Костры бывают разные

[Юрий Васильевич]

- Буууду! Буууду думать. Юууурий Васииильевиииич, буду!

Николь оказалась менее терпеливой, чем её подруга, но я не обращал на это особого внимания. Легче, когда кричишь - ради бога, ни на количество, ни на силу ударов, это всё равно не влияет.

- Молодец, - кивнул я одновременно со следующим взмахом руки, - Шлёп!

- Главное, чтобы ты это понимала и обещала не только сейчас, пока тебе больно, - Шлёп! Шлёп! Шлёп!

- Но и когда боль уйдёт, - Шлёп! Шлёп! Шлёп!

С напоминанием они тут все хороши. Не совсем конечно все, попадались упрямцы, которые и во время порки продолжали стоять на своём, но это было скорее исключение из правил и Ника явно к ним не относилась.

[Николь]

- Молодец, - кивнул я одновременно со следующим взмахом руки, - Шлёп!

Николь вздрогнула, прогнула спину в пояснице, приподняв голову и сразу же протяжно закричала от боли,- Ойиииииии!

- Главное, чтобы ты это понимала и обещала не только сейчас, пока тебе больно, - Шлёп! Шлёп! Шлёп!

Николь откричалась, снова наполнила грудь воздухом и многообещающе произнесла на выдохе, -Я понимаю. Я всё - всё понимаю!

- Но и когда боль уйдёт, - Шлёп! Шлёп! Шлёп!

После очередной серии ударов Николь разревалась в голос и стала отчаянно молотить ногами по лавке. Сквозь рыдания и всхлипывания, посмотрев на учителя из-за плеча, девочка протянула не совсем четко, но вполне разборчиво,- Я всегдаааа буду понимаааать!

[Юрий Васильевич]

Вихрова вопила на все лады, крутясь под жгучими ударами ремня. При этом она оказалась на удивление понятливой или просто быстро скумекала, что признавая свою вину быстрее окажется за стенами этой страшной комнаты.

- Николь, давай-ка ты немного успокоишься, - сказал я, когда девочка выгнулась на лавке и замолотила ногами, - я понимаю что больно, но всё же постарайся не вскакивать, чтобы я мог побыстрее закончить сию неприятную процедуру.

[Николь]

- Николь, давай-ка ты немного успокоишься, - сказал я, когда девочка выгнулась на лавке и замолотила ногами, - я понимаю что больно, но всё же постарайся не вскакивать, чтобы я мог побыстрее закончить сию неприятную процедуру.

Ника с пониманием кивнула, вытирая одной рукой зареванное личико, и ровненько разлеглась на лавке, вытянув носочки. Слова физрука , из которых она поняла, что минута выхода из рыдальни не за горами,взбодрили девочку. Тихие всхлипывания продолжали срываться с губ, но истошного крика уже не было слышно. Собрав волю в кулак, она задалась целью окончательно успокоиться и, чуть приподнявшись на локтях, она еще раз вытерла лицо тыльными сторонами ладоней и замолчала совсем.Затем девочка снова легла, и прижавшись щекой к лавке, замерла, прикусывая губу добела.

[Юрий Васильевич]

Повторять не пришлось - Вихрова беспрекословно выполнила то, что ей было сказано. Всегда бы все себя так вели и проблем бы никаких не было. Правда скидки за послушание в этот раз предусмотрено не было.

- Шлёп!.. Шлёп!.. Шлёп!.. - продолжил я размеренно стегать попу. - Шлёп!.. Шлёп!..

Конечно же спокойствия хватило ненадолго, да оно и понятно - больно! Но всё же хоть несколько ударов я успел нанести без риска промахнуться по выбранному месту, что уже было само по себе хорошо.

[Николь]

- Шлёп!.. Шлёп!.. Шлёп!.. - продолжил я размеренно стегать попу. - Шлёп!.. Шлёп!..

Почувствовав вновь обжигающие удары, в первые несколько секунд Николь пыталась не издавать никаких звуков и только кусала губы, заливаясь беззвучными слезами от боли, когда почувствовала солоноватый привкус на языке. В тот момент Нику не интересовало, был ли это вкус крови или слез. Ее волновал только один вопрос :" Когда все это закончится, и будет ли вообще этому конец?" Боль в попе нарастала , и терпеть стало совсем невозможно, когда ремень приземлился на одно и тоже место несколько раз. Тогда девочка разжала зубы и вновь жалобно закричала,- Боооольнооооо! Ну ведь больно же!- Она выпалила с досадой и разревелась в голос.

[Вика Андреева]

Когда Вика лежала на скамейке в рыдальне, она не замечала уходящих минут, но сейчас ожидание было для нее невыносимо томительным.

"Да что же физрук там с Никой делает?!"

Девочке казалось, что за то время, пока за Николь закрылась дверь, можно было перепороть уже десятерых. Шестиклассницу особенно мучила мысль о том, что именно она подвела Николь под ремень.
"Не понесло бы меня за тем тюльпаном на клумбу, не оказались бы мы в рыдальне! А Николь ведь еще ни разу не пороли, ни дома, ни в гимназии!" - сокрушалась Вика, взволнованно прохаживаясь по коридору туда-сюда.

