Появление

[Лёвка]

- Боюсь, - честно ответил Макс и снова усмехнулся.... - Знаешь, Левка, я вовсе не маминькин сынок - мне не в лом серьезно подраться, а потом и потерпеть, если в глаз получу. Но вот порки я боюсь. Розог боюсь, потому что не знаю, что это. Ремня боюсь - потому что знаю. Гхм... да и книжка эта хренова оказалась вещью, скажи! Но я орать больше не буду. Пусть историк хоть повесится от злости, я буду молчать.

Про дерущегося Елисеева Лёвчику рассказывать было вовсе не нужно. О способностях одноклассника он знал не по наслышке. А при воспоминании о книжке и таком безжалостном Олеге, мальчишке сделалось и вовсе не по себе. Интересно, а что он там с Пашкой делает? После слов Макса про ор, Левчик понял, что краснеет.

Послышался топот, повернувшись на звук, приятели увидели Саньку, радостно бегущего к ним. Как всегда, вопрос Сидорова отличался краткостью и конкретикой. Отвечать Лёвчику не хотелось, но он не удержался от возможности поддеть рыжего хитрюгу:

- Мы - на порку . А ты куда?

[Татьяна]

- Конечно договорились, о чем может быть речь??? Спасибо за все!!! - Последнее слово, было произнесено, закрывая дверь медпункта.

Сашка ушёл, а медсестра занялась своими делами, правда вот что-то настораживало, казалось, что что-то не так, как-то было уже непривычно. И только через пару минут до неё дошло - вокруг была ТИШИНА.

[Пашка]

Мы неспеша двигались к лестнице. Я сжимая плечо подростка, он - сжимая свой рюкзак, что я сунул ему, закрыв кабинет.

- Да перестаньте Вы! - вспыхнув приступом негодования, Пашка наклонился и притормозив немного, вынырнул из под руки историка, сжимавшей его плечо, - Вы сами хоть понимаете за что собираетесь меня наказать? Я не срывал вам уроки! И ответил Елисееву за его подзатыльник, когда вас в классе не было. А к доске я не по собственному желанию пошел. Вы меня сами вызвали. Разве не так? Тоже самое можно было бы сделать после урока. Ну и чем? Чем я вам сорвал урок?

[Олег Андреевич]

- Да перестаньте Вы! - вспыхнув приступом негодования, Пашка наклонился и притормозив немного, вынырнул из под руки историка, сжимавшей его плечо, - Вы сами хоть понимаете за что собираетесь меня наказать? Я не срывал вам уроки! И ответил Елисееву за его подзатыльник, когда вас в классе не было. А к доске я не по собственному желанию пошел. Вы меня сами вызвали. Разве не так? Тоже самое можно было бы сделать после урока. Ну и чем? Чем я вам сорвал урок?

Как только подросток сделал движение, чтобы вырваться, я отпустил его лишь для того чтобы поймать как только он окончит свою плаксивую речь. Дааааа... Не ожидал я такого от правдолюбца-Пашки. Ну чтож? Не хочет жить дружно, будем ругаться. Паренек был пойман за воротник, слегка встряхнут и прижат к стене. Моё добродушие испарилось, как дым. Сколько можно одно и то же повторять? Я наклонился, чтобы наши глаза находились на одном уровне и угрожающе произнес:

- Ну ты еще на спину упади и капризничай, как трехлетка в супермаркете! А ну взял себя в руки! Только капризов мне не хватало! Пошел в рыдальню, лоб здоровый! Почти с меня ростом, а совести ни в одном глазу!

Я хорошенько встряхнул Любимцева еще раз и приложил немножко спиной о стену (разумеется, ровно на столько, чтобы Пашка понял, чем ему грозит дальнейшее препирательство). Хороших слов он понимать не хочет, услышит плохие.

- Поговори еще у меня, безвиннострадающий! И не куксись! Елисеева прилюдно колотил - не куксился! Шагай, борец за справедливость! Сейчас посмотрим какой ты смелый! Только открой еще раз рот!-последнее было произнесено довольно многообещающе.

