Елисеев, я тебя жду!

[Николай Александрович]

Первый удар Макс снес почти молча, зашипев в диванную обивку... Пары секунд ему не хватило даже настроиться, а дировский ремень уже опять врезался - в такое чувствительное место, что Макс издал пронзительный вопль и понял, что сейчас расхнычется. Третий удар довел намерения директора до конца - Макс просто разрыдался от полыхающего сзади пожара.
- Николай Александрович!!! - Елисеев улегся повыше, чтобы не съехать совсем вниз.

- Я всё знаю, - заверил я мальчика, чтобы не думал, что я делаю что-то случайно. Я уважал стойкость в людях, но когда дело касалось наказания, я считал, что те усилия, что ребёнок тратит на попытку терпеть молча, отвлекают его от главного, поскольку его мысли в это время заняты не тем, чем мне бы хотелось. Сейчас Максим мог злиться, переживать, кричать, плакать и размышлять над тем, почему он тут оказался и чего не стоит делать в следующий раз. Я опять поднял руку...

*ХЛЕСТЬ!*

*ХЛЕСТЬ!*

*ХЛЕСТЬ!*

*ХЛЕСТЬ!*

Почти без пауз проезжаясь по заду, ремень чертил полосы всё так же низко, затрагивая то место, на котором потом мальчишке придётся сидеть. Там уже образовалось ярко-розовое пятно и, судя по реакции, оно очень саднило. Я наклонился и прижал Максима к подлокотнику.

- Если ты чего-то не сделал, лучше говори правду - я это скорее прощу, чем если пойму, что ты мне лжёшь. Ты меня понял?

[Максим Елисеев]

- Я всё знаю, - заверил я мальчика, чтобы не думал, что я делаю что-то случайно. Я опять поднял руку...
*ХЛЕСТЬ!*
*ХЛЕСТЬ!*
*ХЛЕСТЬ!*
*ХЛЕСТЬ!*

Макс обливался слезами и с каждым новым ударом приглушенно вскрикивал в диван, еле сдерживаясь, чтобы не сползти на пол и не остаться там упрямо сидеть, даже если ему будут угрожать вернуть его на диван за ухо! Ему было очень больно... В отличие от прошлого раза, когда ударов было мало и сам Макс практически уговорил дира его наказать, сейчас все было хуже и страшнее. Ремень вгрызался в ж@пу, как гиена! Кусал и рвал одно и то же место, а между прочим, хоть у Макса и был худой зад, другого места там было еще полно!

Я наклонился и прижал Максима к подлокотнику.
- Если ты чего-то не сделал, лучше говори правду - я это скорее прощу, чем если пойму, что ты мне лжёшь. Ты меня понял?

- Я понял! - крикнул мальчишка, всхлипывая и подбирая сопли. Стальная рука Николая Александровича пригвоздила его к дивану. Ни вырваться, ни встать. Макс повис на подлокотнике, но даже так он ни на миллиметр не сполз вниз.
"Я дебил, блин! Вчера нефиг спать было ложиться, а теперь подыхай тут!"
Бесился Макс только из-за своей тупости. Он мог! Мог вчера и с Викой провести время, и выучить эту мутотень с числительными, а он тупо послал все нахрен потому что реально дебил!

[Николай Александрович]

- Я понял! - крикнул мальчишка, всхлипывая и подбирая сопли.

- Прекрасно, - ремень взмыл вверх и снова опустился туда же... *ХЛЕСТЬ!* ...прибавил насыщенности красному тону. Черта между попой и ногами уже была не просто красной - отдельные следы на ней немного вздулись. Для закрепления урока я добавил туда ещё два увесистых удара, каждый из которых имел миссию выбивать из Максима больше дури и разгильдяйства, так мешающих ему тут нормально жить и учиться.

*ХЛЕСТЬ!*

*ХЛЕСТЬ!*

После этого я выпрямился, глядя, как мальчишка корчится, но старается изо всех сил делать это потише.

