороны, он задумался... а почему? Нику аж до крови все там исполосовали, а Сашка причастной оказалась ко всему не меньше... Значит, девчонкам можно творить всякое разное, а доставаться должно по-другому? Короче, он не нашел для себя справедливого решения. Зато почувствовал, что ему отныне будет неудобно встречаться с Сашкой в классе. Она будет знать, что он видел ее позор, а он будет знать, что она об этом знает и стремается теперь в классе всех... Нет, не хотел бы он оказаться на ее месте...

[повариха Фёкла]

- Саша... - я двумя руками взял девочку за плечи и развернул обратно к залу...

Фекла терпеливо восседала в первом ряду, по праву самой пострадавшей без каких-либо смущений наблюдая за экзекуцией виновников беспредела. Это уже был третий из трех, и она пока одобряла все. Ей казалось, что начиная с ужина все дети в гимназии начнут ходить перед ней на цыпочках и что в столовой хоть раз в столетие будет порядок и уважительная тишина. А то как ведь... Николай Александрович любого может вот так...

[Николай Александрович]

Сашка завизжала в стол и повисла на нем, болтая ногами и со всей силы сжимая кулаки, чтобы как-то перетерпеть боль.
- ПОДОЖДИТЕ!!! - - закричала она в панике, пытаясь встать, но опять безуспешно. - Я НЕ ХОЧУ БОЛЬШЕ!!!

Юрий Васильевич был практически единственным, кто поддерживал моё решение до конца, и за это я был ему благодарен. Я понимал, что остальным, кому выпало на долю просто смотреть... кто не знал всех деталей дела... кому даже в голову не могло прийти, что вчера творилось... да, им было сложно, и быть может, невыносимо присутствовать сейчас в зале. Крики детей вызывали в них переживания как у свидетелей, но для пострадавшей стороны - для хозяина коровы, для Нади, для Феклы Ивановны, для меня в конце-концов! - всё выглядело иначе. Эти паршивцы вчера перегнули палку...

*ВЖИК!*

Трость обожгла снова, на этот раз попав почти по ногам. Отлетела и замерла, опустившись вниз, давая Романовой возможность покричать и поплакать вволю.

[Андрей Дмитриевич]

Андрей потер глаза двумя пальцами, остановил их на переносице и тихо вздохнул. Романова так верещала, что раздражение затмило сострадание. Хотелось накричать на нее и заставить замолчать или хотя бы просто уйти от нее подальше. Боже, когда все это закончится? Терпение Андрея подходило к концу.

[Воля Соснов]

- ПОДОЖДИТЕ!!! - - закричала она в панике, пытаясь встать, но опять безуспешно. - Я НЕ ХОЧУ БОЛЬШЕ!!!

Ага, как же! Подождали, отпустили, пожалели и конфетку дали! Кричи громче, Романова, дир тебя наверное просто не расслышал!
Волька был уверен, что даже если бы он был девчонкой (какая жуткая мысль!), он бы никогда не стал так орать. Вот истеричка!

[Машка Разова]

Машка, которая и так держалась на последнем издыхании, с воплями Романовой впала в панику вместе с ней. "Я хочу отсюда выйти!!" билось в голове, и хоть Машка трепыхалась на своем сидении, деваться ей было некуда. Она старалась не смотреть на то, что происходило на сцене, но взгляд манило туда как магнитом. Что сейчас творилось с Сашкиным задом она представлять не хотела, но получалось плохо. Романову было очень жалко.

[Романова Сашка]

*ВЖИК!*
Трость обожгла снова, на этот раз попав почти по ногам. Отлетела и замерла, опустившись вниз, давая Романовой возможность покричать и поплакать вволю.

Еще не пережив первый удар, Сашка получила второй... и он как-то слился для нее с первым, от чего в криках не было никакого перехода - разве что визг стал пронзительнее и дольше... В метаниях - бессмысленных и отнимающих последние силы, до нее постепенно доходило, что просить бесполезно и ждать снисхождения тоже бесполезно. Никогда в жизни ей не было так больно и никогда в жизни она не могла даже представить, что с ней это когда-нибудь произойдет. Она перестала вырываться, а просто повисла на столе, теперь лишь только рыдая, но уже ничего не выкрикивая и не умоляя ее простить. Трость сломала в ней все сопротивление, дав понять, на чьей стороне сила. Взрослые своего добились...
Сашка не видела перед собой поверхности стола... Ее глаза были закрыты, но слезы водопадом капали вниз...

[Лерка Осипова]

Лерка еще в перерыве собиралась смотаться, но попытавшись сбежать, она наткнулась на англичанку, которая встала в дверях, как Цербер. К Вольке Осипова не вернулась, а нашла себе место на задних рядах рядом с секретаршей. Хоть ЭТА соседка не будет хвататься за ее руку и комментировать, какое это все увлекательное зрелище! Лерку реально тошнило, а глядя на сломленную Сашку, рыдающую так громко и несчастно, она сама начала утирать глаза. Ее роль в этом наказании не давала ей никакого покоя, она мечтала исчезнуть отсюда и залезть куда-нибудь на крышу, чтобы ее никто там не нашел. Одно она усвоила для себя точно: она никогда больше не будет ни на кого стучать. Из мести или по справедливости - пускай ищут других свидетелей!

