А - значит Астафьев

[Тимофей Астафьев]

Не забудь, Тим! На уроки в джинсах тебя не пустят.

По отдельности все эти советы, настояния и рекомендации были не сложными, но Тим начал немного уставать, стараясь все запомнить. А тут еще директор его "обрадовал" дополнительными занятиями...
К форме, впрочем, он отнесся равнодушно и пообещал зайти к завхозу. По крайней мере, на уроках Астафьев не будет выделяться внешним видом, если у детей здесь есть какая-то собственная мода или любовь к брендам. Его собственный запас одежды был довольно скромным.
Тут в животе у Тима забурчало, и он неловко дернулся. Завтрак был совсем давно.

[Николай Александрович]

Тут в животе у Тима забурчало, и он неловко дернулся.

- Скоро я тебя отпущу... - прокомментировал я призыв желудка поскорее отправить его голодного хозяина в столовую. Следующей я достал из конверта небольшую книжку и опять стал серьёзным.

- Так... это наш Устав. Здесь все правила и законы, по которым работает школа. Я хочу, чтобы ты при мне прочитал параграф о наказаниях и сказал мне, что всё понял.

Открыв нужную страницу, я протянул книжку мальчику.

4. Система наказаний.

4.1. В Гимназии применяются телесные наказания.
4.2. Наказания проводятся в специальной комнате, оборудованной всем необходимым. Если наказание будет проводиться в полном соответствии с Уставом, педагогам не возбраняется использовать и другие помещения.
4.3. Наказание может осуществляться педагогом, обнаружившим нарушение, дежурным учителем, классным руководителем, завучем или директором.
4.4. Запрещается присутствие лиц, не причастных к наказанию.
4.5. О каждом наказании делается запись в журнал в целях исключения нарушений и ведения статистики. (Указывается фамилия ученика, причина наказания и его размер.)
4.6. При наказании гимназистов вне специальной комнаты, записи в журнал должны быть занесены до конца текущей недели.
4.7. Степень обнажения для наказания может быть различной, но педагог может потребовать раздеться только ниже пояса.
4.8. Наказание осуществляется по ягодицам и верхней части бёдер.
4.9. Наказание осуществляется при помощи ремня, розги или других подручных средств, считающихся традиционными при наказании детей.
4.10. Максимальное наказание не может превышать 50 розог. Минимальное – на усмотрение педагога.
4.11. Если педагог считает, что наказание должно быть большим, чем максимально допустимое, решение об этом выносится на педагогический совет.
4.12. Наказание может быть увеличено, если гимназист отказывается выполнять требования наказывающего его педагога, пререкается, грубит, проявляет неуважение.

[Тимофей Астафьев]

Открыв нужную страницу, я протянул книжку мальчику.

Тим взял книгу со слегка расстерянным видом. Не хотелось опять возвращаться к этой теме. Читал он бегло, проглядев пункты сразу, стал вчитываться, но, то ли дело было в канцелярите, то ли в нежелании вникать, Тим застопорился.

4.1. В Гимназии применяются телесные наказания.Ладно, думал Астафьев, с этим разобрались. Раз тут комната специальная есть, наверное она не просто так.
4.4. Запрещается присутствие лиц, не причастных к наказанию. Ну, хоть это хорошо. Не хотелось бы, чтобы все люди из предыдущего пункта собрались посмотреть, в случае... Ну, он ведь не будет наказан? Устав намекал держаться от всего этого подальше.
4.7. Степень обнажения для наказания может быть различной, но педагог может потребовать раздеться только ниже пояса.
4.8. Наказание осуществляется по ягодицам и верхней части бёдер.
"Не хочу, чтобы у меня такое требовали".
4.9. Наказание осуществляется при помощи ремня, розги или других подручных средств, считающихся традиционными при наказании детей.
И сам по себе неприятный пункт со слишком широким толкованием.
4.10. Максимальное наказание не может превышать 50 розог. Минимальное – на усмотрение педагога.
Пятьдесят! Да столько не живут... Тим вспомнил, как свистела розга в руках у директора. После стольких ударов это будет бифштекс с кровью, а не "ягодицы и верхняя часть бедер".
4.12. Наказание может быть увеличено, если гимназист отказывается выполнять требования наказывающего его педагога, пререкается, грубит, проявляет неуважение.