- У тебя есть полминуты перерыва. Можешь встать, если хочешь, - сам я пока отошёл к двери проверить, не забыл ли я её запереть. Пока Нади не было, ко мне могли сунуть нос другие дети. Дверь я действительно не запер. Щёлкнув замком, я вернулся к дивану.

[Максим Елисеев]

- Прекрасно, - ремень взмыл вверх и снова опустился туда же... *ХЛЕСТЬ!* Черта между попой и ногами уже была не просто красной - отдельные следы на ней немного вздулись. Для закрепления урока я добавил туда ещё два увесистых удара.
После этого я выпрямился, глядя, как мальчишка корчится, но старается изо всех сил делать это потише.
- У тебя есть полминуты перерыва. Можешь встать, если хочешь.

Максу не нужно было дважды предлагать подняться. Схватившись за отбитый зад, он тер его и одновременно скулил, чуть ли не прыгая от боли, которая бешено пульсировала все в том же несчастном месте!!! Под пальцами проступали бугорки и кожа была на ощупь горячей, и Макс не понимал, как мог какой-то ремень оставить такой ущерб. Ну и влип же он со своими игрушками, будь они неладны!
Николай Александрович запер дверь и только в этот момент пацан подумал, в каком виде он тут дергается перед директором. Он оторвался от задницы и поставил руки на подлокотник, чтобы рубашкой скрыть свое хозяйство. Но не удержался, и одну руку опять завел назад. Слезы капали на кожаную поверхность одна за другой... Макс ждал продолжения с ужасом и даже мечтал попросить директора не лупить его так сильно. Но боялся показаться трусливым нытиком.

[Николай Александрович]

Максу не нужно было дважды предлагать подняться. Схватившись за отбитый зад, он тер его и одновременно скулил, чуть ли не прыгая от боли, которая бешено пульсировала все в том же несчастном месте!!! Он оторвался от задницы и поставил руки на подлокотник. Но не удержался, и одну руку опять завел назад. Слезы капали на кожаную поверхность одна за другой...

- Максим... учись всегда говорить правду. Если бы вчера ты честно признался, что к диктанту не подготовился, - этих десяти ударов сегодня бы не было. Их бы не было даже при том, что ты всё ещё к диктанту не готов. Ну, а теперь мы к наказанию только приступаем. Теперь ты получишь за то, что не выполнил собственное обещание, хотя знал, чем это может закончиться. Значит, не так уж сильно тебя это тревожило. Укладывайся. Посмотрим, как это будет тревожить тебя сейчас.

[Максим Елисеев]

- Максим... учись всегда говорить правду. Если бы вчера ты честно признался, что к диктанту не подготовился, - этих десяти ударов сегодня бы не было. Их бы не было даже при том, что ты всё ещё к диктанту не готов. Ну, а теперь мы к наказанию только приступаем. Теперь ты получишь за то, что не выполнил собственное обещание, хотя знал, чем это может закончиться. Значит, не так уж сильно тебя это тревожило. Укладывайся. Посмотрим, как это будет тревожить тебя сейчас.

- Николай Александрович... - заговорил Макс, понимая, что сейчас настанет ад. - Я больше так никогда не поступлю... Я не знаю, что на меня вчера нашло... Я сидел занимался, делал уроки на сегодня, а потом пришла Вика и... - и что "и"? В этом была проблема. Придурок-Макс послал уроки к черту легко и непринужденно, именно что не думая о завтрашних разборках. Эх, мало его драли тут, иначе бы он был умнее...
- Я так больше не буду... - повторил он и вытер глаза. Вместо того, чтобы улечься, он встал, прикрывшись спереди и, мельком глянув на дира, уставился в пол.

[Николай Александрович]

- Николай Александрович... - заговорил Макс, понимая, что сейчас настанет ад. - Я больше так никогда не поступлю... Я не знаю, что на меня вчера нашло... Я сидел занимался, делал уроки на сегодня, а потом пришла Вика и...
- Я так больше не буду... - повторил он и вытер глаза. Вместо того, чтобы улечься, он встал, прикрывшись спереди и, мельком глянув на дира, уставился в пол.

