Приезд Сашки Романовой

[Николай Александрович]

- Не возьму-уууу! - прорыдала Эвелина Яковлевна и рванула платок на себя, тут же использовав его по назначению.

Я убедился-таки, что говорю с капризной, избалованной девчонкой. Что ж, час от часу не легче... Представив себе Целовальникову в возрасте тех самых наглых бездарей, я мысленно пожелал себе терпения и ещё раз терпения и сменил тактику:

- Вы плачете, потому что считаете, что Вас обвиняют. Так? А Вы помните о том, что совсем недавно в Вашей компании плакала Саша? Почему она плакала?

Пусть Эвелина Яковлевна думает. И я тоже подумаю. Нам всем есть, о чём подумать.

[Эвелина Яковлевна]

- Вы плачете, потому что считаете, что Вас обвиняют. Так? А Вы помните о том, что совсем недавно в Вашей компании плакала Саша? Почему она плакала?

"А она плакала?" - такая хорошая новость не могла остаться без внимания, и Лялечка подняла припухший нос над сгибом руки и недоверчиво поглядела на директора. Обольщаться она пока остерегалась, поэтому контратаковала, предупреждая возможное разочарование:
- Это при вас, Николай Александрович, она плакала! - *шмыг* - На жалость давила! А при мне - только зубы скалила!

[Николай Александрович]

- Это при вас, Николай Александрович, она плакала! - *шмыг* - На жалость давила! А при мне - только зубы скалила!

- Очевидно, Вам так это понравилось, что Вы решили взять с неё пример?

[Эвелина Яковлевна]

- Очевидно, Вам так это понравилось, что Вы решили взять с неё пример?

Кончик носа вздёрнулся ещё на сантиметр-другой и настороженно наморщился, как бы пытаясь унюхать, чем пахнет заданный его носительнице вопрос.
- Что вы имеете в виду?

[Николай Александрович]

- Что вы имеете в виду?

- Вам действительно нужны пояснения? Хорошо, - я откинулся на спинку стула, чуть насмешливо наблюдая за застывшим выражением недоумения в глазах Эвелины Яковлевны. - Чужие соринки более заметны, не так ли?.. Когда я зашёл в комнату для наказаний, Вы перед Сашей держали розгу. Мне Вы потом поведали, что девочка вела себя с Вами нахально. Теперь Вы плачете, жалуясь мне на свою тяжёлую судьбу в стенах нашей гимназии. Ну, как? Похоже? Ведь если я сейчас продолжу проводить параллели, за розгу уже придётся взяться мне! - я улыбнулся, давая понять, что это всего лишь шутка. Но всё же закончил серьёзным тоном:

- Вы отводите новых учеников в «рыдальню» за то, что они не могут сдерживать свои эмоции и дерзко Вам отвечают. Но при этом сами Вы, Эвелина Яковлевна, не стесняетесь в выражениях, когда речь заходит о них. Вы в самом деле считаете это справедливым?

[Эвелина Яковлевна]

- Вам действительно нужны пояснения? Хорошо, - я откинулся на спинку стула, чуть насмешливо наблюдая за застывшим выражением недоумения в глазах Эвелины Яковлевны. - Чужие соринки более заметны, не так ли?.. Когда я зашёл в комнату для наказаний, Вы перед Сашей держали розгу. Мне Вы потом поведали, что девочка вела себя с Вами нахально. Теперь Вы плачете, жалуясь мне на свою тяжёлую судьбу в стенах нашей гимназии. Ну, как? Похоже? Ведь если я сейчас продолжу проводить параллели, за розгу уже придётся взяться мне! - я улыбнулся, давая понять, что это всего лишь шутка. Но всё же закончил серьёзным тоном:

- Вы отводите новых учеников в «рыдальню» за то, что они не могут сдерживать свои эмоции и дерзко Вам отвечают. Но при этом сами Вы, Эвелина Яковлевна, не стесняетесь в выражениях, когда речь заходит о них. Вы в самом деле считаете это справедливым?

