Котик

[Рома Лобанов]

Как ни странно эту серию ударов Ромка перенес значительно легче. Страх уменьшился хотя, услышав шипяще-присвистывающий звук летящего к попе ремня, тело сжималось, мальчишка дышал, вернее хватал воздух открытым ртом и глотал слюну. Когда удары прекратились Ромка чуть отдышавшись сложил руки перед собой и уткнулся в них лицом. Ему не хотелось чтобы Лидия Сергеевна видела его в этот момент.

[Лидия Сергеевна]

Завуч не торопилась продолжать. Ей надо было, чтобы Рома отдышался и смог немного поговорить. Она отошла в сторонку и оперлась на стол. Когда звуки смолкли и мальчик затих, она спросила.

- Скажи мне пожалуйста, в военной школе строгие порядки были?

[Рома Лобанов]

- Скажи мне пожалуйста, в военной школе строгие порядки были?

- Смотря когда. На стрельбище очень все строго было, малейшее нарушение и отстраняли. А потом дополнительные тренировки. Ну и в море также. А так нет, особенно когда салагами были. Забудешь честь отдать офицеру или сержанту, а они только улыбнутся, и все.
Чего это я разговорился, одернул себя мальчишка. Порка что ли так подействовала? Он потрогал правой рукой попу. Блин! Жжется как будто горчичников туда понаставили. А еще ремнем по ней лупить будут со всей силы... а я только дотронулся. И руки онемели как будто десять миль на веслах прошел без перчаток. А она сейчас опять про Макса распрашивать начнет. Стукача из меня хочет сделать? Ну уж нет! Лучше сдохнуть здесь и сейчас! Ромка ощутил как забилось сердце и через мгновение почуствовал приток крови к голове. Надо терпеть! Все фигня, подумаешь, слегка пощипывает, стал он убеждать себя.

[Лидия Сергеевна]

- Смотря когда. На стрельбище очень все строго было, малейшее нарушение и отстраняли. А потом дополнительные тренировки. Ну и в море также. А так нет, особенно когда салагами были. Забудешь честь отдать офицеру или сержанту, а они только улыбнутся, и все.

- Странно... - высказала завуч свои сомнения вслух. - Видимо Британские военные школы очень сильно отличаются от российских, потому что у нас такое было бы невозможно.

Лидия Сергеевна вздохнула, всё оказалось не так, как она себе это представляла.

- Что ж, значит тебе придётся учиться тому, что правила написаны не просто для того, чтобы они были, а чтобы их соблюдать. Пока ты учишься в нашей Гимназии, мы несём за тебя ответственность, и если, не дай бог, с тобой что-то случится, то отвечать будем мы - и перед законом, и перед твоими родителями, и перед своей собственной совестью. Понимаешь?

[Рома Лобанов]

- Что ж, значит тебе придётся учиться тому, что правила написаны не просто для того, чтобы они были, а чтобы их соблюдать. Пока ты учишься в нашей Гимназии, мы несём за тебя ответственность, и если, не дай бог, с тобой что-то случится, то отвечать будем мы - и перед законом, и перед твоими родителями, и перед своей собственной совестью. Понимаешь?

- Поэтому я и не стал отпрашиваться, а сбежал чтобы вы за меня не отвечали. Если бы меня не заметили то все бы нормально обошлось.
А так вы только сами себе проблемы создали, как она этого не понимает? Жар, охвативший ягодицы, потихоньку стал спадать. Ничего не понимаю. Только что все огнем горело и уже проходит. Значит она меня несильно выдрала? И чего так больно было? Э-э, подожди, одернул себя мальчишка. Это еще не конец. Может она сейчас за розги возьмется, вот тогда!

[Лидия Сергеевна]

- Поэтому я и не стал отпрашиваться, а сбежал чтобы вы за меня не отвечали. Если бы меня не заметили то все бы нормально обошлось.

- Рома, ты слышишь вообще что я говорю? - такое ощущение, что мальчишка был на своей волне, у него было своё какое-то восприятие ситуации и даже когда ему говорили другое, он в принципе даже не пытался исправить что-то у себя в голове. - Мы отвечаем за тебя независимо от причины твоего отсутствия и способа твоего исчезновения с территории. Сам за себя ты будешь отвечать ещё очень не скоро. И в слово "обошлось" мы с тобой вкладываем слишком разный смысл. Для меня обошлось - это то что ты жив, относительно здоров, если с татуировкой всё будет хорошо, смог найти дорогу обратно и успел вернуться до отбоя и мы обошлись без полиции. Вот если бы что-то из этого было, тогда бы я посчитала "не обошлось", - Лидия Сергеевна понимала, что просто закипает, объясняла она более чем доходчиво и обычно с пониманием у неё проблем не было, но тут какой-то особый случай. - А ты, видимо только о своей любимой заднице думаешь!

Да конечно все дети о ней думают, что уж тут душой кривить и считают, что если бы они не попались, то всё было прекрасно, но, к сожалению, это далеко не всегда так.