Любимцев получил направленное ускорение в нужную сторону. Правда, чтобы мальчишка не выходил из под моего контроля, пришлось поднять его рюкзак, выроненный от неожиданности, и поторопиться за воспитуемым. Не сказать, чтобы я нервничал, но разозлился прилично. Надо сделать десять спокойных вдохов и выдохов. Но делать их не хотелось вовсе. Подталкивая Пашку впереди себя, я миновал коидор третьего этажа. На лестнице слышались голоса и, кажется, был там и голос Сидорова ...

[Пашка]

"Тебе конец!" - сцепив зубы, подумал Пашка, и бросив на историка озлобленный взгляд, ускорил шаг. До самой рыдальни он больше не произнес ни слова.
Сейчас было не его время. Но наступит один долгожданный день, и Пашка рассчитается с историком сполна. Вот тогда и поглядим, кто из нас смелый. Дождаться бы только, когда этот <...> будет дежурить, и ему всё припомнится.

[Саня Сидоров]

- Мы - на порку . А ты куда?

- На порку? А я , этому козлу, записку несу. – Сидоров даже и не знал, что сейчас надо говорить своим друзьям! – Ну, нет, чтобы как-нибудь по-другому объяснить свое направление, а то "на порку" . – Подумал Саня и решил много не говорить, а тихо уйти. – Держитесь ребята! Я ща этого дурня, немного задержу. – Повернулся в сторону лестницы, чтобы направиться к классному.

[Максим Елисеев]

- На порку? А я , этому козлу, записку несу. Держитесь ребята! Я ща этого дурня, немного задержу.

Максим переглянулся с Левкой и, как только Сашка скрылся за поворотом, мрачно произнес:

- Видал? Сидоров Олега надул, урок прогулял - и уже со справкой. А мы с тобой ничего не прогуливая и никого не обманывая по заднице получили. Где вообще справедливость?

[Лёвка]

- Видал? Сидоров Олега надул, урок прогулял - и уже со справкой. А мы с тобой ничего не прогуливая и никого не обманывая по заднице получили. Где вообще справедливость?

Лёвка Макса поддержал, хотя, все же считал, что отделаться легким испугом в их с Максом случае не получится. Тем более, он стоял к лестнице лицом и не мог не видеть, как на пролете показался Пашка, а за ним и историк. Предупредив Макса, что нужно молчать мальчишка указал себе за спину и шепнул:

- Ты первым пойдешь?

[Олег Андреевич]

Любимцев внял тридцать третьему китайскому предупреждению и молча повиновался. Он кинул на меня обиженно-злобный взгляд, но это меня не волновало. Перед половиной пролета, за которой нас могли увидеть мальчишки, тихо ждущие у лестницы, я вернул подростку его портфель. Не хватало еще, чтобы я за ним рюкзаки носил.

Елисеев и Некрасов прервали беседу при моём появлении. Боже, как же обычного тринадцатилетнего подростка меняет угроза наказания. Тела напряжены, на лицах испуг и искра надежды, что все это было шуткой, или им достанется не больше пары шлепков самым безобидным предметом. Я больше чем уверен, что единственное, что дети сейчас хотят услышать - это звонок будильника, но... Увы это не сон.

Я заметил Сидорова, который скрылся за поворотом лестницы, избрав довольно странную траекторию для поисков кабинета истории. Надеясь, что с мальчишкой все впорядке, я зашел в учительскую в поисках ключа.

[Пашка]

- Козел - этот наш историк, - еле слышно произнес Пашка, подойдя к ребятам, пока Олег бегал за ключом, - Если он меня сейчас не отпустит, я вам обещаю, что я с ним рассчитаюсь на все сто.

[Максим Елисеев]

- Ты первым пойдешь?

- Я?! - Макс задумался, но ответить не успел - мимо прошел Олег и направился в учительскую, а за ним к ним подошел Пашка.

- Козел - этот наш историк, Если он меня сейчас не отпустит, я вам обещаю, что я с ним рассчитаюсь на все сто.

- Точно, козел! - согласился Елисеев. - Mолодой, а нудит, как последний дед во дворе. Аж тошно... - мальчишка чуть не сплюнул.