- Но ведь всё, что я про неё сказала - правда! - визгливо возмутилась Лялечка, балансируя на грани просто истерики и истерики агрессивной. - И сказала я это вам! Вам, а не ей. Ей я ничего плохого не сделала. Поэтому она и позволила себе такой тон в мой адрес! Вылезла на голову, не успев переступить порог! Хвалить её за это прикажете, да? Какие у вас ко мне претензии? Разве вы Крючкова в первый же день не высекли так, что на трёх этажах слышали его вопли?! - по правде, при той знаменательной истории она не присутствовала, тем не менее была в курсе всех подробностей, на кои не поскупилась добрая подруга Надька. - Я эту Романову даже пальцем не тронула! А вы!.. - две слезинки одна за другой скатились по щеке и утонули в испачканной тушью блузке. - Мне с вами даже поделиться нельзя! Вы этой мерзавке верите, а не мне... Вы в самом деле такой же, как они все... Вам тоже меня совсем не жа-аааалко!..... - более не надеясь себя конролировать, учительница надрывно зарыдала.

[Николай Александрович]

- Но ведь всё, что я про неё сказала - правда! - визгливо возмутилась Лялечка. - И сказала я это вам! Вам, а не ей. Ей я ничего плохого не сделала. Поэтому она и позволила себе такой тон в мой адрес! Вылезла на голову, не успев переступить порог! Хвалить её за это прикажете, да? Какие у вас ко мне претензии? Разве вы Крючкова в первый же день не высекли так, что на трёх этажах слышали его вопли?! Я эту Романову даже пальцем не тронула! А вы!.. Мне с вами даже поделиться нельзя! Вы этой мерзавке верите, а не мне... Вы в самом деле такой же, как они все... Вам тоже меня совсем не жа-аааалко!..... - более не надеясь себя конролировать, учительница надрывно зарыдала.

Я понял, что вести с Эвелиной Яковлевной беседу дальше не имеет смысла. Чем больше я говорил, тем сильнее она рыдала. Но жалеть её и вправду не хотелось. Человек убедил себя в том, что жертва здесь она, и стоял на своём мнении до последнего вздоха. Проблема заключалась лишь в том, что теперь, когда я узнал поближе истерично-эгоистичный характер молодой коллеги, я не мог просто встать и уйти. Не мог ради детей. Поэтому я молча ждал, когда слёзы пойдут на убыль и мы сможем продолжить.

[Эвелина Яковлевна]

А слёзы на убыль не шли. Женщина не переставала вздрагивать, громко всхлипывать и повторять про себя, какая ужасная у неё жизнь, с упоением припоминая все неприятности, приключившиеся с ней с момента рождения и по сей день...

[Николай Александрович]

Мм-хмм... Ну, ладно!

- Эвелина Яковлевна... - начал я осторожно, готовый в любый момент остановиться, если потоки источаемой влаги усилятся под воздействием моего голоса. - Вы помните, с каким вопросом я зашёл к Вам в кабинет? Я Вас спросил: «Вам тяжело здесь работать?»

Ответ в виде «Конечно, помню!» или «Я же уже сказала, что тяжело!!!» мне был не нужен. Мне нужно было решение. Я надеялся, мы оба понимаем, что слёзы таковым не являются.

[Эвелина Яковлевна]

- Эвелина Яковлевна... - начал я осторожно, готовый в любый момент остановиться, если потоки источаемой влаги усилятся под воздействием моего голоса. - Вы помните, с каким вопросом я зашёл к Вам в кабинет? Я Вас спросил: «Вам тяжело здесь работать?»

- Нет! - Лялечка оторвалась от платка и вскинула на начальника заплаканные глаза, но только на пару секунд - после этого она предалась рыданиям снова. - Я вообще не понимаю, что вы от меня хоти-иите!

[Николай Александрович]

- Нет! - Лялечка оторвалась от платка и вскинула на начальника заплаканные глаза, но только на пару секунд - после этого она предалась рыданиям снова. - Я вообще не понимаю, что вы от меня хоти-иите!

- Я хочу облегчить Вам жизнь, - честно ответил я, подразумевая под этим гораздо больше, чем могло бы показаться на первый взгляд. - Пожалуйста, успокойтесь. Мне крайне неловко говорить с Вами, когда Вы плачете.

[Эвелина Яковлевна]

- Я хочу облегчить Вам жизнь, - честно ответил я, подразумевая под этим гораздо больше, чем могло бы показаться на первый взгляд. - Пожалуйста, успокойтесь. Мне крайне неловко говорить с Вами, когда Вы плачете.

- Каким о-образом? - всхлипы стали немного реже и тише, чтобы в промежутках между ними можно было уловить директорускую мысль. Голос молодой учительницы, проникая сквозь влажную ткань, звучал совсем не так, как обычно. Проникновенней, что ли. И с лёгкой примесью любопытства и даже некоторого страха.

