Физики-лирики (приват)

[Рогозкин]

- Тетрадь, - переспросила Пина с глупой улыбкой, задвигая её поглубже, - какая тетрадь?
- Чермен Борисович, вот, посмотрите. Я правильно решила?

- Ветрова, прекрати изворачиваться! - повысил я голос, - Подними тетрадь и отдай мне!

[Пина]

- Ветрова, прекрати изворачиваться! - повысил я голос, - Подними тетрадь и отдай мне!

Девочка никак не могла решить, что хуже, просто крик Чермена или разборки по поводу тетради. И решила, что лучше крик, но при этом вся сжалась и полезла под парту за тетрадью.

Осторожно вытянув её из-под ноги, Пина открыла тетрадку и, стараясь производить как можно меньше шума - треска, потянула потихонечку листы на себя. Но все скопом они не вырывались. А по одному - было бы слишком долго и поэтому подозрительно . Пина потянула посильнее, листы чуть-чуть поддались...

[Рогозкин]

Мне порядком надоела эта волынка и эти манипуляции Ветровой с тетрадью, поэтому ждать я больше не стал, а встал из-за стола и подошел к Пине:
- Так, не надо тут ничего вырывать!
Я взял из рук девочки тетрадь, с наполовину выдранными листками, намереваясь посмотреть что тут у нее.
"Шпаргалки что ли опять?" - конечно я не забыл как пришлось прошлый раз отправлять Ветрову ноги мыть.

[Пина]

а встал из-за стола и подошел к Пине:
- Так, не надо тут ничего вырывать!

Пока Пина пыталась избавиться от улик, рядом нарисовался физик. Пинка аж голову вжала в плечи и тетрадку сразу убрать хотела хоть за спину, но не успела.

Я взял из рук девочки тетрадь, с наполовину выдранными листками, намереваясь посмотреть что тут у нее.

"Всё, это конец", - подумала в отчаянии Пина, а вслух сказала...
- Это мой черновик... а задачку я уже решила, и я не списывала.
Пинка цеплялась за хрупкую соломинку и прекрасно осознавала это, поэтому вылезать из-под парты не спешила. Вид у Чермена Борисовича был грозный и внушительный.

[Рогозкин]

- Это мой черновик... а задачку я уже решила, и я не списывала.
Пинка цеплялась за хрупкую соломинку и прекрасно осознавала это, поэтому вылезать из-под парты не спешила.

- Пина, для начала вылези из под стола, а потом уже поговорим что это за тетрадка и как ты решала задачки.

[Пина]

- Пина, для начала вылези из под стола, а потом уже поговорим что это за тетрадка и как ты решала задачки.

"Эх...," - Пина в последний раз окинула взглядом своё убежище и выползла из-под стола, поспешив сесть на место и сложить руки, как примерная ученица.

[Рогозкин]

- Значит говоришь - это твой черновик? Ну посмотрим, посмотрим... - я не спеша открыл тетрадь. Задачки были те же, но вот почерк!
- Значит твой черновик? - повтори я и в упор посмотрел на Ветрову, - А почему почерк не твой?

[Пина]

- Значит говоришь - это твой черновик? Ну посмотрим, посмотрим...
- Значит твой черновик? - повтори я и в упор посмотрел на Ветрову, - А почему почерк не твой?

- Э-это мой почерк, - соврала Пина, спрятав взгляд в листочке с решением , - просто... я вечером... пи-писала. И... и так получилось .
"Блин, ну как же Майка врёт ?! Ну, почему у меня так не выходит ?!" - ругала себя Пинка, понимая, что даже посмотреть в глаза физику после таких слов не сможет.

[Рогозкин]

- Э-это мой почерк, - соврала Пина, спрятав взгляд в листочке с решением , - просто... я вечером... пи-писала. И... и так получилось .

Сил это вранье слушать у меня уже не было. Было совершенно понятно, что задачки ей решил кто-то другой, а она как не учила физику раньше, так и теперь этого не делает.
- Ветрова, я так устал от твоего вранья! Тем более врать ты не умеешь! То что почерк не твой очевидно, - я положил тетрадь рядом с листочком, на котором она только что писала, - Тут уж вечером ты писала, или нет, не важно. Почерки совершенно разные.
Я помолчал минуту и продолжил:
- Значит так, Ветрова, физику ты не учишь? Не учишь! К лабораторной была не готова? Не готова! На уроке занимаешься посторонними делами, списываешь со шпаргалок, и задачки эти, опять же, решала не ты! - я подошел к двери и запер ее, - Уж про твое неоднократное вранье мне - вообще отдельная песня, - продолжал я, расстегивая и вынимая ремень из брюк, - Так что придется мне тебя от лени и вранья "полечить"! - я указал на диван, - Сняла трусы, задрала юбку и легла на диван, быстро!

