Чужая стихия

[Юрий Васильевич]

Тим взревел, и все его разрозненные всхлипы, вскрики и слезы переросли в неконтролируемые уже рыдания.

Я продолжал придерживать мальчишку, наблюдая как последняя петля на фоне общего красного фона, наливается синевой. Жалости у меня эта картина не вызывала. Совсем. Ибо не стоит доводить меня до такого состояния.

Как только Астафьев немного притих, я отпустил его руки и отошёл к столу.

- Лирическое отступление окончено, - сказал я, облокотившись на край стола, - вернёмся к основной теме нашего повествования и советую тебе внимательно послушать что я тебе скажу по этому поводу, - я сделал паузу, пытаясь оценить, в состоянии ли Тимофей усваивать вербальную информацию или надо дать ему ещё немного времени прийти в себя.

[Тимофей Астафьев]

Я продолжал придерживать мальчишку, наблюдая как последняя петля на фоне общего красного фона, наливается синевой.
Как только Астафьев немного притих, я отпустил его руки и отошёл к столу.

- Лирическое отступление окончено, - сказал я, облокотившись на край стола, - вернёмся к основной теме нашего повествования и советую тебе внимательно послушать что я тебе скажу по этому поводу.

Отошел! Слава богу, отошел... Но не отпустил совсем.

Как только Юрий выпустил его из захвата, Тим еще несколько секунд подержал руки за спиной, как арестант, а потом переместил их к лицу. В прошлый раз он хотя бы подложил толстовку под голову, а в этот нет, и зря: во-первых, под толстовкой он взмок от боли, от напряжения, а во-вторых, лицом на деревяшке было неприятно. Наверное, лавка была чем-то покрыта, иначе реки слез учеников давно бы ее выбелили, как палочки на морском берегу.
Юрий Васильевич говорил довольно громко и отчетливо, видно сказывалась работа физруком. Сейчас Тимофей не мог оценить красноречие взрослого, хотя все слова слышал, этому не мешали ни всхлипы, ни его громкое дыхание.

[Юрий Васильевич]

Я выждал ещё пару минут и решил, что этого вполне достаточно, чтобы суметь переключить внимание со своей персоны на мою.

- Говорю один раз, повторять не буду. Я принимал, принимаю и буду принимать решения что и как мне делать, БЕЗ твоего разрешения, одобрения и чего ты там себе придумал ещё. Это раз! - тут я большую паузу делать не стал, пусть слушает. - Я не обязан ни ставить тебя в известность на основании чего я принял своё решение, ни отчитываться перед тобой - это два! И третье - когда в следующий раз решишь разобидеться на меня или кого-либо ещё, подумай над тем, что твои предположения о том кто, что видел и когда и где был - это не истина в последней инстанции и могут существовать факты, о которых ты можешь не только не знать, но даже не предполагать.

[Тимофей Астафьев]

- Говорю один раз, повторять не буду. Я принимал, принимаю и буду принимать решения что и как мне делать, БЕЗ твоего разрешения, одобрения и чего ты там себе придумал ещё. Это раз! Я не обязан ни ставить тебя в известность на основании чего я принял своё решение, ни отчитываться перед тобой - это два! И третье - когда в следующий раз решишь разобидеться на меня или кого-либо ещё, подумай над тем, что твои предположения о том кто, что видел и когда и где был - это не истина в последней инстанции и могут существовать факты, о которых ты можешь не только не знать, но даже не предполагать.

Тим все послушал. Наверное, это было его слабое место, ожидать, что с ним будут считаться здесь. Однако, сейчас Тимофей не чувствовал себя в слабой позиции по вопросам, поднятым физруком.
Безусловно, он не мог диктовать взрослому что делать, да и не собирался, но ждать определенного поведения - вполне мог. И то, что это взрослый, а не мальчишка, только усугубляло ожидания. Раз это взрослый, учитель, воспитатель - он не может оперировать доводами в стиле "одна птичка сказала".
Если не можешь или не хочешь представить доказательства, это фиговые доказательства. Доказательства могут быть, но невозможность или нежелание их представить обращают все в пыль.
Тимофей повернул голову набок и скользнул взглядом по стене.
Что бы ни сказал Тим, физрук не поймет. Да и слушать не будет. Скажет опять про центр мира... С этим пониманием на Астафьева навалилась тоска.

[Юрий Васильевич]

Я не ждал от Тима сейчас никакого ответа, но был уверен, что он слушает. Неконтролируемые рыдания прекратились и мальчишка затих, так что вполне был в состоянии.

