Есть в графском парке...

[Дима Соловьев]

- Правила надо соблюдать, - отозвался Соловей.
Их разговор принимал странный вид интеллектуальной игры. Дима,может, был бы и не против,если бы не горящий зад и память о недавнем унижении. Но мальчишку никто не спрашивал.

"Что он от меня хочет? Ищет волшебные слова,после которых я буду вести себя как примерный ребёнок?" Дима точно знал,что для него таких слов не существовало. Но были те, что надолго отбивали желание творить какую-то конкретную фигню: сильное огорчение матери или бабушки, разочарование отца. Тогда так погано становилось на душе,что проделка не доставила бы ни малейшей радости.

Здесь Дима был в безопасности от таких моментов. Но здесь была порка, и ремень оказался весьма весомым аргументом, чтобы вести себя как следует - то есть не попадаться.

[Юрий Васильевич]

- Правила надо соблюдать, - отозвался Соловей.

- Ох, что-то подсказывает мне, что ты будешь здесь частым гостем, - сказал я, делая запись в журнал. Пояснять я ничего не стал, не говорить же ученику "жопой чую". - Не вижу я у тебя понимания, ну да ладно, на сегодня с тебя хватит, но повторю ещё раз - правила надо соблюдать, здесь надо слушаться чётко и ясно выполняя указания, без додумываний, без "мне показалось" и всего остального. И ещё... - я сделал небольшую паузу, - если ты ещё раз позволишь себе разговаривать со мной или любым другим взрослым в таком ключе, какой ты позволил себе тут сегодня - устрою тебе отдельное эксклюзивное наказание. Усёк? - злости в голосе уже не было никакой, но по тону было ясно, что это не шутки.

[Дима Соловьев]

Дима мрачно выслушал учителя. Он уже успел немного успокоиться после умывания и передышки, а магическая фраза "хватит с тебя" окончательно позволила мысленно выдохнуть.

А потом Юрий Васильевич добавил про то, как Дима тут разговаривал. Мальчишка тут же словно со стороны увидел, как ему принесли горячий чай, как он рассказывал, почему все нормально, а учитель его терпеливо переубеждал; как Тим пожелал держаться и как учитель велел снять штаны, и кадка с прутьями, и ремень в руках у учителя; и как Димка отскочил за стул, как барахтался в сильных руках, и постыдные шлепки, и снимающие с него джинсы чужие руки; и то, как Димку понесло и он выкрикивал бог весть что, не зная, как остановить надвигающийся ужас; и боль вспышками, и падение с лавки, и поднимающую его руку.

Он хотел бы, чтобы ничего этого не было. Чтобы не жег ему щеки и уши нахлынувший стыд за себя, за учителя, за всё, произошедшее здесь.

- Усек. Извините, - выдавил он. И не в силах сдержаться и понять, как можно приносить чай, и терпеливо слушать, а потом смять своей волей все Димкино самоуважение, мальчишка выпалил: - Только зачем вы так?

Прозвучало отчаянно, и Дима поспешно отвернулся, закусывая губу, потому, что в горле внезапно появился колючий комок. Скорее к стулу, забрать свитер и прочь отсюда!

[Юрий Васильевич]

- Усек. Извините, - выдавил он. И не в силах сдержаться и понять, как можно приносить чай, и терпеливо слушать, а потом смять своей волей все Димкино самоуважение, мальчишка выпалил: - Только зачем вы так?

То, что мальчишка извинился, меня порадовало, а вот дальше... Конечно, я его понимал в какой-то мере, ведь если его раньше не пороли, да ещё и разрешали делать что хочется, то сейчас для него это просто трагедия, но... Чем я ему мог помочь?

- Знаешь, когда меня отец в детстве порол, я на него тоже обижался и не мог понять зачем он меня лупит и какой в этом смысл. А потом, когда вырос, я понял, что благодарен ему за это - ведь зад не раз, и не два, подсказывал мне подумать. А стоит ли оно того?

Наверное Дима ждал от меня прямой ответ на поставленный вопрос, но вместо этого услышал нечто другое.

[Дима Соловьев]

Дима повернулся и внимательно выслушал взрослого. Откровенность была нежданной.

- То есть вас тоже били? Отец? - Дима был растерян. С одной стороны, зато не чужой дядька, с другой - но это же отец! Да для Димки каждый приезд родителя был как праздник. Конечно, не у всех такая работа, но...но...- Вы его не ненавидели потом? А как же доверять после такого?

