Занимательная химия

[Юрий Васильевич]

- Сейчас... Я сейчас... - сквозь слезы пробормотал Юрка.

Я по-прежнему не торопил Юру, тем более он не канючил и не просил отменить этот последний раз, а просто набирался мужества, чтобы принять наказание до конца. А мужество для этого несомненно требовалось. Так что в моих глазах такое поведение могло вызывать только уважение.

Половцев поддернул сползшую на попу футболку, вцепился одной рукой в запястье другой, снова закусил жилетку и пробурчал:
- Готов.

Как только я услышал "готов", перешёл опять на противоположную сторону и стегнул в последний раз. Удар я не стал делать сильнее, да и вообще не сильно замахивался во время всей порки, но скакалка и без этого причиняет сильную боль. Вздувшиеся красные петли и полосы на ягодицах паренька, наглядно это демонстрировали.

- Можешь одеваться, - сказал я и понёс скакалку на место, давая Половцеву время одеться.

[Юрка]

Как только я услышал "готов", перешёл опять на противоположную сторону и стегнул в последний раз. Удар я не стал делать сильнее, да и вообще не сильно замахивался во время всей порки, но скакалка и без этого причиняет сильную боль. Вздувшиеся красные петли и полосы на ягодицах паренька, наглядно это демонстрировали.

Не то, чтобы Юра и правда был готов, вряд ли к такому можно быть готовым. Но все же, последний удар он перенес, хоть и выгнувшись дугой, но со стоическим мычанием. Хорошо, что физрук опять сменил сторону и последний удар пришелся не по тому костру, что пылал на левом боку.

- Можешь одеваться, - сказал я и понёс скакалку на место, давая Половцеву время одеться.

Легко сказать - одеваться... Юрке надо было хоть немного прийти в себя. Некоторое время он, обмякнув, лежал на столе стараясь утихомирить рвущиеся наружу рыдания. Вроде и понимал, что все закончилось, но не сразу сумел перевести эту мысль в практические действия. Наконец, собравшись с мыслями, протянул руку, взял новую салфетку и высморкался. Все еще громко всхлипывая, завел руки назад и очень осторожно провел ими по ягодицам. Посмотрел на руки - нет, все в порядке, Юрий Васильевич хлестал больно, но аккуратно. Наконец, кряхтя и морщась, Половцев подтянул трусы. Подумал: эх, знать бы заранее - надел бы посвободнее. Тут же сообразил, что мысль дурацкая. Знать бы заранее - он бы здесь вообще не оказался.
Теперь, почувствовав себя немного увереннее, он, разогнулся, так же морщась слез со стула. Да, вот и вместо жестких и узких джинсов пригодилось бы сейчас что-нибудь полегче. Ну, что есть, то есть. Юрка натянул штаны, начал было рукой размазывать по щекам слезы, потом спохватился и потянулся за следующей салфеткой.

[Юрий Васильевич]

Я убрал на место скакалку, потом переложил несколько мячей на места, раз уж оказался здесь и было время, свернул канат, который сегодня перетягивали пятиклашки на уроке и, убедившись, что инвентарь на местах и вокруг порядок, вернулся в тренерскую. Мальчик стоял одетый, но видимо продолжал жалеть себя. Что ж... Повод у него был.

- Я очень надеюсь, что повторения сего мероприятия тебе не захочется.

[Юрка]

Я убрал на место скакалку, потом переложил несколько мячей на места, раз уж оказался здесь и было время, свернул канат, который сегодня перетягивали пятиклашки на уроке и, убедившись, что инвентарь на местах и вокруг порядок, вернулся в тренерскую. Мальчик стоял одетый, но видимо продолжал жалеть себя. Что ж... Повод у него был.

- Я очень надеюсь, что повторения сего мероприятия тебе не захочется.

Ясен пень, кому ж захочется, подумал Юрка. Он, в общем, понимал, что Юрий Васильевич имеет в виду "больше не нарушать правила". Хотя, можно было бы бы истолковать его слова в смысле "больше не попадаться". Но это, конечно, не стоило обсуждать. Юрка только пробормотал : "Угу", - обтер лицо салфеткой, скомкал ее... Шок, в общем, уже прошел. Конечно, оставались болезненные ощущения при неосторожном движении, дыхание было еще неровным со всхлипами, побаливали перенапряженные мышцы, но живой юркин ум уже начал крутить разные мысли. Пока еще не посторонние, а связанные с произошедшим.
Он проверил свою попу перед тем, как надеть трусы, машинально, но сейчас-то отчетливо вспомнил почему он так делает. Да-да, после того самого... Первого раза. А воспоминание о том, как его выдрал Лане, естественным образом привело к мысли, что Юрий Васильевич свою угрозу "в этот раз дать больше" действительно не выполнил. Порка, конечно, была очень суровая и болезненная, но вряд ли хуже той, полученной от Зайцева за второй раз. И явно слабее первой. Наверное классный и впрямь точно не знал, что и как было в те разы, вот и пригрозил... Или... Или, все таки, пожалел? Половцев украдкой стрельнул взглядом в сторону физрука. Да ну... Это же Юрий Суровый, не может быть... Или может? Ну, не спросишь же его. Останется загадкой. Вообще, какой-то он сегодня... Салфетки предлагает, интересуется что Юрка думает... Некстати интересуется, конечно, но чего взять со взрослого, где ему понять, как себя чувствуешь в такой момент...
Юрка поискал, куда кинуть мокрую салфетку, не нашел и положил на стол. Сейчас бы только поскорее смыться отсюда.
- Можно идти, Юрий Васильевич?
Голос был хрипловатый после стольких-то воплей, но уже почти не дрожал.

