Старинная карта

[Настя Голубева]

Тим понизил голос, чтобы его слышала только Настя:
- Да...

—А... Как это?—тихо, грустно и осторожно прозвучал вопрос.

[Юрий Васильевич]

- Я это... Осознал тоже. Но не так, как Настя.

- Я сейчас, - я притормозил у канцелярии - надо было вернуть на место ключ от медкабинета и взять другой - от рыдальни. Много времени это не заняло, у Нади везде был порядок.

- Интересно, и в чём же разница? - спросил я, как только вернулся к детям, реагируя на предыдущую фразу Тима

[Тимофей Астафьев]

—А... Как это?—тихо, грустно и осторожно прозвучал вопрос.

Как-как... Фигово это.
Тим вздохнул:
- Ну... Это больно. Но довольно быстро. Так что... Пережить можно.
Видимо, Насте все же придется это узнать на себе, и рассказчик из него неважный. Он и не хотел особенно вдаваться в подробности. Что бы он рассказал? О трех ударах тростью?

- Интересно, и в чём же разница? - спросил я, как только вернулся к детям, реагируя на предыдущую фразу Тима.

- А?

[Юрий Васильевич]

- А?

Дети о чём-то шушукались и конечно же Тим упустил мысль, впрочем, я к ней вернусь позже.

- Ну что, я надеюсь, ты, как настоящий джентльмен, пропустишь даму вперёд? - спросил я Тима, как только мы подошли к дверям рыдальни. - Или и тут хочешь ей испытание устроить? - ждать было страшно, возможно, даже больше, чем само наказание, хотя если спросить саму Настю, она наверняка захотела бы оттянуть это как можно дальше.

[Настя Голубева]

Тим вздохнул:
- Ну... Это больно. Но довольно быстро. Так что... Пережить можно.

Ну а что она ожидала от Тима? Что он сейчас ей красиво, литературным языком все изложит? Или скажет: «Ерунда, даже бояться нечего!»?
Настя тяжело вздохнула. Ну почему, почему все так получилось?
И ещё одна страшная мысль пришла в голову гимназистки. Юрий Васильевич мужчина... А в правилах сказано... По голому...
Девчонка ярко покраснела. Думать о предстоящем было просто ужасно. Почувствовав, как к глазам(в который раз за этот вечер?!) подступают слезы, Настя закинула голову наверх, чтобы они не вытекали.
—Ничего...—подрагивающим голосом сказал она,—Мы справимся, Индиана Джонс.

- Ну что, я надеюсь, ты, как настоящий джентльмен, пропустишь даму вперёд? - спросил я Тима, как только мы подошли к дверям рыдальни. - Или и тут хочешь ей испытание устроить?

Стоило только Насте немного прийти в себя, как физрук огорошил ее.
«Я первая?!—с ужасом подумала Голубева,—Мы разве уже пришли? Почему так быстро?»
—Не надооо,—уже скорее инстинктивно, чем осознано проныла Настя.

[Тимофей Астафьев]

—Ничего...—подрагивающим голосом сказал она,—Мы справимся, Индиана Джонс.

Настоящий Индиана Джонс уж как-нибудь избавил бы их от неприятностей. Не получилось у Тима быть мистером Джонсом.

- Ну что, я надеюсь, ты, как настоящий джентльмен, пропустишь даму вперёд? - спросил я Тима, как только мы подошли к дверям рыдальни. - Или и тут хочешь ей испытание устроить?

От такого наезда Тим огрызнулся:
- Тут не хочу. А вы, как настоящий джентльмен, не должны бить даму.

[Юрий Васильевич]

- Тут не хочу. А вы, как настоящий джентльмен, не должны бить даму.

- Нет в мире идеалов, - я отпер дверь и приглашающе распахнул. Голубева продолжала своё "не надо", но я был иного мнения. - Настя, заходи! - привычным движением я нащупал выключатель и зажёг свет, но, прежде чем закрыть дверь, сказал Тиму: - Сходи пока в комнату, переоденься, ноги наверняка мокрые, и сразу обратно.

[Настя Голубева]

- Нет в мире идеалов, - я отпер дверь и приглашающе распахнул. Голубева продолжала своё "не надо", но я был иного мнения. - Настя, заходи! - привычным движением я нащупал выключатель и зажёг свет, но, прежде чем закрыть дверь, сказал Тиму: - Сходи пока в комнату, переоденься, ноги наверняка мокрые, и сразу обратно.

«Не хочу туда!—думала Настя,—Не пойду!»
—Юрий Васильевич, я больше не бууууду,—предприняла ещё одну попытку девочка.
И Тима туда сейчас не приглашают. Защиты ждать будет неоткуда...
А выбора нет. Кричи своё «не хочу!» хоть сто раз, что это изменит? Только позориться?
Всхлипывая, Настя вошла в комнату и опасливо осмотрелась по сторонам. Жуткое место!