- Я сказал ложись! Ответишь за то, что было, а потом уже так больше не будешь. Давай... - я показал на подлокотник.

[Максим Елисеев]

- Я сказал ложись! Ответишь за то, что было, а потом уже так больше не будешь. Давай... - я показал на подлокотник.

Следующие несколько секунд Макс, сопя, стоял, всем своим видом выражая красноречивое "не лягу!" Но не выдержал и лег. Его трясло при мысли, что дир будет все время лупить по самому низу. Он сдохнет... Но просить что-то еще Макс себе больше не разрешал. Он понял, что директор решил задать ему капитальную трепку и это никаким образом обсуждению не подлежало.
Мальчишка опять зажмурился.

[Николай Александрович]

Следующие несколько секунд Макс, сопя, стоял, всем своим видом выражая красноречивое "не лягу!" Но не выдержал давления - лег.

Упрямство Максима, которое он успешно в себе побеждал, меня не раздражало. Я вообще не ждал от детей абсолютного послушания, когда они готовились к порке. Это было сложно для всех, а для некоторых - почти невозможно. Максим боялся, но делал. Вопреки его страхам я своё внимание сместил чуть выше - посреди попы краснела одна-единственная полоса, и, чтобы ей не было там одиноко, я направил ремень именно к ней.

*ХЛЕСТЬ!*

Звонкий удар принёс с собой правильные ощущения. Наблюдая за ребёнком, я прекрасно осознавал, что ему очень больно. Для этого мы здесь и собрались...

*ХЛЕСТЬ!*

*ХЛЕСТЬ!*

[Максим Елисеев]

*ХЛЕСТЬ!*
*ХЛЕСТЬ!*
*ХЛЕСТЬ!*

Не зря Макс зажмурился... После перерыва ремень совсем оборзел! Как мог, мальчишка удерживал себя на подлокотнике, но тихо шипеть в подушки у него никак не получалось. Он кричал, мычал, дергался, после второго удара даже попытался съехать вниз, но сам себя вернул на место. Стоять в такой позе было трудно!
Сопли чуть ли не пузырились, вылетая из носа. Елисеев вытер их об рукав и об другой он вытер глаза. Конечно, он не думал, что Николай Александрович его тут прикончит. Выдерет от души и усадит заниматься дурацким русским. Но прямо сейчас Максу казалось, что он больше не может. Очень хотелось потереть зад, выпросить хотя бы перерывы подольше. В ненавистном школьном пиджаке, съезжающем со спины на морду, ему стало жарко, даже ж@па вспотела...
- Больно! - пожаловался он, оторвав от дивана голову.

[Николай Александрович]

Как мог, мальчишка удерживал себя на подлокотнике, но тихо шипеть в подушки у него никак не получалось. Он кричал, мычал, дергался, после второго удара даже попытался съехать вниз, но сам себя вернул на место.
Сопли чуть ли не пузырились, вылетая из носа. Елисеев вытер их об рукав и об другой он вытер глаза.
- Больно! - пожаловался он, оторвав от дивана голову.

Я посмотрел на мальчика.

- Не больно было вчера, когда я тебя отпустил. А теперь терпи.

*ХЛЕСТЬ!*

Я положил руку Максиму на поясницу.

*ХЛЕСТЬ!*

*ХЛЕСТЬ!*

*ХЛЕСТЬ!*

*ХЛЕСТЬ!*

Мне приходилось крепко его держать, не позволяя ни подниматься, ни как-либо ещё елозить. Я умел это делать превосходно. Зад равномерно окрашивался в сочный розовый цвет. Ремнём попадало повсюду и даже ещё раз задело низ. Учиться он больше не хочет... Максим получал за все свои грехи и получал весьма прилично. Пускай зарубит себе на носу, что до каникул его прямая обязанность - это школа, а не игры! Школа и уроки!