А потом не выдержала и приложила ухо к двери. Но, не услышав ни звука, девочка обессиленно прислонилась спиной к стене, чувствуя, как приятный холодок унимает жар на попке, усилившийся под трусиками и колготками.

[Юрий Васильевич]

- Боооольнооооо! Ну ведь больно же!- Она выпалила с досадой и разревелась в голос.

Девочка плакала уже не сдерживаясь. Конечно мне было её жалко, но я продолжал стегать её попку, уже окрасившуюся в разные оттенки красного - где поярче, там куда ремень попал несколько раз, где побледнее.

- Шлёп... Шлёп... Шлёп... Шлёп...

Главное было не попасть по рукам, если бы она надумала прикрыть ими попу. Но я внимательно следил и при малейшем движении в эту сторону был готов остановиться.

[Николь]

- Боооольнооооо! Ну ведь больно же!- Она выпалила с досадой и разревелась в голос.

Девочка плакала уже не сдерживаясь. Конечно, мне было её жалко, но я продолжал стегать её попку, уже окрасившуюся в разные оттенки красного - где поярче, там куда ремень попал несколько раз, где побледнее.

- Шлёп... Шлёп... Шлёп... Шлёп...

Никин плач постепенно переходил в завывания и, наконец, он превратился в неотходящие вопли. Она отталкивалась бедрами о скамью, приподнимая и опуская попу. Ей казалось, что таким образом ей удастся облегчить свои страдания. Когда боль стала совсем нестерпимой, Ника замотала головой и закричала с появившейся хрипотцой в голосе,- Не могу большееее. Юрий Васильевич, пожаааалуйста! Она повернула голову через плечо и посмотрела на учителя жалобным ,молящим и залитым слезами взглядом, в котором стояла немая просьба" Отпустите, пожалуйста"

[Юрий Васильевич]

Вообще-то это было ещё не всё, по крайней мере её подруга получила на 5 раз больше, но пока я остановился, больно уж жалобно выходило у девочки.

Минуту помолчав, давая Николь время успокоиться, я намотал на руку ремень и слегка похлопал по своей ладони.

- Ещё 5 раз. И думаю ты понимаешь, что будет нечестно, если я накажу тебя слабее, чем твою подругу, так что соберись с силами и потерпи ещё немного.

[Николь]

- Ещё 5 раз. И думаю ты понимаешь, что будет нечестно, если я накажу тебя слабее, чем твою подругу, так что соберись с силами и потерпи ещё немного.

Николь уже ничего не соображала. Не только боль, но и всепоглощающая жалость к самой себе охватила девочку. Трудно было сказать отчего она больше плакала: от боли, от стыда или от досады. Лицо Юрия Васильевича выражало удрученность чем-то. На мгновение ей показалось, что в его выражении промелькнуло сочувствие и, воспользовавшись своим своими ощущениями( полагая, что он не станет этому препятствовать), Ника завела руку за спину, потянула ее ниже и потерла горящую попу плоской ладонью.Она быстро провела рукой по пылающим участкам и сразу же отдернула руку, приготовившись к последней порции, решив, что последние пять ударов ей удастся кое-как вытерпеть..

[Юрий Васильевич]

Я не мешал Вихровой, но как только её руки заняли нужное положение, ремень тут же взлетел в воздух. Больше до конца никаких передышек, лишь небольшие паузы между ударами. Стежки ложились один ниже другого, покрывая всю попу сверху донизу. После пятого шлепка я остановился и с облегчением выдохнул - наказание было закончено.

[Николь]

После пятого шлепка я остановился и с облегчением выдохнул - наказание было закончено

Николь, заливаясь слезами, отсчитывала удары про себя, и когда последний шлепок ремня ожег ее попу, она выдохнула, не дожидаясь разрешения физрука, поднялась со скамьи, быстро подтянула трусы и отдернула юбку вниз. Стыдливо отвернувшись от него, она смахнула с щек слезы ладошками и всхлипнула.

[Юрий Васильевич]

Повесив ремень на место, я сел за стол и не глядя на девочку стал записывать наказание. У неё было пару минут придти в себя и подняться.

Когда я закончил, Николь уже была одета и стояла ко мне спиной. Успокоиться видимо было сложнее, чем подняться, девочка всёё ещё всхлипывала.

- Ну-ну, не стоит больше плакать, - я подошёл к ней и обнял за вздрагивающие плечики, - это всё конечно весьма и весьма неприятно, но поверь, исключительно тебе на пользу, - вряд ли Вихрова считала так же, но, возможно, когда-нибудь она это поймёт. - Хочешь умыться? - предложил я, кивая на дверь ванной.

[Николь]

- Ну-ну, не стоит больше плакать, - я подошёл к ней и обнял за вздрагивающие плечики, - это всё конечно весьма и весьма неприятно, но поверь, исключительно тебе на пользу

ощутив мягкое прикосновение рук физрука, Ника стала понемногу стихать.- На пользу.- она произнесла эхом вслед за ним виноватым голосом.

Хочешь умыться?

Она вытерла влажное лицо одним предплечьем, потом вторым, отрицательно покачала головой в ответ на это предложение, подняла просящие глаза на Юрия Васильевича,задрав голову и пролепетала, Можно уже идти?