[Николай Александрович]

Еще не пережив первый удар, Сашка получила второй... и он как-то слился для нее с первым, от чего в криках не было никакого перехода - разве что визг стал пронзительнее и дольше... Она перестала вырываться, а просто повисла на столе, теперь лишь только рыдая...

Выждав минуту, я продолжил. Я видел перемену в поведении девочки, но я чувствовал, что так всем нам будет проще закончить. Саше - в первую очередь. Борьба со мной - это путь в никуда. И если ей после этого совсем не захочется тут оставаться... После всех её проделок... я был уверен, никто из педагогического коллектива не будет против её отчисления. Пускай приезжает мама и её забирает хоть завтра. Ну, а пока что эту порку ей придётся пережить.

*ВЖИК!*

Я ударил, немного сдерживая руку, чтобы трость не рассекла кожу. Нарисованная полоса пролегла достаточно высоко, не попав Саше по её травмированной ноге, но она наложилась на вчерашние следы, и это сразу стало видно по тому, какой тёмной она теперь была. Я приложил трость, собираясь ударить снова и, как только плач стал потише...

*ВЖИК!*

...рядом образовался точно такой же штрих.

- Юрий Васильевич... - я сделал шаг к учителю. - Ей бы тоже пару салфеток принести... - я готов был дать Романовой передышку.

[Юрий Васильевич]

На Сашу я не смотрел - и она сама, и её попа представляли собой жалкое зрелище, поэтому я наблюдал за залом, что в общем-то вызывало некоторый интерес. Было видно, что некоторые, особо впечатлительные дети уже просто не могут больше на это смотреть, таких было большинство, но попадались и те, кто то ли злорадствовал, то ли просто радовался, что не его настигла такая судьба. Интересно...

Из раздумий меня вывел голос директора:

- Юрий Васильевич... - я сделал шаг к учителю. - Ей бы тоже пару салфеток принести... - я готов был дать Романовой передышку.

- Да-да, конечно, я же и сам хотел! Минутку, - я спустился за сцену и вышел в коридор. Вот что значит поведение Романовой, если бы не её пинки и вопли, плюс способ транспортировки, я бы наверняка и сам не забыл. Тем не менее, в какой-то мере мне её конечно было жалко и уж салфетки она точно заслужила. Набрав их явно достаточное количество, я вернулся в зал и положил перед девочкой так, чтобы она могла достать. Вряд ли они ей сильно помогут, но хоть что-то...

[Леонид Навицкий]

Его ожидания не только оправдались, но даже превзошли сами себя, потому что Сашка не только орала, но и не пришла сама, а её принесли. Он не мог осуждать её за это, она ведь девочка... Мелькнула мысль, что на её месте он бы наверное всё-таки сам пошёл, но он её тут же прогнал, потому что кто знает, да и даже представлять себя в такой ситуации ему не хотелось. Страшно... И когда вдруг Романова перестала так громко кричать, ещё и безысходностью повеяло... Всё, она смирилась и теперь плакала лишь от боли...

[Романова Сашка]

Выждав минуту, я продолжил. Я видел перемену в поведении девочки, но я чувствовал, что так всем нам будет проще закончить.
*ВЖИК!*
*ВЖИК!*

Сашка, смирившись, что никуда ей не деться, с изматывающим ужасом ждала следующего удара. Получив один, а за ним другой, она взвилась от невозможности избавиться от боли и завизжала, рискуя сорвать голос:

- БЛИН, ХВАТИТ!!!! Я УМРУ!!!! - девчонка обернулась назад, чтобы убедиться, что директор не занес опять руку, что у нее есть хотя бы пара секунд, но рыдания не давали ей разглядеть фигуру Николая Александровича. Рядом с ней положили салфетки...

- ПОДОЖДИТЕ!!! - свисающие из носа сопли мешали безумно, при выдохе они чуть ли не пузырились, а при вдохе снова прятались внутрь. Сашка немедля схватила несколько салфеток и, неловко пользуясь связанными руками, утерла нос и опять разрыдалась, осознавая, как ужасно выглядит... Знала бы она, что больше половины присутствующих уже давно смотрят в пол, наверное, ей стало бы немного легче. В уме она попыталась сделать очень сложный в таком состоянии подсчет. 2+2=4. 12-4=8. Боже, еще 8!!!
- Николай Александрович, пожалуйста, не надо больше! Пожалуйста! Я вас умоляю, пожалуйста!!!! - она об рукав вытерла слезы и в очередной раз повернулась к директору.

