Пора подумать об оценках

[Майя Белова]

- Ты ведь понимаешь, что отныне никакого доверия тебе не будет?

Потупившись, девочка смотрела под ноги. Неловко и стыдно. И страшно. Доверия не будет. Родителям расскажут. Сегодня же! Домой ей лучше не ехать. Причем как можно дольше. Окончательно измочаля салфетки, которые были у неё в руках, Майка скомкала их в комок.

Она как всегда "молодец"! Отличилась, блин!

Майка утёрла рукавом вновь покатившиеся из глаз слёзы.

[Николай Александрович]

Потупившись, девочка смотрела под ноги. Майка утёрла рукавом вновь покатившиеся из глаз слёзы.

Я тоже какое-то время молчал. Я не знал, о чём думает Майя, но я видел, что ей становится стыдно. Наконец-то!

- Не бывает всегда только по-твоему, - сказал я, прервав равномерное шмыганье носом. - В жизни полно обстоятельств, когда приходится вытирать слёзы, делать выводы и жить дальше в соответствии с полученным опытом. Я так понял, что домой ты ехать не хочешь, - последнее было, скорее, утверждением, нежели вопросом.

[Майя Белова]

- Не бывает всегда только по-твоему, - сказал я, прервав равномерное шмыганье носом. - В жизни полно обстоятельств, когда приходится вытирать слёзы, делать выводы и жить дальше в соответствии с полученным опытом. Я так понял, что домой ты ехать не хочешь, - последнее было, скорее, утверждением, нежели вопросом.

Да, Майка любила, чтоб всё было как она хочет! Но так, почему-то, получалось далеко не всегда. Надежды рушились, гениальные планы с громким треском проваливались и ей оставалось только злиться и плакать.

Услышав про дом, Майка отрицательно помотала головой.

[Николай Александрович]

Услышав про дом, Майка отрицательно помотала головой.

- Посмотри на меня.

Я дождался, когда Майя поднимет глаза.

- С сегодняшнего дня ты сама себе даёшь шанс взяться за ум. До конца учебного года осталось меньше двух месяцев - постарайся и закончи его достойно. Насчёт русского языка мы с тобой договорились: когда тебе надо - ты находишь меня, и мы с тобой занимаемся.

[Майя Белова]

- Посмотри на меня.

Попа всё еще горела и ныла. И Майка страстно желала, чтоб её наконец отпустили и перестали изводить нотациями. Девочка подняла на директора свои заплаканные глаза, искренне надеясь, что долгим разговор не окажется.

- С сегодняшнего дня ты сама себе даёшь шанс взяться за ум. До конца учебного года осталось меньше двух месяцев - постарайся и закончи его достойно. Насчёт русского языка мы с тобой договорились: когда тебе надо - ты находишь меня, и мы с тобой занимаемся.

Майке ничего не оставалось, как послушно кинуть в ответ. Внутри она сейчас одновременно и обижалась за то, что её так наказали, и ругала себя, и проклинала эту чёртову учебу, которой конца-края не видно, и обещала себе больше так не делать. И всё это одновременно. Она не может, она не хочет, но ей придётся. Придётся постараться, чтоб ещё раз так вот не получить по заднице. А получить ещё раз от Николая Александровича девочка не хотела!

[Николай Александрович]

Майке ничего не оставалось, как послушно кинуть в ответ.

- Хорошо, Майя, - я отодвинул кресло, вышел из-за стола и, положив руку на плечо ученицы, повёл её к двери. - Надеюсь, в этой комнате как минимум до лета я тебя больше не увижу. Особенно из-за поступков вроде сегодняшнего, - я бросил на Майю строгий взгляд. - Потому что если увижу - пеняй на себя.

Я повернул в замке ключ. Дверь открылась, выпуская Белову на волю.

- До завтра, моя девочка!

[Майя Белова]

- Хорошо, Майя, - я отодвинул кресло, вышел из-за стола и, положив руку на плечо ученицы, повёл её к двери. - Надеюсь, в этой комнате как минимум до лета я тебя больше не увижу. Особенно из-за поступков вроде сегодняшнего, - я бросил на Майю строгий взгляд. - Потому что если увижу - пеняй на себя.

От саднящей боли Майка  морщилась  при каждом шаге.  Но зато теперь, когда Николай Александрович больше  не злился, не ругался  и не кричал на неё,  не грозил наказать ещё, она сильнее сожалела о том, что натворила. Да, он строго предупредил, заставив девочку снова почувствовать неприятный страх перед наказанием. Но тем твёрже Майка себе сейчас пообещала, что сделает всё возможное, чтобы никогда в жизни больше не попасть в эту комнату!!! Она смутилась, хотела пообещать, что  такого больше не повториться. Но побоялась, что снова сейчас разревётся и промолчала. Глаза у неё по-прежнему были на мокром месте.