[Николай Александрович]

- Каким о-образом? - всхлипы стали немного реже и тише.

Я ненадолго замолчал, собираясь с мыслями, не без доли серьёзности подумав о том, что, уволив Эвелину Яковлевну с должности преподавателя истории, поставил бы большую жирную точку на всех её бедах.

- Я занимаю положение судьи, когда ко мне приходят дети и жалуются на несправедливое к ним отношение со стороны их классного руководителя, или когда педагоги высказывают своё мнение о том, что какой-нибудь Петя Васечкин не поддаётся контролю. В таких случаях всегда слова взрослых ставятся против слов детей, и мне нужно выбирать, кому из них верить. Если Петя Васечкин зарекомендовал себя бездельником и вруном - верить ему я не буду. Даже если в конкретном случае он не виноват. С другой стороны, если у учителя на уроках вечный балаган, в журналах плохие оценки, он плачет и стенает, что его ни во что не ставят и легко садятся ему на шею - для меня это повод задуматься, что он делает не так.

- Я не знаю Сашу Романову. Однако поймите меня правильно, у меня нет пока никаких оснований ей не верить. При мне девочка вела себя вполне достойно и, поскольку я, как и Вы, буду встречаться с ней на уроках - на уроках я сам буду делать выводы, - я перевёл дыхание и продолжил уже более размеренным тоном: - Кстати, был бы сегодня в «рыдальне» Крючков, которого, как Вы сказали, я в первый день высек так, что его крики были слышны на трёх этажах, я бы Вам слова не сказал. Именно потому, что уже очень хорошо его знаю. Вас, дорогая Эвелина Яковлевна, я тоже знаю. Вы уж простите, что это не звучит, как комлимент...

- Тем не менее, хочу отметить, - поспешил я перейти к сути вопроса, не давая учительнице начать возмущаться, - что доказательств того, что Вы были не правы, у меня нет. Возможно, я ошибся. Возможно, Саша не такая уж и овечка. Возможно, Вы в самом деле жертва обстоятельств.

- Вы хотите, чтобы я увидел правду?

[Эвелина Яковлевна]

- Вы хотите, чтобы я увидел правду?

- Какое имеет значение, чего хочу я? Правду не хотите видеть вы! Сами признаётесь, что относитесь ко мне предвзято! - проплакала Лялечка, когда мужчина наконец соизволил умолкнуть. Своё крайнее негодование она бы выразила раньше, имей начальничек хоть малейшее представление о правилах приличия и позволь ей вставить слово. Ей не приглянулся ни его тон, ни непосредственно смысл сказанного. В них был скрыт какой-то подвох.
Почувствовав себя в шкуре бедного Пети Васечкина, загнанного в угол коварным директором, Эвелина Яковлевна не остановилась на достигнутом:
- Вы как раз мне и не верите, хотя я права! А верите малолетней подлизе! Она ничем не лучше вашего Крючкова! Все это скоро поймут! - только повторив давешнюю угрозу, она испытала облегчение и, хмуро зыркая на директора, отняла от лица платок.

[Николай Александрович]

- Какое имеет значение, чего хочу я? Правду не хотите видеть вы! Сами признаётесь, что относитесь ко мне предвзято!
- Вы как раз мне и не верите, хотя я права! А верите малолетней подлизе! Она ничем не лучше вашего Крючкова! Все это скоро поймут!

- Эвелина Яковлевна! - теперь уже я начал терять терпение... - Ваше отношение ко всему происходящему не лезет ни в какие ворота! Что Вы мне пытаетесь доказать? Что все дети - изверги, которых давно пора сослать в колонии? Я пытаюсь Вам объяснить, в чём Вы можете ошибаться, - Вы меня даже не слушаете! Вот и скажите мне, как я могу Вам верить? Я уже битых двадцать минут наблюдаю сплошную истерику и никакого рационального поведения с Вашей стороны! Вы сейчас похожи на капризную девицу! Девицу, обвиняющую всех вокруг, но только ни за что не себя!

Выпустив пар, я точно так же хмуро посмотрел на женщину, ожидая очередного скандального витка. Да, я перешёл некоторые границы. Но чёрт меня возьми, если бы я хоть сколько-то об этом сожалел!