«Имя числительное» (приват*)

[Николай Александрович]

- Потому что тогда я не смогу помириться с Викой до четверга. А мне это очень важно сделать сегодня!

Я с пониманием кивнул, задумавшись над новыми обстоятельствами. Нет, вставлять палки в колёса и мешать Елисееву поскорее наладить отношения с подругой я не желал - напротив, я поддерживал его намерения, прекрасно видя, как ему это важно, и ради этого даже готов был вообще его не пороть. Но сегодня он слишком много себе позволил, чтобы я мог полностью закрыть глаза на все его продиктованные бесконтрольным бешенством решения. Так или иначе Максиму придётся ответить хотя бы за часть из них.

- Скажи мне... Если я назначу твоё наказание с завтрашнего дня, тебе это как-то поможет изменить свой выбор?

[Максим Елисеев]

Я с пониманием кивнул, задумавшись над новыми обстоятельствами.
- Скажи мне... Если я назначу твоё наказание с завтрашнего дня, тебе это как-то поможет изменить свой выбор?

Макс отрицательно помотал головой.

[Николай Александрович]

Макс отрицательно помотал головой.

- Есть ещё причина, о которой я не знаю?

[Максим Елисеев]

- Есть ещё причина, о которой я не знаю?

Мальчишка молчал, чувствуя, что Николай Александрович пытается склонить его к более мягкому варианту, и не понимал, зачем ему вообще идут навстречу. Не проще ли вломить и забыть? Но, подняв взгляд и встретившись с серьезным взглядом директора, он увидел, что тот за него реально переживает... И это еще сильнее кольнуло его совесть.
- Я не хочу, помирившись в Викой, сидеть после этого взаперти.
Он сказал это очень тихо, но и это было не главной причиной. И еще тише он добавил:
- Это было бы слишком легко... Пожалуйста, не прощайте мне драку.

[Николай Александрович]

- Я не хочу, помирившись в Викой, сидеть после этого взаперти.
Он сказал это очень тихо, но и это было не главной причиной. И еще тише он добавил:
- Это было бы слишком легко... Пожалуйста, не прощайте мне драку.

Я в изумлении поднял брови.

Ещё с утра мне казалось, что Елисеева уже ничем не пронять - что он так и будет придерживаться своих эгоистичных взглядов и поступать по-своему наперекор всем правилам и запретам. Но в ребёнке вдруг проснулась ответственность, настолько существенная, что меня это в прямом смысле слова поразило.

- Ты понимаешь, что ты сейчас просишь?

[Максим Елисеев]

- Ты понимаешь, что ты сейчас просишь?

Нельзя сказать, что Макс при этом не струхнул. Он стоял и внутренне дрожал, как осиновый лист, но отступать не хотел. С девками повел себя как кретин, еще и тут прятаться за дировской добротой. Хотя соблазн был велик... В какой-то момент ему до ужаса захотелось выбрать домашний арест, чтобы избежать позорного наказания. Но совесть вгрызлась ему в глотку мертвой хваткой. И ее так разбередил именно предоставленный ему выбор. А ведь до этого Макс и помыслить не мог, что будет когда-нибудь выпрашивать себе такого рода добавку.
"Наверное, я идиот!" - подумал он.

[Николай Александрович]

Открыв шкаф, я достал из него длинную трость и резко взмахнул ею в воздухе. *ВЖИИИИК* Слух резанул громкий, неприятный свист, я же внимательно пригляделся к гимназисту-герою.

[Максим Елисеев]

Открыв шкаф, я достал из него длинную трость и резко взмахнул ею в воздухе. *ВЖИИИИК*

От неожиданности Макс так сильно вздрогнул, что ему даже стало стыдно - ведь его пока еще не трогали. Он покосился на предмет в руках Николая Александровича и быстро отвернулся, предпочитая не видеть, чем его сейчас будут разделывать на отбивные.

[Николай Александрович]

От неожиданности Макс так сильно вздрогнул, что ему даже стало стыдно... Он покосился на предмет в руках Николая Александровича и быстро отвернулся.