[Рома Лобанов]

- Я же еще в вашем кабинете сказал: понимаю что нарушил правила.

смог найти дорогу обратно

Ромкин мозг выхватил эту фразу из монолога завуча. Значит она не знает что я на машине обратно приехал! Я же ей говорил. Или нет? Или она не поняла? Ладно, значит Макс меня не заложил. Неудобно как получилось, она же за меня волновалалась, или не за меня, а что ей самой попадет, я же не ее сын... Но все равно волновалась. Может извиниться? Пока мальчишка размышлял прозвучало.

- А ты, видимо только о своей любимой заднице думаешь!

Ну что на это скажешь? Чего это она о заднице заговорила? Добавить хочет? Скорее всего. Сколько еще? Блин, надо держаться! Ромкины опущенные вниз руки потянулись вверх к скамейке и уцепились за ножки, мальчишка тяжело задышал и немного сдвинулся назад, пока ступни не оказались за скамьей. Как на турнике вишу держась ногами пришло ему в голову.

[Лидия Сергеевна]

- Я же еще в вашем кабинете сказал: понимаю что нарушил правила.

Лидия Сергеевна вздохнула. Она просто не знала что ещё сказать, чтобы у Ромы возникла хотя бы мысль о том, что так было нельзя. Сейчас это выглядело так, что да, не прав и что? Из серии, что тут обсуждать - порите и я пошёл. Смысла в этом не было. Они разговаривали на разных языках.

- А ты понимаешь почему это делать было нельзя? - предприняла она ещё одну попытку, с удивлением глядя на мальчишку, который сжался на лавке явно в ожидании продолжения порки, хотя она даже пока не сделала ни шага в сторону лавки.

[Рома Лобанов]

Ромка с напряжением вслушивался в тишину ожидая услышать звук приближающихся шагов. Но вместо этого прозвучал новый вопрос.

- А ты понимаешь почему это делать было нельзя? -

Мальчишка впервые за время порки посмотрел на Лидию Сергеевну. Та глядела на него с удивлением. У Ромки же после только что пережитой сильной боли голова была занята совсем другими мыслями. Сколько еще продлится наказание, как его выдержать. Нашла время вопросы задавать, подумал он пытаясь вспомнить что завуч только что говорила.
- Потому что вы за меня отвечаете.

[Лидия Сергеевна]

- Потому что вы за меня отвечаете.

В голове возникла картинка попугая... Почему? Видимо потому, что эти милые птички прекрасно умели повторять услышанное, создавая видимость разума, но на деле, в повторённые слова не вкладывалось ничего. Здесь ощущение было точно такое же.

- Рома, правила надо соблюдать для собственной безопасности, для того, чтобы комфортно сосуществовать в обществе с другими людьми, для того, чтобы вокруг был порядок. Собственные "хочу" очень часто будут противоречить этим самым правилам, не только принятым в нашей гимназии, но и в обществе, в котором мы живём, но руководствоваться ими нельзя, если не включать мозг.

[Рома Лобанов]

- Рома, правила надо соблюдать для собственной безопасности, для того, чтобы комфортно сосуществовать в обществе с другими людьми, для того, чтобы вокруг был порядок. Собственные "хочу" очень часто будут противоречить этим самым правилам, не только принятым в нашей гимназии, но и в обществе, в котором мы живём, но руководствоваться ими нельзя, если не включать мозг.

- Лидия Сергеевна, я это все понимаю, я понимаю что причинил вам беспокойство, я признался что нарушил правила... объяснил что , как и почему я сделал.
И лежу сейчас здесь, перед вами, с голой напоротой задницей мысленно продолжил Ромка.
- Я честно не пойму что вы от меня еще хотите.

[Лидия Сергеевна]

- Я честно не пойму что вы от меня еще хотите.

"Приехали"...

Что уж говорить, разные дети бывали у них в гимназии, очень разные, и за годы работы она всякого повидала, одни финны чего стоили, несмотря на то, что учиться они здесь не остались, но Рома был особенный. Осознанно нарушил, честно признался, действительно, что ей ещё надо...

- Вставай, - сказала Лидия Сергеевна и отойдя к окну, повернулась к мальчику спиной, чтобы не мешать одеваться. Захотелось просто выставить его за дверь, без каких-либо дальнейших объяснений, но, увы, она так не могла. - Наверное, Рома, я пытаюсь достучаться до того, что у людей называется совестью, - негромко и с какой-то горечью в голосе сказала она. - Услышать хоть какие-то сожаления о сделанном, я уже не говорю о раскаянии. Но у тебя этого как не было, так и нет.

[Рома Лобанов]

- Вставай, - сказала Лидия Сергеевна и отойдя к окну, повернулась к мальчику спиной, чтобы не мешать одеваться

Вставай. А одеваться или нет не сказала... Ромка стал подниматься со скамейки. А-а, оденусь, нефиг здесь с голым задом торчать.