- До завтра, моя девочка!

После последних слов захотелось уткнуться Николаю Александровичу в плечо и ещё поплакать, чтоб он её пожалел. На кого ей теперь обижаться за всё случившееся?

- До свидания, - всхлипнула Майка в ответ.

Девочка развернулась в сторону лестницы, ведущей на третий этаж.  Ей надо подняться по ней, немного пройти по коридору и она в комнате. Но Майке так попало не только по попе, но и пониже неё, что шла она с  трудом, закусив губу и заметно прихрамывая.

Уже стоя в ванной, Майка принялась снимать с себя одежду. Отражение заплаканного личика в зеркале над раковиной снова заставило почувствовать себя совершенно несчастной. Она залезла в душ. Вода, попадая на кожу, нисколечко ей не помогала, струйки только делали ощущения неприятнее. Девочка вылезла, завернулась в широкое полотенце и прошлёпала босиком в комнату. Долго не решалась повернуться спиной к большому зеркалу на двери шкафа. Потом всё же встала вполоборота и  задрала нижний край полотенца.  От увиденного снова заплакала. В очередной раз жутко обиделась на директора. Припомнила, что он её отлупил тремя прутами, а Юрий  Васильевич Савку одним наказывал! Она ж увидела...

Майка легла ничком на кровать и обиды с переживаниями  и слезами снова пошли по кругу. Ещё несколько часов она то плакала, жалея себя и обижаясь на эту порку; то ругала себя и обещала себе стать умнее, прилежнее и не делать больше таких глупостей; затем снова плакала , вспоминая, как Николай Александрович сказал, что сегодня же позвонить родителям, боясь и понимая, что ей придется обьясняться с ними, обижаясь ещё и на маму с папой заодно, потому что если раньше она как-то легко восприняла то, что родители её сюда отправили учиться, то теперь вдруг взглянула на всё это под другим углом. Ей же ничего  толком не сказали. Родители сами решили, сообщили ей, что она будет здесь учиться; сказали, что так будет лучше для неё и всё.  А почему нельзя было отправить её жить, например, к бабушке на время их отъезда? Она бы там в обычную школу ходила! Теперь Майка увязала это всё с тем, что натворила в прошлом году. Это заставило с тоской осознать, что даже если она будет плакать и умолять родителей забрать её отсюда, то они наверняка не согласятся.

[Юрий Васильевич]

7 марта, суббота

Вечер выдался непростой, так что когда я освободился, звонить Николаю Александровичу уже было поздно. Тем не менее история, приключившаяся сегодня, никак не шла у меня из головы. Мало того, что она сама по себе была из ряда вон выходящая, так ещё и Белова, устроившая концерт для скрипки с оркестром, потрепала всем нервы.

Довольно долго я не мог уснуть, хотя было уже поздно. Мысли о маме, попавшей в больницу, переплетались с мыслями о Беловой, но постепенно они улеглись где-то в глубине сознания и меня сморил сон.

Ночь для меня была недолгой, но я всё равно выехал пораньше, потому что перед уроками непременно хотел поговорить с Николаем Александровичем. Зная о том, что он никогда не приезжал впритык, я оставил вещи в тренерской, переоделся и пошёл на второй этаж. Надежды в приёмной не было - суббота, поэтому я постучал прямо в его дверь.

- Николай Александрович, можно?

[Николай Александрович]

- Николай Александрович, можно?

Неожиданный стук заставил меня вздрогнуть. Я поправил перед зеркалом галстук, одёрнул пиджак и закрыл дверцу шкафа.

- Юрий Васильевич... - на пороге стоял учитель физкультуры. Я протянул ему для пожатия руку и впустил в кабинет. - Как раз думал о Вас, пока ехал на работу... Надеюсь, утро доброе? Как мама?

[Юрий Васильевич]

- Юрий Васильевич... - на пороге стоял учитель физкультуры. Я протянул ему для пожатия руку и впустил в кабинет. - Как раз думал о Вас, пока ехал на работу... Надеюсь, утро доброе? Как мама?

- Вполне себе доброе! - ответил я, пожимая руку в ответ. - Вчера пришлось поволноваться, но вроде всё сейчас стабильно.

Я прошёл внутрь и объяснил чуть подробнее:

- Был сильный приступ аритмии, его сняли, но врач сказал, что лучше полежать покапаться, дообследоваться и подобрать более подходящий препарат, - картина вырисовывалась вполне ясная. - А у вас тут как всё вчера прошло? - конечно же Николай Александрович не мог не понимать, что я имею в виду Белову.