[Николай Александрович]

Сашка, смирившись, что никуда ей не деться, с изматывающим ужасом ждала следующего удара. Получив один, а за ним другой, она взвилась от невозможности избавиться от боли и завизжала, рискуя сорвать голос:
- БЛИН, ХВАТИТ!!!! Я УМРУ!!!! - девчонка обернулась назад, чтобы убедиться, что директор не занес опять руку. - ПОДОЖДИТЕ!!! - свисающие из носа сопли, мешали безумно, при выдохе они чуть ли не пузырились, а при вдохе снова прятались внутрь. Сашка немедля схватила несколько салфеток и, неловко пользуясь связанными руками, утерла нос и опять разрыдалась...
- Николай Александрович, пожалуйста, не надо больше! Пожалуйста! Я вас умоляю, пожалуйста!!!! - она об рукав вытерла слезы и в очередной раз повернулась к директору.

У меня разламывался затылок... Зная себя, я понимал, что давление у меня продолжало повышаться - сказывались стресс и дикая усталость. Эмоциональное истощение, которое я усилием воли заставлял не прогрессировать, выливалось в сильнейшее желание поскорее со всем этим закончить. Для этого Сашу следовало пороть без пауз, не слушать её рыдания, не вникать в её беды. Что мне стоило ещё несколько раз размахнуться, выдать ей оставшееся и через десять секунд отпустить? Но всё было не так просто. Трость являлась инструментом, причиняющим боль на таком уровне, к которому человек, а тем более ребёнок, не бывал готов. Она вспыхивала где-то очень глубоко, и с каждой секундой начинала расти, доводя этим до паники, до истерики, до полной потери самообладания. Для Романовой, не привычной к телесным наказаниям, это было особенно тяжело переживать. Я взял себя в руки и попытался ответить ей твёрдо, но терпеливо:

- Мне очень жаль, но нет. Мальчики получили двенадцать и ты получишь двенадцать. Это урок ДЛЯ ВСЕХ! - я поднял взгляд в зал, вновь и вновь напоминая детям, что показательная порка Букашкина, Лилова и Романовой - это то будущее, которое я гарантирую любому, у кого хватит дурости и упрямства доводить меня до белого каления. Я смотрел поочерёдно на ряды, на макушки учеников, склонивших головы... Я видел их мысли, витающие над ними. Я безошибочно угадывал общую атмосферу. В этом плане я своего уже добился. - Только попробуете хоть отдалённо повторить подвиги этой троицы... - я снова выдержал паузу и закончил, не повышая голос: - Высеку и отчислю!

[Ира Зайцева]

- Мне очень жаль, но нет. Мальчики получили двенадцать и ты получишь двенадцать. Это урок ДЛЯ ВСЕХ! - я поднял взгляд в зал, вновь и вновь напоминая детям, что показательная порка Букашкина, Лилова и Романовой - это то будущее, которое я гарантирую любому, у кого хватит дурости и упрямства доводить меня до белого каления. - Только попробуете хоть отдалённо повторить подвиги этой троицы... Высеку и отчислю!

Ирке не надо было видеть директора, чтобы понимать, что он на них на всех смотрит и имеет в виду каждого из них и саму Ирку в частности.
- Вика, пообещай мне, что оторвешь мне бошку, если узнаешь, что я решила во что-нибудь вляпаться, - Иркин голос шептал, но через шепот отлично передавалось, как ее всю трясет. - Я этого не выдержу... - она упорно пялилась на свои туфли, стараясь не представлять себе Романову во всей красе. Ни Ника, ни Веньку... Она только глянула на Юрия, но тут же опустила глаза, чтобы не привлекать к себе внимания. Юрий тоже четвертовал ее одноклассников направо и налево. Хоть ей еще ни разу от него не попадало, по-настоящему в этой школе она не боялась только Анну Романовну.

[Романова Сашка]

- Мне очень жаль, но нет. Мальчики получили двенадцать и ты получишь двенадцать. Это урок ДЛЯ ВСЕХ! Только попробуете хоть отдалённо повторить подвиги этой троицы... Высеку и отчислю!

Сашка уткнулась лбом в стол, мысленно хватаясь в угрозе дира за последнее слово. Он всех других отчислит... Пускай ее отчислит!!! Она, кажется, уже об этом просила, но сейчас язык снова понесся умолять:
- Я не хочу тут больше оставаться, позвоните моей маме! Я хочу домой! Прямо сейчас!!! - девчонка начала бить кулаками по столу, хотя больше шума производили ее слезы и плач, а не этот протест, демонстрировать который мешали дурацкие ремни. Да если бы она сейчас не была пристегнута, она бы пробилась сквозь стену из взрослых и убежала! Она бы кусаться начала и толкаться. Она бы вырвалась!!! - Ненавижу вашу идиотскую гимназию!!! Я вас всех ненавижу!!! - ее отчаяние переросло в упрямое неповиновение, даже при том, что тихий голос ей шептал смириться, худо-бедно пережить еще 8 и тогда ее просто отпустят. А так ведь она сама себе утраивала время наказания и, стоя с голой попой перед всеми, только сильнее саму себя унижала...