Я внимательно посмотрел на его зад - у того с состоянием было всё не очень, особенно учитывая его совсем небольшую поверхность. Сколько там получилось? 9... Пять последних я не считал, это, так сказать, "бонус" за хамство, который не планировался. Майя за подначивания получила 3 и за ложь 3, так что вполне хватило бы добавить Тиму ещё один, или вообще так отпустить, только вот у меня срабатывал внутренний протест на это. Майя свои ошибки признавала и в действиях раскаивалась, а Тимофей Откуда только такие мысли у детей в голове берутся, что ему все должны!

Я вернулся к лавке, всё ещё размышляя над тем, как поступить. Конечно ничего ни с ним самим, ни с его задом, кроме синяков, не будет. Тем более, все петли аккуратненько разместились точно на ягодицах - заживёт. Смущало другое...

- Я могу продолжить порку, а могу дать тебе возможность сказать в чём ты был не прав, - я не очень верил в раскаяние Астафьева, но шанс всё же решил дать.

[Тимофей Астафьев]

Я вернулся к лавке, всё ещё размышляя над тем, как поступить.
- Я могу продолжить порку, а могу дать тебе возможность сказать в чём ты был не прав, - я не очень верил в раскаяние Астафьева, но шанс всё же решил дать.

Тим съежился, насколько это было возможно в положении ничком. Свел плечи, ссутулив. Ударит? Нет, предлагает выбор... Дает возможность.
У Тима защипало в носу, и он опять всхлипнул. Нет... Не надо сейчас плакать. Шестиклассник тяжело сглотнул, проглотив следующий всхлип. Это не выбор, а что-то плохое. Юрий Васильевич опять ждал только один вариант, который он считает единственно верным. Власть, сила, скакалки - все было на его стороне.
- Я скажу...

[Юрий Васильевич]

Тим съежился... У Тима защипало в носу, и он опять всхлипнул. Нет... Не надо сейчас плакать. Шестиклассник тяжело сглотнул, проглотив следующий всхлип.
- Я скажу...

Конечно я понимал, что мальчишке страшно и он попытается сделать всё, чтобы избежать продолжения. Можно ли верить в искренность сказанного в такой ситуации? Вряд ли. Хотя, судя по тому, что я сегодня слышал, Астафьев не относился к тем, кто будет просить прощения только чтобы не пороли больше.

Вообще, нам обоим было бы удобнее поговорить, если бы Тимофей встал, но... я не был уверен, что порка закончена. Укладывать потом его ещё раз?.. Хороший вопрос... Неизвестно, что лучше. Мне казалось, что мальчишка выбрал бы подняться в любом случае.

- Ты можешь встать, если хочешь, когда готов будешь говорить, - я его не торопил, я понимал, что чтобы успокоиться, нужно время, особенно когда не только больно, но и обидно. Да, я его обиду не понимал, но ему самому от этого ничуть не легче. - Только имей ввиду, что возможно, придётся вернуться на лавку, - честно предупредил я, после чего отошёл обратно к столу, чтобы не нависать сверху и не смущать, если он решит встать.

[Тимофей Астафьев]

- Ты можешь встать, если хочешь, когда готов будешь говорить. Только имей ввиду, что возможно, придётся вернуться на лавку, - честно предупредил я, после чего отошёл обратно к столу, чтобы не нависать сверху и не смущать, если он решит встать.

Вернуться на лавку - это если он скажет что-то не подходящее. Тим должен сказать только то, что Юрий Васильевич хочет услышать.
Тим задумался, хочет он вставать или нет, при условии, что это может быть не насовсем. По всему получалось, что хочет.
Не такая уж сложная задача, сказать: был не прав во всем, простите, отпустите, я больше не буду никогда... И размазать сопли. С соплями и слезами у Тимофея не было проблем.
Он вытер глаза кулаком, кое-как приподнялся, встал - комната покачнулась, - и стал натягивать штаны, отвернувшись в противоположную столу сторону. Как-то это все медленно получалось, неловко, сопровождалось болью в избитых местах. Потом Астафьев одернул толстовку.
Тим осторожно вздохнул. Казалось, вдохни он поглубже, как опять расплачется. Обернулся к физруку.
- Я бы не прав, заговорив с вами в том... таком тоне.