*ХЛЕСТЬ!*

*ХЛЕСТЬ!*

[Максим Елисеев]

Я посмотрел на мальчика.
- Не больно было вчера, когда я тебя отпустил. А теперь терпи.
*ХЛЕСТЬ!*
Я положил руку Максиму на поясницу.

Все... Елисеев заревел, как девчонка. Удары сыпались так часто, что не получалось держать себя в руках. Не получалось ловить боль и с ней справляться. С каждым новым ударом она только росла и росла и наводила панику. Макс не выдержал и, перестав держать оборону, позволил себе разреветься и реветь даже в перерывах. Его уже даже не нужно было держать, потому что он сдался по всем фронтам. Обильно поливая слезами кожаный диван, он повис на подлокотнике, и только изредка вздрагивал, особенно когда ему опять заехали по уже отбитому месту.
Он ни о чем не думал и думал обо всем сразу. Какими-то дурацкими, неполными мыслями. Каждая мысль, что возникала в его голове, сгорала на полпути в пожаре, полыхающем сзади. Директор знал, что делал... Еще раз к нему угодить в этот кабинет, на этот диван - надо быть придурком! Хоть Макс и был немного всадником без головы, все-таки не до такой степени. С этого дня русский и литру он будет учить в первую очередь!

[Николай Александрович]

Макс не выдержал и, перестав держать оборону, позволил себе разреветься и реветь даже в перерывах. Его уже даже не нужно было держать, потому что он сдался по всем фронтам. Обильно поливая слезами кожаный диван, он повис на подлокотнике, и только изредка вздрагивал.

Выдав в сумме двадцать увесистых ударов, я почувствовал, что с Максима хватит.

- Поднимайся! - всё остальное мы с ним выясним на словах. - Приводи себя в порядок... Если нужны салфетки - они на столе.

Я отошёл к шкафу и, открыв его, повесил ремень обратно на крючок. Затем сел в кресло, немного от Максима отвернувшись. Я сидел и смотрел на какую-то папку, давая мальчику время успокоиться и одеться в том темпе, в каком он мог.

[Максим Елисеев]

- Поднимайся! Приводи себя в порядок... Если нужны салфетки - они на столе.
Я отошёл к шкафу и, открыв его, повесил ремень обратно на крючок. Затем сел в кресло, немного от Максима отвернувшись.

Как только Макс понял, что больно больше не будет, он первым делом заткнулся. Шмыгая и хлюпая носом, он потянулся к своим трусам - они взлетели на место, как ракета. Только после этого он принялся натирать задницу, наспех, так как Николай Александрович уже сидел и его ждал. Ну и позорище он тут развез... Заделался походу клоном Зайцевой, а то и ее переплюнул. От стыда сгорать было уже некуда. Макс опять наклонился - теперь уже за штанами. Дрожащими пальцами он кое-как застегнул пуговицу. Вспомнил заправить рубашку и опять рукавом пиджака вытер глаза. Ему было очень стыдно подходить к столу за салфетками.
Оглянувшись на директора, он ощутил, как у него запылали уши, но продолжать стоять возле дивана не имело смысла. Макс сделал шаг к столу и вытянул пару салфеток. Высморкался.

[Николай Александрович]

Как только Макс понял, что больно больше не будет, он первым делом заткнулся. Шмыгая и хлюпая носом, он потянулся к своим трусам - они взлетели на место, как ракета. Макс опять наклонился - теперь уже за штанами. Дрожащими пальцами он кое-как застегнул пуговицу. Вспомнил заправить рубашку и опять рукавом пиджака вытер глаза.
Макс сделал шаг к столу и вытянул пару салфеток. Высморкался.

Я поднял взгляд на мальчишку. Его было жалко, однако он заслужил эту порку, и я не собирался менять свой тон или каким-то другим образом выказывать ему своё сочувствие. Мы ещё даже не закончили.

- Садись, - я показал на стул, к счастью для Максима, мягкий.