[Николай Александрович]

- Вполне себе доброе! - ответил я, пожимая руку в ответ. - Вчера пришлось поволноваться, но вроде всё сейчас стабильно.
Я прошёл внутрь и объяснил чуть подробнее:
- Был сильный приступ аритмии, его сняли, но врач сказал, что лучше полежать покапаться, дообследоваться и подобрать более подходящий препарат. А у вас тут как всё вчера прошло?

Я закрыл дверь, предоставив Юрию Васильевичу самому решить - садиться или нет.

- Я очень рад, что всё обошлось! Ну, а мы... после того, как Вы уехали, - я присел на край стола, - весьма плодотворно с Майей пообщались. Что-то мне подсказывает, что она успела пожалеть, что её воспитанием занялся я.

[Майя Белова]

Какого фига у них шестидневка???

Майка проснулась по будильнику. Она не помнила как и во сколько заснула. Спала голышом. Как-то во сне умудрившись завернуться в одеяло. Полотенце лежало на полу около кровати.

Вырубив будильник, Майка сползла с кровати. Зачем-то надела первое, что подвернулось под руку - ночнушку. И поплелась в ванную. Форма валялась там, где девочка её вчера бросила – на полу ванной. Майка переступила через неё. Машинально взяла зубную щетку, машинально посмотрелась в зеркало. Глаза снова опухшие, попа болит, идти может еле-еле... А тут уроки. Глаза стали наполняться слезами. Кое-как умывшись и собрав волосы в хвост, Майя подобрала юбку, отряхнула её  и вышла.

Попыталась осторожненько присесть на кровать.  Ощущения были болезненные. Девочка отлично помнила, что вчера в зеркале увидела. Вздувшиеся красные полосы, сливающиеся и перекрещивающиеся. Ей попало и по бёдрам, и ниже попы. Местами синие полоски и  рассеченная до крови кожа. Майка постаралась сейчас не зареветь, но обида на директора снова вспыхнула. Ей казалось Савку Юрий Васильевич так не отлупил. А на её попе директор живого места не оставил! Она на него долго теперь дуться будет.

[Юрий Васильевич]

- Я очень рад, что всё обошлось! Ну, а мы... после того, как Вы уехали, - я присел на край стола, - весьма плодотворно с Майей пообщались. Что-то мне подсказывает, что она успела пожалеть, что её воспитанием занялся я.

- Спасибо! Я тоже рад, - садиться я не стал, до начала уроков было минут 15, может 20, так что рассиживаться особо было некогда. - Пожалеть? - я это истолковал по-своему. - То есть она окончательно вывела вас из себя? - что-что, а это Белова точно умела, у меня вчера был шанс убедиться в этом. Конечно, я понимал, что в какой-то момент её истерика уже не давала ей возможности контролировать свои слова и действия, но в общем и целом там наглости и хамства хватило бы на десяток шестиклассников.

[Николай Александрович]

- Пожалеть? То есть она окончательно вывела вас из себя?

- Не окончательно, но как любой испуганный ребёнок вела себя неразумно. Едва мы переступили порог комнаты, она попыталась закрыться от меня в туалете. Правда, вышла потом сама. Дальше всё у нас шло исключительно через угрозы и шлепки: Майя отказывалась подчиняться даже в мелочах, - я развёл руками. - В результате она и получила гораздо больше, чем могла бы, - тут я сделал паузу. - До пятидесяти я не довёл - было сорок, но, Юрий Васильевич, поверьте мне, эти сорок паршивка запомнит на всю жизнь. Мне вчера очень захотелось вложить душу в её наказание. В какой-то момент я начал использовать три прута вместо одного.

[Юрий Васильевич]

- Не окончательно, но как любой испуганный ребёнок вела себя неразумно. Едва мы переступили порог комнаты, она попыталась закрыться от меня в туалете. Правда, вышла потом сама. Дальше всё у нас шло исключительно через угрозы и шлепки: Майя отказывалась подчиняться даже в мелочах, - я развёл руками.

- И почему меня это не удивляет? - негромко прокомментировал я рассказ директора. Майя вообще очень выделялась на фоне других детей тем, что не умела промолчать в ответ, не умела не возражать постоянно и не возмущаться чем-то, а ещё совершенно не видела границ дозволенного...

- В результате она и получила гораздо больше, чем могла бы, - тут я сделал паузу. - До пятидесяти я не довёл - было сорок, но, Юрий Васильевич, поверьте мне, эти сорок паршивка запомнит на всю жизнь. Мне вчера очень захотелось вложить душу в её наказание. В какой-то момент я начал использовать три прута вместо одного.

Эта информация не вызвала у меня никакого разочарования. Честно говоря, так себе скидка, если ты вместо одного прута получаешь тремя.

- Она это заслужила не только своим безобразным поступком, но и не менее безобразным поведением, - тем не менее я вздохнул. Как бы там ни было, но вечер у Беловой явно выдался не из лучших. - Наверняка записала нас с вами во враги народа.