Дима знал, что есть ребята, которых дома порют. Но это было какое-то отстраненное знание. Ни у кого из его друзей он не видел следов во время купания, никто не упоминал о таком. В жизни самого Димы это было из разряда если отец говорит "Дмитрий, мне взять ремень? ", то это сигнал, что он зарвался и пора быстро вести себя хорошо. А тут человек - взрослый! - который говорит о таком кошмаре открыто, да ещё и благодарен! Может быть, дело в том, что он вырос и теперь тот мальчик Юрик, который получал порку от отца, как будто стал отдельным человеком и про него можно рассказывать?

Вопросы из Димы сыпались, как из рога изобилия:
- Неужели ваш отец хотел, чтобы вы соблюдали правила из трусости, только потому, что боялись бы ремня?

Вопрос был предельно неделикатный, но Дима был слишком поражён неожиданным признанием.

[Юрий Васильевич]

- То есть вас тоже били? Отец? - Дима был растерян. С одной стороны, зато не чужой дядька, с другой - но это же отец! Да для Димки каждый приезд родителя был как праздник. Конечно, не у всех такая работа, но...но...- Вы его не ненавидели потом? А как же доверять после такого?

На первый вопрос я просто кивнул, а дальше уже нужен был более развёрнутый ответ:

- А за что мне его ненавидеть? За то что переживает за меня? Что любит? Что хочет, чтобы я был жив, здоров и не покалечил себя от того, что не хватает знаний, а может даже и ума? Нет, ненависти никакой не было. Обида -да, да и она надолго не задерживалась. И я всегда знал, что отец ради меня в лепёшку расшибётся и перед другими защитит, ну а уж потом, конечно, мне самому придётся отвечать за свои проделки.

Похоже мои признания вызвали у Димы шок. То ли он не ожидал такого, то ли просто не думал, что у любого взрослого дяди тоже было детство. То ли в его предыдущей жизни ремень вообще не всплывал никогда.

- И с доверием у меня проблем не было. Он же меня не обманывал, я всегда знал, что если буду нарушать прямые запреты, получу по заднице, а дальше выбор уже был за мной. Всё, как у тебя. Правила оговорены заранее!

- Неужели ваш отец хотел, чтобы вы соблюдали правила из трусости, только потому, что боялись бы ремня?

- Трусость, милый мой, - это бросить друга в беде, не суметь признать свои ошибки и извиниться, а не испугаться бегать в грозу с металлическим мечом, отказаться идти по перилам балкона или нырять в ледяной пруд. Если в порыве азарта в какой-то момент мозг отключился и я не думая о последствиях несусь геройствовать, а задница подсказала, что за это будет, то да, мой отец несомненно хотел, чтобы боязнь ремня остановила бы меня от глупого поступка.

[Дима Соловьев]

- А если бы вам отец сказал не дружить с кем-то, потому что подумал, что это плохой парень? Предали бы друга из-за ремня? А если бы он на самом деле классный был, просто отец ошибся, не знал всего?

Дима пытливо смотрел на физрука. Мальчишке нужно было попробовать на зуб эту новую для него философию жизни. Он уже был не согласен. Правила, может,и оговорены заранее, но Димка на них не соглашался! И что родители запихнули его сюда и, значит, согласились на такие правила, ничего для него не меняло. Он, лично он, не со-гла-сен! Правда, озвучивать это Дима сейчас не стал. Уж больно не хотелось, чтобы физрук снова взялся за ремень доказывать свою правоту.

Ох, и как же жить теперь? Взвешивать каждое слово, думать, не выпорют ли за что-то? Да к черту такую жизнь! надо просто быть осторожнее.

Эти мысли вихрем проносились в голове, пока Дима напряженно ждал ответа. Ему важно было понять. Принять мысль, что правила нужно просто соблюдать, иначе он просто получит, мальчишка пока не мог.

[Юрий Васильевич]

- А если бы вам отец сказал не дружить с кем-то, потому что подумал, что это плохой парень? Предали бы друга из-за ремня? А если бы он на самом деле классный был, просто отец ошибся, не знал всего?

- Странные у тебя конечно выводы, - покачал я головой. - Мне таких условий никогда не ставили, но никто не смог бы стать моим другом, если бы родители изначально были против. Они всегда участвовали в моей жизни и новых приятелей я всегда мог привести домой. А уж если бы сложилась такая ситуация, я бы всеми силами постарался убедить отца в том, что он ошибается.

Я поднялся из-за стола и подошёл к двери:

- Пойдём...

[Дима Соловьев]

"Никто не смог бы стать моим другом, если бы родители изначально были против." Это было странно Диме. Ему, конечно, ни с кем не запрещали дружить (может, потому, что это он был для некоторых тем мальчиком, с которым дружить не следовало, хе-хе). Но в целом...