- Всё ещё настаиваешь на полном наказании? - конечно, я не собирался пороть Максима сверх того, что уже озвучил. Но кое-что поменять в вердикте было можно.

[Максим Елисеев]

- Всё ещё настаиваешь на полном наказании?

"Я не смогу... " - Макс паниковал и с ответом сильно задерживался. А потом просто кивнул, решив больше ни о чем не думать.

[Николай Александрович]

- Хорошо. Раз ты сам решил наказать себя за драку, я спорить с тобой не буду. Потому что в душе с тобой абсолютно согласен - ты заслужил отменную порку, и ещё час назад я собирался задать тебе её без всякой жалости. Да, я принимаю в расчёт, что, когда замешаны чувства, трудно совладать с голосом разума. Тем более, когда желание добиться своего то и дело натыкается на препятствия - занятые парты, языкастые одноклассники, нудные уроки... Я всё это понимаю. Однако и ты уже понял, что эмоции - не лучшие советчики.

Я подвёл мальчика к дивану и указал на подлокотник.

- Снимай штаны.

[Максим Елисеев]

Макс слушал, что ему говорят, с трудом сохраняя на лице спокойствие, но по телу пробегали табуны мурашек, а во рту вдруг как-то резко пересохло. А уж когда его подвели к дивану, он совсем разнервничался и под конец даже уперся, чтобы не делать последний шаг к подлокотнику. Только пути назад уже не было.

- Снимай штаны.

Как во сне, он потянулся к ремню и кое-как расстегнул пряжку, а потом и молнию. И застыл, собираясь с духом и осознавая, что ему очень сложно вот так добровольно улечься. Мысли, что надо было выбирать другой вариант, посещали его теперь постоянно. И все же он справился - стянул штаны и перегнулся, широко раскрытыми глазами уставившись в коричневую обивку, а голой задницей ощущая прохладу, которую в одежде ни за что не ощутишь.

[Николай Александрович]

Сомнения и страх отчётливо читались во всех движениях мальчишки, однако то, что он боялся, но делал, лишь поднимало его в моих глазах.

- Я сокращаю твоё наказание до четырёх ударов: один - за Иру, один - за Вику, один - за пропущенный первый урок и один - за пропущенный второй урок. Вроде бы ничего не забыли. Не думай, что ты отделаешься легко - в отличие от моих первоначальных планов, это будут четыре очень болезненных удара и следы от них ещё долго будут напоминать тебе о твоих «заслугах». Так что, мой мальчик, терпи.

[Максим Елисеев]

- Я сокращаю твоё наказание до четырёх ударов: один - за Иру, один - за Вику, один - за пропущенный первый урок и один - за пропущенный второй урок. Вроде бы ничего не забыли. Не думай, что ты отделаешься легко - в отличие от моих первоначальных планов, это будут четыре очень болезненных удара и следы от них ещё долго будут напоминать тебе о твоих «заслугах». Так что, мой мальчик, терпи.

Последняя фраза Макса вообще убила - терпеть он честно собирался, но обещание, что сейчас его размажут по этому дивану в четыре приема, заставило его сердце бешено заколотиться внутри. Он опустил голову и зажал ее между руками, сцепив на затылке пальцы в замок. Немного потоптался на месте...

Ему еще не с чем было сравнивать ни 10 ударов средненькой силы, ни 4 - сильных. Он просто знал, что будет супер больно, а пока 4, несмотря на предупреждение, все равно выигрывали на фоне 10-ти.

[Николай Александрович]

Я приложил трость к подрагивающим ягодицам мальчишки и несколько раз не сильно похлопал ею, как бы примеряясь к месту первого удара. Очень редко мне приходилось наказывать детей вот так.

- Как я сказал, это - за твоё отношение к Ире.

Отведя руку дальше обычного, я с силой опустил трость на попу Елисеева, и... *ВЖИИИК*, просвистев в воздухе, она глубоко впечаталась в плоть, оставив за собой белый след с тёмно-розовым контуром, который стал быстро наливаться краснотой и вспухать на попе в считанные секунды.

Я сделал паузу, зная, что боль сейчас будет только расти.