[Майя Белова]

Близилось время ужина, но Майка продолжала лежать на кровати, не собираясь никуда идти. От расстройства аппетит пропал напрочь. Передумав за это время кучу всего, она продолжила обижаться. И на физрука, и на охранника, и особенно сильно обиделась на одноклассника.

"Если бы Астафьев дурак не прыгнул, дальше ничего бы не завертелось! - Майка злилась и расстраивалась одновременно, - А теперь…"

Завтра со всё еще опухшими глазами она пойдет на уроки. Английский и информатику можно как-то пережить, но бассейн!!! Эти унизительные петельки на попе не заметит разве что слепой. И у неё нет купальника до колен! Что вот ей теперь делать?..

[Юрий Васильевич]

Я не смотрел, но слышал как Тим поднимается и возится с одеждой. В общем-то я не сомневался, что он выберет такой вариант, сам бы я тоже предпочёл разговаривать в штанах - и комфортнее, и безопаснее... Как только мальчик заговорил, я поднял взгляд и посмотрел прямо на него.

- Я был не прав, заговорив с вами в том... таком тоне.

Я кивнул на эту фразу. Было не плохо, если до него это дошло, но мне этой фразы было мало, так что я молча ждал продолжения...

[Тимофей Астафьев]

Как только мальчик заговорил, я поднял взгляд и посмотрел прямо на него.
Я кивнул на эту фразу. Было не плохо, если до него это дошло, но мне этой фразы было мало, так что я молча ждал продолжения...

Еще? Что еще...
- И мне не стоило прыгать с вышки, не спросив, - добавил Тим, отведя взгляд. В принципе, это уже было. Значит, физрук хотел чего-то еще. Наверное, Юрий ждал каких-то выводов из своего монолога, ждал, чтобы Тим повторил его или сделал краткую выжимку. Как там? Юрию он не нужен, чтобы выносить решения, и физрук не обязан Тиму рассказывать, почему он решил то или иное. Что ж...
- И я был не прав, когда ждал от вас того, чего вы делать не собираетесь.

[Юрий Васильевич]

- И мне не стоило прыгать с вышки, не спросив, - добавил Тим, отведя взгляд. - И я был не прав, когда ждал от вас того, чего вы делать не собираетесь.

- Я не просто не собираюсь, я делать этого не должен, - немного поправил я Тимофея. Это всё было то, да не то. Всего этого было мало, чтобы я его сейчас отпустил без продолжения. Правда похоже, что Астафьев на этом закончил. - Больше ничего не хочешь мне сказать? - всё же решил уточнить я.

[Тимофей Астафьев]

- Я не просто не собираюсь, я делать этого не должен, - немного поправил я Тимофея. - Больше ничего не хочешь мне сказать? - всё же решил уточнить я.

Тимофей промолчал на поправку. Наверное, у Юрия Васильевича действительно не было таких должностных обязанностей, инструкций, или как там говорят.
- Не... - Тим помотал головой. Вроде все сказал, в чем был не прав, как Юрий и хотел.

[Юрий Васильевич]

- Не... - Тим помотал головой.

- Жаль, - конечно я мог сказать Тимофею прямо чего я жду, но я не видел в этом смысла. Искренности в этих словах не будет, да и в этих, дай бог, если частично есть... Дело за малым - решить, что с ним делать дальше...

Мысленно я переместился в своё детство - какой ужасный момент, стоять и ждать, что будет дальше, отпустят или нет? Накажут или пронесёт на этот раз?..

[Тимофей Астафьев]

- Жаль.

Тимофею тоже было жаль. Хотя он и ждал изначально плохого, но реальность оказалась хуже. И причиной тому были не только скакалки вместо известного уже ремня. Этот месседж, который хотел вбить в него физрук, транслируя, что он не нужен и не важен, что его, Тимофея, ничего не касается, - с этим было тяжело. Зачем вообще тогда было его из бассейна вылавливать? Впрочем, Тим понимал, зачем. Он утонет, а физруку отвечай... Такое счастье Юрию Васильевичу тоже не нужно.
Тим вспомнил кое-что еще.
- Хотите я вам свой телефон дам, пока ваш не работает? - Астафьев потянулся в карман за телефоном. У него телефон был в основном для игрушек и вместо камеры, а Юрию наверняка нужно кому-то звонить.... - Я сейчас симку вытащу...
Тут он осекся, жарко покраснел, как-то испуганно посмотрел на Юрия.
- Я не потому... Я не из-за ск.. с-с-сккакалки.