Дима, наверное, точно попытался бы убедить, если бы родители были против. Но ремень тут совершенно точно был бы не причем! И потом, это же его, Димина, жизнь. Он ведь не указывает родителям, с кем им дружить, хотя мамина подруга тетя Вера - та еще болтливая тетка, например.

Мальчик узнал все, что хотел, и собрался уходить, он и так уже задержался в этой негостеприимной комнате. Тем неожиданнее было "Пойдем".

Дима моментально насторожился:
- Куда?

Он прижал к себе свитер и сверлил напряженным взглядом взрослого, позабыв, что худшее, что можно получить в гимназии, уже свершилось.

[Юрий Васильевич]

Дима моментально насторожился:
- Куда?
Он прижал к себе свитер и сверлил напряженным взглядом взрослого, позабыв, что худшее, что можно получить в гимназии, уже свершилось.

Похоже Дима испугался моего призыва, не сильно на героя тянет конечно, хотя, лично мне, неизвестность тоже не нравилась. Но секрета тут никакого не было, так что создавать интригу и тянуть с ответом я не стал:

- В медкабинет, - я вышел в коридор и ждал когда Дима последует за мной.

[Дима Соловьев]

Ох уж эти взрослые! Устраивают шухер на пустом месте.

Дима пожал плечами и вышел вслед за учителем в коридор. Медкабинет его не напрягал, хотя больше всего он хотел бы, чтобы его оставили в покое. Мстит ему физрук, что ли? Спрашивать толку ноль, возмутился, мол, о тебе забочусь. Не заботился бы - у Димки б зад не болел.

Соловей вздохнул.
- Само заживёт, - равнодушно протянул он, имея в виду сразу и выпоротую часть тела, и локоть, и колено. - А от воды ничего не будет, я ж закаленный.

Это была уже почти ложь, но мальчишка действительно не видел смысла идти к доктору. Спорить не стал: хочется физруку - пусть. Все равно они настолько разные, что мужчина его не поймёт.

Сейчас начнётся "покажите горло, дышите - не дышите".

[Юрий Васильевич]

Соловей вздохнул.
- Само заживёт, - равнодушно протянул он, имея в виду сразу и выпоротую часть тела, и локоть, и колено. - А от воды ничего не будет, я ж закаленный.

- Иногда лучше жевать, чем говорить, - процитировал я старую рекламу. Мальчишка её скорее всего не видел, но очень уж она подходила к его фразе о закалённости.

Я запер дверь, занёс ключ на место и прошёл в конец коридора, не особо надеясь на то, что Татьяна на месте, но, дверь была не заперта.

- Таня, принимай пострадавшего, говорит само заживёт, - пояснять что заживёт я не стал, тем более я привёл его сюда не по этому поводу.

[Татьяна]

Таня была бы рада провести субботу дома, но у неё в изоляторе был младшеклассник, так что приходилось дежурить. Особого внимания он не требовал, поэтому девушка занималась карточками - начальство требовало перевести всё в электронный вид, а времени на это нужно было ой как много.

- Таня, принимай пострадавшего, говорит само заживёт, - пояснять что заживёт я не стал, тем более я привёл его сюда не по этому поводу.

- Здрасьте, - сказала она вошедшим. Физрука она сегодня уже видела, правда издалека, а вот пацана нет, да и вообще не знала кто это - видимо новенький. - Что зажить-то должно? - выглядел он вполне себе здоровым - руки-ноги на месте, губа-нос не разбиты, не задницу же они сюда лечить пришли?

[Дима Соловьев]

- Здрасьте, - отозвался Дима, разглядывая девушку. Интересно, она какая? Добрая и весёлая? Замотанная и вредная?

Медсестра сразу перешла к делу и Дима снова пожал плечами, как при сообщении физрука, что они идут сюда.
- Да все нормально. В пруду искупался.

Дима говорил спокойно и невозмутимо, но зорко наблюдал за реакцией девушки. Если она восхитится или удивится-ужаснется, то сразу ему понравится. Если начнёт говорить о глупости поступка, правилах и так далее, то ясно все, из касты взрослых. Лучше б, конечно, удивилась, а потом уже стала волноваться, замечтал Димка. Но вообще он просто ждал.

[Татьяна]

Медсестра сразу перешла к делу и Дима снова пожал плечами, как при сообщении физрука, что они идут сюда.
- Да все нормально. В пруду искупался.

- Ааа, в пруду, - Танька нервно хихикнула. - Так, Юрь Васильич, самый сезон, чего вы переживаете!

Девушка встала от компа и внимательно посмотрела на мальчика.

- Тебя как зовут-то?