[Пина]

- Ветрова, я так устал от твоего вранья! Тем более врать ты не умеешь! То что почерк не твой очевидно, - я положил тетрадь рядом с листочком, на котором она только что писала, - Тут уж вечером ты писала, или нет, не важно. Почерки совершенно разные.

При первых же словах физика Пинка поняла, что врать больше смысла нет и вообще лучше молчать. Но она всё ещё надеялась на прощение, однако следующие слова Рогозкина убили эту надежду.

- Значит так, Ветрова, физику ты не учишь? Не учишь! К лабораторной была не готова? Не готова! На уроке занимаешься посторонними делами, списываешь со шпаргалок, и задачки эти, опять же, решала не ты!

Пина сидела придавленная обвинительными речами учителя. Ничего возразить она не могла. А врать сейчас, что стихи писала не на уроке, тоже было чревато. Ведь Чермен заметил верно, врать она не умеет. И зачем только берётся?!

- я подошел к двери и запер ее, - Уж про твое неоднократное вранье мне - вообще отдельная песня, - продолжал я, расстегивая и вынимая ремень из брюк, - Так что придется мне тебя от лени и вранья "полечить"! - я указал на диван, - Сняла трусы, задрала юбку и легла на диван, быстро!

Пина проследила, уже не дыша, путь физика до двери, поворот ключа прогремел внутри девочки набатом. Душа её начала метаться внутри тела, искать выход. Но выхода не было... А уж когда Чермен начал расстёгивать ремень, Пинка вскочила и забежала за стол, округлив свои зелёные глаза. "Нееееет! " Она слышала, что так бывает, но слышать это одно, а совсем другое испытать реальную опасность. В животе у Пинки поселился страх... нет, просто животный ужас перед неизвестным доселе наказанием. То, что было в раннем детстве, не в счёт. Пинка посмотрела на диван и замотала головой в знак несогласия...
- Не надо, Чермен Бориииисовииич ...

[Рогозкин]

Пинка вскочила и забежала за стол, округлив свои зелёные глаза. "Нееееет! " Пинка посмотрела на диван и замотала головой в знак несогласия...
- Не надо, Чермен Бориииисовииич ...

В том, что сейчас мне наверняка предстоит услышать все эти: не надо, я больше не буду, простите и т.д., я и не сомневался.
- И долго ты собираешься вокруг стола бегать?

[Пина]

- И долго ты собираешься вокруг стола бегать?

Пинка не ответила на вопрос учителя, а только быстро заговорила:
- Ну, Чермен Борисович... ну, пожалуйста... ну, не надо... я боюсь...
Выходить из-за стола девочка не торопилась, было страшно. Она смотрела на ремень в руках физика, и всё у неё внутри обрывалось. "Как другие гимназисты безропотно укладываются? Страшно же... и больно, наверное, будет! "

[Рогозкин]

- Ну, Чермен Борисович... ну, пожалуйста... ну, не надо... я боюсь...

Всё как я и предполагал. А аргумент: "я боюсь" был особенно веским!
- Пина, твое нытьё тебе ничем не поможет. Живо легла на диван! Иначе мы сейчас отправимся в рыдальню и там я возьмусь за розги! - пригрозил я.

[Пина]

- Пина, твое нытьё тебе ничем не поможет. Живо легла на диван! Иначе мы сейчас отправимся в рыдальню и там я возьмусь за розги! - пригрозил я.

- Ууууу, - взвыла Пинка.
Она ещё ни разу не была в рыдальне, что такое розги вообще не представляля, но гимназисты рассказывали, что это ещё хуже, чем ремень. На глаза Пины навернулись слёзы.
- Чермеен Бориисовииич, не надо в рыдальню-уууу . Я правда бою-ууу-сь.. меня никогдааа ...
Продолжать Пина не стала, только громко всхлипнула и сделала несколько шагов, обойдя стол слева, подальше от учителя.

[Рогозкин]

На глаза Пины навернулись слёзы.
- Чермеен Бориисовииич, не надо в рыдальню-уууу . Я правда бою-ууу-сь.. меня никогдааа ...
Продолжать Пина не стала, только громко всхлипнула и сделала несколько шагов, обойдя стол слева, подальше от учителя.

- Все! Хватит! - я окончательно вышел из себя. Эта волынка, которая похоже будет тянутся бесконечно, мне надоела :
- Чем сейчас всхлипывать и ныть, лучше б физику учила, - я подошел к Ветровой, и за ухо отвел ее к дивану, - Видите ли боится она и не хочет! - уложив ее в одно мгновение на диван, я задрал ей юбку, стянул трусы и размахнувшись пару раз хлестанул по заднице: Хлесть! , Хлесть!