- Наверное, Рома, я пытаюсь достучаться до того, что у людей называется совестью, - негромко и с какой-то горечью в голосе сказала она. - Услышать хоть какие-то сожаления, о сделанном, я уже не говорю о раскаянии. Но у тебя этого как не было, так и нет.

Я же ей сказал про традиции. Должна же она меня понять! Или, правильно говорят, к востоку от Суэца другие понятия? А совесть, как это по английски? Нет, надо попробовать еще раз объяснить.
- У нас, в военной школе тоже были правила, которые нужно было соблюдать. А еще были такие понятия как долг и честь. И иногда долг и честь бывают важнее правил, уставов и приказов. В 1940г Франция капитулировала перед Германией. Французы, в большинстве, устали от войн и потерь и правительство отдало приказ войскам сложить оружие и сдаться. Но некоторые сказали: Мы не сдадимся! Мы будем сражаться где только сможем. И они покинули свою страну и воевали... Или вот еще... В 1945 капитулировала уже Германия. Одна из немецких дивизий, оказавшаяся в плену у союзников, состояла из советских граждан по разным причинам воевавших против своей страны. А по ялтинским соглашениям советских граждан следовало вернуть в СССР хотят они этого или нет. И это было сделано, хотя все понимали что их там ждет. А командовал этой дивизией немецкий генерал. Ему в СССР отправляться было не нужно, ведь он был немец. И он мог бы остаться и занятся мирной жизнью, но он добился того что его отправили вместе с его солдатами. Может, генерал считал их низшей расой, и вдобавок еще и предателями, но это были его солдаты. А командир должен разделить судьбу свойх солдат. Должен. Это было у него в крови.

[Лидия Сергеевна]

- У нас, в военной школе тоже были правила, которые нужно было соблюдать. А еще были такие понятия как долг и честь. И иногда долг и честь бывают важнее правил, уставов и приказов. В 1940г Франция капитулировала перед Германией. Французы, в большинстве, устали от войн и потерь и правительство отдало приказ войскам сложить оружие и сдаться. Но некоторые сказали: Мы не сдадимся! Мы будем сражаться где только сможем. И они покинули свою страну и воевали... Или вот еще... В 1945 капитулировала уже Германия. Одна из немецких дивизий, оказавшаяся в плену у союзников, состояла из советских граждан по разным причинам воевавших против своей страны. А по ялтинским соглашениям советских граждан следовало вернуть в СССР хотят они этого или нет. И это было сделано, хотя все понимали что их там ждет. А командовал этой дивизией немецкий генерал. Ему в СССР отправляться было не нужно, ведь он был немец. И он мог бы остаться и заняться мирной жизнью, но он добился того что его отправили вместе с его солдатами. Может, генерал считал их низшей расой, и вдобавок еще и предателями, но это были его солдаты. А командир должен разделить судьбу своих солдат. Должен. Это было у него в крови.

Как только Рома заговорил, Лидия Сергеевна повернулась к нему лицом и посмотрела прямо на него. Внимательно слушая мальчика, она надеялась, что хоть немного сможет понять его мотивацию, но увы - этого не произошло.

- Знаешь, мне кажется, что либо ты сам что-то не понял, либо тебя неправильно научили. Такие познания в истории в твоём возрасте - это прекрасно, - в школе они, естественно, в 6 классе этого ещё не проходили. - И никто не пытается оспорить ни долг, ни честь. Только какое отношение эти понятия имеют к тому, что ты натворил? Нарушить закон - это долг? Или может честь? Убежать и заставить за себя волноваться - это достойный поступок? О чём ты мне пытаешься сказать? Что дело чести сделать татуировку? - Лидия Сергеевна опять начала заводиться. - Нет, Рома, и ещё раз нет. Это глупость и ребячество. Традиции твои тут тоже ни при чём. Ты не выпускник этой школы, ты проучился там всего лишь неполных 2 года, не достиг возраста совершеннолетия, когда будешь иметь право принимать такие решения. Дороги тебе воспоминания об этом месте - так храни их в голове, в каких-то памятных предметах, общайся с друзьями оттуда, в наш век компьютерных технологий это не проблема. Вариантов масса. Ты же поддался на уговоры старших ребят и ввязался в эту авантюру, но даже вроде как понимание этого, не вызывает у тебя чувства раскаяния. Вместо этого ты пытаешься оперировать такими понятиями, суть которых тебе ещё явно не ясна.

[Рома Лобанов]

Ромка слушал завуча сложив руки за спиной. Да, решил подросток, бесполезно ей объяснять. Гражданские этого не понимают. Два года я там не проучился. А пехотинцы во вторую мировую иногда в атаку два раза успевали сходить, а потом или госпиталь, или... Тогда, получается, они вообще не воевали. Ну ладно, я ей все честно рассказал, препираться больше нет смысла.
- Я все понял Лидия Сергеевна. Это глупость и ребячество. Я поддался на уговоры старших и ввязался в авантюру. Прошу меня извинить за то что я заставил вас волноваться.
Мальчишка поднял голову и посмотрел Лидии Сергеевне в глаза.