[Саня Сидоров]

Дойдя до лестницы, Саня вспомнил, что не спросил у друзей, не хотят ли они вечером повеселиться. Развернулся в обратную сторону и заметил уходящего историка в учительскую и троих пацанов, стоявших в кучке. Дойдя до дверей, кабинета учителей, Саня оглянулся к друзьям, вытащил справку из кармана, набрал полные легкие воздуха и без стука вошел внутрь. Кроме классного, там были еще несколько учителей разговаривавших между собой. Ближе всего, к Сидорову, оказался Олег Андреевич, похоже, он уже собирался выходить. – На. – на вытянутой руке держал оправдательный документ. – ой! Нате. – виновато посмотрел в глаза учителю и тут же обзавелся мыслью, что надо было, хотя бы прочитать, что написано на бумажке. А вдруг "воспаление хитрости" или еще, что-то такого плана.

[Олег Андреевич]

Я взял ключ от комнаты для наказаний и направился к двери, прикидывая, что надо бы было отпустить мальчишек на занятия, а для разбирательства пригласить позже, но теперь уже поздно что-либо менять. Мой взгляд натолкнулся на Сидорова, будучи погружен в свои мысли, я поначалу не придал этому значения, среагировав на подростка лишь после его фразы:

– На. – на вытянутой руке держал оправдательный документ. – ой! Нате. – виновато посмотрел в глаза учителю ...

- Сидоров, к тем книгам, что ты собирался брать в библиотеке надо прибавить парочку по этикету. Сегодня я тебя предупреждаю первый и последний раз - уважай окружающих и они неприминут ответить тебе тем же, - я просмотрел справку о том, что ребенок действительно был в медицинском кабинете, но все же будучи абсолютно уверенным в симулянстве, вынес неутешающий вердикт, - На этой неделе ты у нас болен, а вот в пятницу, я бы хотел поговорить с тобой о том, как нужно вести себя с девочками. Можешь идти.

Я потерял к мальчишке всяческий интерес, желая сохранить время еще троим, чуть менее предприимчивым детям.

[Саня Сидоров]

- Сидоров, к тем книгам, что ты собирался брать в библиотеке надо прибавить парочку по этикету. Сегодня я тебя предупреждаю первый и последний раз - уважай окружающих и они неприминут ответить тебе тем же,

- Ой, Олег Андреевич, я сейчас засну. Еще несколько секунд такой тошноты и я стану уважать даже пепельницу Некрасова… - подумал Сидоров и молча смотрел в глаза новому преподователю.

- На этой неделе ты у нас болен, а вот в пятницу, я бы хотел поговорить с тобой о том, как нужно вести себя с девочками. Можешь идти.

- А че мне с Вами разговаривать на эту тему??? – Саня удивился такой просьбе и уже начал выдумывать, причину своего не появления. – Я не хочу об этом разговаривать! И вообще, с девочками, я и без Вас разберусь, как себя вести!!!

[Олег Андреевич]

- А че мне с Вами разговаривать на эту тему??? – Саня удивился такой просьбе и уже начал выдумывать, причину своего не появления. – Я не хочу об этом разговаривать! И вообще, с девочками, я и без Вас разберусь, как себя вести!!!

Глядя на чуть ли не зевающего Сидорова, я подставил ближайший стул и сел. Мальчишка оказался зажат между моих ног и ни отвернуться, ни сбежать не мог. Испытующе глядя ему в лицо, я продолжил беседу более жестким тоном, тем более, что наши глаза находились теперь на одном уровне:

- Александр, я свято верю в то, что люди понимают слова, но на крайний случай, средством убеждения может стать ремень. Все это было сказано к тому, что твоя сегодняшняя фраза на уроке была неуместна по двум причинам. Во-первых, ты не должен был отвлекать от занятий своих однокласников (хотя, никто не занимался все равно, но все же... урок есть урок). А во-вторых, так открыто ябедничать на Ирину не стоило. Кроме того, что ты расстроил и Максима, и девочку ты ничего с этого не поимел. Ну, может быть, кто-то из товарищей станет хуже к тебе относиться. Это понятно?

Я рассчитывал на то, что мальчишка понял что я имел ввиду говоря о поведении с девочками.