Дочитав до конца, Тим упер локоть в стол и поднял руку, как на уроке.

[Николай Александрович]

Тим взял книгу со слегка расстерянным видом. Не хотелось опять возвращаться к этой теме.
Дочитав до конца, Тим упер локоть в стол и поднял руку, как на уроке.

- Спрашивай.

Информация для ребёнка, даже ни в чём пока не провинившегося, была, мягко говоря, неприятной, а по большому счёту вгоняла в смятение. В наш век дети о таком и помыслить не могли, не то чтобы видеть себя в таких условиях. Но им нужно было всё понимать с самого начала, поэтому я настаивал на прочтении этой части Устава при мне.

[Тимофей Астафьев]

- Спрашивай.

Тим опустил руку, прежде чем спросить еще раз кинул взгляд на подраздел, перевернул страничку, на случай, если там было продолжение или сноски. Очень не хватало звездочки с пояснением, что это ваш страшный сон, глюки.
- Что бывает с учеником, - Тим медленно подбирал слова, - если он отказывается наотрез?
Последний пункт был как будто об этом, но чтобы увеличить наказание, следует его хотя бы начать. А если нет?

[Николай Александрович]

- Что бывает с учеником, - Тим медленно подбирал слова, - если он отказывается наотрез?

Я немного помолчал.

- Ну, это зависит от того, почему отказывается. Если просто боится - это одно, а если не согласен с наказанием - это совсем другое. В первом случае ему придётся в себе что-то преодолеть и подчиниться. Во втором - возможно, учителю имеет смысл с ним ещё раз поговорить и только после этого переходить к наказанию. Если же ничего не помогает, он может передать ученика мне. Дальше... или я с ним справлюсь, или я буду принимать решение об отчислении. Наши правила для всех одинаковые. Отправляя вас сюда, родители подписывают бумаги. У нас есть их разрешение вас воспитывать так, как мы считаем нужным. Но если ребёнку слишком тяжело, им придётся искать для него другую школу.

[Тимофей Астафьев]

Если просто боится - это одно, а если не согласен с наказанием - это совсем другое.

Тут Тим нахмурился, но перебить не решился. Подумал: "Да при чем здесь "боится"..."
Но пока директор дальше рассказывал порядок действий, Тим пришел в более задумчивое настроение и даже кивнул пару раз в такт словам Николая Александровича.
К своим тринадцати годам Астафьев уже знал юридическую силу подписей. В прошлом году из-за дурацкой загогулины - вернее, ее отсутствия, его продержали в больнице несколько лишних дней. Отец уехал в филиал компании в другом городе, а мать была в своем "плохом периоде", когда максимум, что она могла сделать - взять из холодильника йогурт, а потом снова вернуться в постель.
- Понятно, - тихо сказал Астафьев. Потер двумя руками лицо, взглянул еще раз на тонкую книжку.
...дежурным учителем, классным руководителем, завучем или директором - опять бросилось в глаза. Ну что за дрянь. Был бы тут один инспектор, как у русских писателей в рассказах о древних школярах. Тимофей не помнил, у кого он такое читал, но та система кажется ему не такой унылой, как если любой учитель может наказывать своей рукой.

[Николай Александрович]

- Понятно, - тихо сказал Астафьев.

- Ты хочешь о чём-то отдельно поговорить? - пора было заканчивать, но если у Тима оставались вопросы, их стоило обсудить сейчас.

[Тимофей Астафьев]

- Ты хочешь о чём-то отдельно поговорить? - пора было заканчивать, но если у Тима оставались вопросы, их стоило обсудить сейчас.

Не хотел он ни о чем говорить. Или хотел? Или не мог? Перед тем как ответить, Тим сильно сжал челюсти, так что заходили желваки, и тяжело сглотнул. Если он не хочет, чтобы его считали ребенком, который боится, он должен взять себя в руки. Вот прямо сейчас.
Тим сделал такое усилие, и его тон чуть заметно поменялся на более легкий:
- Торг, я так понимаю, не уместен?