[Тимофей Астафьев]

- Нет в мире идеалов, - я отпер дверь и приглашающе распахнул. - Настя, заходи! - привычным движением я нащупал выключатель и зажёг свет, но, прежде чем закрыть дверь, сказал Тиму: - Сходи пока в комнату, переоденься, ноги наверняка мокрые, и сразу обратно.

"Слив засчитан". Тим не решился сказать это вслух, но подумал. Громко подумал.
Никуда он идти не собирался. Остановился у противоположной стены, уперся в нее лопатками и затылком. Слышно будет? Говорили, что не слышно ничего...

[Юрий Васильевич]

Я не стал дожидаться пока Тим уйдёт, а почти сразу же закрыл дверь и повернул ключ в замке. Обычная практика - ни зайти никто не может лишний, ни выйти.

—Юрий Васильевич, я больше не бууууду,—предприняла ещё одну попытку девочка.

Я вздохнул, подошёл к девочке и положил руки ей на плечи.

- Настя, я знаю, что тебе страшно и что ты сейчас готова мне пообещать что угодно, лишь бы не оказаться на лавке, но, к сожалению, это так не работает, - я попытался поймать её взгляд. - О наказании ты знала и до своего проступка, но это знание тебя не остановило. Сейчас же ты получишь опыт.

Конечно же я не ждал, что она перестанет плакать и скажет мне что-то из серии "да, конечно", но я попытался хоть немного объяснить почему я не готов её простить прямо сейчас.

[Настя Голубева]

Я вздохнул, подошёл к девочке и положил руки ей на плечи.

- Настя, я знаю, что тебе страшно и что ты сейчас готова мне пообещать что угодно, лишь бы не оказаться на лавке, но, к сожалению, это так не работает, - я попытался поймать её взгляд. - О наказании ты знала и до своего проступка, но это знание тебя не остановило. Сейчас же ты получишь опыт.

Настя не очень вникла в смысл слов, которые говорил ей учитель, зато она уловила успокаивающую интонацию голоса. И это подействовало на девочку. Ну не был похож Юрий Васильевич на монстра, который разорвёт ее на части!
—Мне страшно...—доверительно сказала шестиклассница.
Это однозначно было лучше, чем неосознанные «не надо», «не хочу», «не буду»

[Юрий Васильевич]

- Мне страшно...—доверительно сказала шестиклассница.

- Прекрасно тебя понимаю, но на то она и порка, чтобы больно, стыдно и страшно, чтобы больше не захотелось нарушать правила... Так что давай, лавка ждёт твою голую попу - укладывайся!

Оставалось надеяться на то, что Настя сможет справиться со своими эмоциями и это не растянется на полночи.

[Настя Голубева]

- Прекрасно тебя понимаю, но на то она и порка, чтобы больно, стыдно и страшно, чтобы больше не захотелось нарушать правила... Так что давай, лавка ждёт твою голую попу - укладывайся!

Настя испугано попятилась от лавки.
—Я не могу...—прошептала она.
Было ясно, что физрук просто так не отпустит, что лучше не тянуть время, что «раньше ляжешь, раньше встанешь», но... Настя не могла. Как можно себя пересилить в этом?!
Девчонка краснела, бледнела, тёрла нос и нервно грызла ноготок. Заставить себя лечь на лавку не получалось. Правда, Голубева сейчас и не прикладывала для этого никаких усилий.

[Юрий Васильевич]

—Я не могу...—прошептала она.

- А ты через "не могу", - я развернул Голубеву за плечи и слегка нажал на них так, чтобы она пошла к лавке. - Тебе всё равно придётся через это пройти. Расстёгивай джинсы!

Я только сейчас обратил внимание на то, что Настя в джинсах. Гораздо логичнее было переодеться в какие-нибудь спортивные штаны или лосины, в чём там девчонки обычно ходят у себя в комнатах. Джинсы просто так не стащишь, надо возиться с пуговицами-молниями, а руки в такой ситуации редко хорошо слушаются.

[Настя Голубева]

- А ты через "не могу", - я развернул Голубеву за плечи и слегка нажал на них так, чтобы она пошла к лавке. - Тебе всё равно придётся через это пройти. Расстёгивай джинсы!

Ооооой! Сопротивляться было бессмысленно. Юрий Васильевич так легко направил ее в нужную сторону, словно она кукла. Даже удивительно, что не уложил на лавку.
Ну как через не могу-то?! Ну страшно же! И... стыдно! Очень стыдно! От фразы «расстегивай джинсы» внутри вообще все оборвалось.
—Я не мо... Я лягу. Только можно меня через одежду? Пожалуйста!
Настя с мольбой в глазах посмотрела на учителя.