[Николай Александрович]

Тим сильно сжал челюсти, так что заходили желваки, и тяжело сглотнул. Если он не хочет, чтобы его считали ребенком, который боится, он должен взять себя в руки. Вот прямо сейчас.
- Торг, я так понимаю, не уместен?

То, что сейчас творилось в голове у ребёнка - это последствие того, что родители не провели с ним должную беседу, хотя я всем это настоятельно рекомендую. Они ему ничего не объяснили и не заверили в том, что этого легко избежать, если вести себя хорошо и стараться учиться, тем более, что Тим у них совсем не глупый. Они просто умыли руки, отправив его к нам, чтобы перед фактом его ставили уже мы.

От этих мыслей я и сам нахмурился.

- Он бесполезен, - сказал я мягко, но твёрдо.

[Тимофей Астафьев]

- Он бесполезен, - сказал я мягко, но твёрдо.

Ну что ж! Директору Тим поверил, но ведь, если брать во внимание Устав, наказаниями занимается не только он. Как знать, какие люди здесь работают. Может, училки тут имеют менее твердые принципы. Люди склонны избегать неприятностей, а Николай Александрович уже намекал, что "это" не приятно никому.
Тим кивнул и выжидательно посмотрел на директора. Наверное, надо было дождаться разрешения идти.

[Николай Александрович]

Тим кивнул и выжидательно посмотрел на директора. Наверное, надо было дождаться разрешения идти.

- Хорошо... - я отдал мальчику ключ. - Это от твоей комнаты. Когда выйдешь из приёмной - направо и дальше вверх по лестнице на третий этаж. Комната 313.

Номер комнаты был написан на конверте рядом с именем Тима, поэтому перепутать было невозможно.

- Так, обед у нас в два, - я посмотрел на часы. - Через пять минут будет звонок с урока, а через десять - уже можно идти в столовую... Распорядок дня ты найдёшь в конверте. Да, и ещё... Учебники. Учебники надо будет получить в библиотеке до пяти вечера. Не тяни с важным. Сходи за формой и за учебниками сразу, как только пообедаешь. Ну, а потом уже можешь заниматься чем хочешь. Договорились?

[Тимофей Астафьев]

Отчего бы и не взять сразу форму и учебники. Конечно, после обеда. Тиму легко было соглашаться с теми вещами, которые неважны или незначительны. В отличие от Николая Александровича он не считал посещение завхоза и библиотеки задачей номер один, но и предметом для спора это тоже не являлось.
Когда директор не рассказывал о наказаниях в своей школе, вид у него был если и не добрым, то достаточно приветливым.

Ну, а потом уже можешь заниматься чем хочешь. Договорились?

Тим взял ключ и конверт, сказал:
- Договорились!

[Николай Александрович]

Тим взял ключ и конверт, сказал:
- Договорились!

Я с улыбкой кивнул.

- Ну, тогда всё. С территории без разрешения уходить запрещено, но находиться в парке можно до самого отбоя. Отбой в десять, - я отодвинул кресло и поднялся. - Пойдём, я тебя немного провожу... - взяв документы мальчика, я направился к двери.

- Надя, - в приёмной я передал бумаги секретарю. - Пожалуйста, медицинскую выписку отнесите Тане, а это вложите в личное дело Тимофея, - я повернулся к Тиму. - Надеюсь, наша гимназия станет для тебя вторым домом. Иди обустраивайся...

[Тимофей Астафьев]

Надеюсь, наша гимназия станет для тебя вторым домом. Иди обустраивайся...

- Спасибо. До свидания, - попрощался Тим и с Надей, и с директором. К концу собеседования Николай Александрович как будто потеплел, а может это Тим стал меньше напрягаться, и начал замечать, что не все тут так уж и плохо.
Однако, в этот момент он не склонен был обольщаться. Не станет гимназия ему ни вторым домом, ни первым. Забрав чемодан он нашел свою 313 комнату, открыл, постоял немного на пороге.
Хорошо хоть, комнаты тут на одного, а то ведь даже студенты, бывает, живут по двое, по трое. Пихнув чемодан на середину, кинув рюкзак на постель, Тим потянулся, обошел небольшое помещение, поглядел в окно, и решил, что обустраиваться будет потом.
Где-то в отдалении прозвучал звонок, и мальчишка пошел туда, где будут собираться школьники - к столовой.