[Юрий Васильевич]

- Можно идти, Юрий Васильевич?
Голос был хрипловатый после стольких-то воплей, но уже почти не дрожал.

- Нет, нельзя, - я мальчишку не отпускал, лишь ждал пока он успокоится и сможет говорить. Похоже времени прошло достаточно. - Теперь, когда тебе не угрожает скакалка, я хочу послушать какие ты выводы для себя сделал. Не в общем и целом, - я сразу решил предупредить, - ответ "я так больше не буду" меня не устраивает, а в частности.

Я стоял у дверей сложив руки на груди и внимательно смотрел на Юру ожидая ответ.

[Юрка]

- Нет, нельзя, - я мальчишку не отпускал, лишь ждал пока он успокоится и сможет говорить. Похоже времени прошло достаточно. - Теперь, когда тебе не угрожает скакалка, я хочу послушать какие ты выводы для себя сделал. Не в общем и целом, - я сразу решил предупредить, - ответ "я так больше не буду" меня не устраивает, а в частности.

Я стоял у дверей сложив руки на груди и внимательно смотрел на Юру ожидая ответ.

Физрук встал перед дверью как каменная стена. Он что, боялся, что Юрка сбежит? Нельзя, так нельзя. Все мысли о том, что он сегодня какой-то необычный и, может быть, пожалел, разумеется, из юриной головы мигом улетучились. Не закончил, значит, еще. Опять разговоры некстати. Когда, интересно, Юрка должен был выводы делать? Пока вопил там на столе? Выводы - это когда хорошенько все обдумаешь, а подумать ему было над чем. Понятно, классному нужны были правильные выводы, а для правильных выводов, по мнению взрослых, думать ни к чему, нужно только слушаться и бояться. Ну и ладно...
Половцев, разумеется, прекрасно понимал, какие выводы он должен сделать. Глядя куда-то в грудь Юрия Васильевича, он проговорил:
- Я не должен больше самостоятельно делать опасные химические опыты. Совсем. А если сделаю, то об этом пожалею.
Он повспоминал, не обвиняли ли его сегодня в чем-нибудь еще? Вроде, нет. Но на всякий случай добавил:
- И вообще нельзя нарушать правила.

[Юрий Васильевич]

- Я не должен больше самостоятельно делать опасные химические опыты. Совсем. А если сделаю, то об этом пожалею.
Он повспоминал, не обвиняли ли его сегодня в чем-нибудь еще? Вроде, нет. Но на всякий случай добавил:
- И вообще нельзя нарушать правила.

Собственно то, что я услышал по сути ничем не отличалось от "я больше не буду", только было хуже, потому что звучало это так же заученно, но никаких обещаний. Должен не значит не буду, нельзя тоже не значит не буду.

- Прекрасно, - без особого энтузиазма сказал я. - А теперь пообещай мне то, что делать ты этого не будешь. Развёрнуто.

В отличие от Половцева, который смотрел мне куда-то в грудь, я всё ещё пытался поймать его взгляд. Да, он был значительно ниже меня, но и стояли мы друг от друга на значительном расстоянии, так что ничего не мешало смотреть ему мне в глаза.

[Юрка]

- Прекрасно, - без особого энтузиазма сказал я. - А теперь пообещай мне то, что делать ты этого не будешь. Развёрнуто.

В отличие от Половцева, который смотрел мне куда-то в грудь, я всё ещё пытался поймать его взгляд. Да, он был значительно ниже меня, но и стояли мы друг от друга на значительном расстоянии, так что ничего не мешало смотреть ему мне в глаза.

Блин, то его "я больше не буду" не устраивает, то скажи "я больше не буду"! И отпускать Юрку к холодному душу и заветному бело-зеленому тюбику "Спасателя" физрук явно не собирался. Выпорол - чего еще надо-то? Врать взрослым - не грех, а самозащита, можно было бы и сказать! И даже сказать с самым честным видом, уж сейчас-то Юрка точно не собирался ничем таким заниматься. Но все же, к обещаниям Половцев относился серьезно, очень серьезно. К тому же, он начинал злиться, а злость - не самое плохое средство от страха. Может быть, потом он об этом ОЧЕНЬ пожалеет, но вот прямо сейчас Юрка и впрямь был готов влезть обратно на стул. Серьезного разговора хотите? Будет вам серьезный разговор! Он вскинул голову и посмотрел учителю прямо в глаза.
- Юрий Васильевич, а что будет, если я не пообещаю?

[Юрий Васильевич]

- Юрий Васильевич, а что будет, если я не пообещаю?

Я внимательно посмотрел на Юру - тот явно бросал мне вызов. Уж не знаю чего он добивался, может решил поиграть в Павлика Морозова, только вот такой мнимый героизм не был у меня в почёте.

- А ничего не будет, - спокойно ответил я. - Тебе не будет. А вот моё мнение о тебе сильно поменяется. Правда глядя сейчас на твоё поведение, я думаю, что тебе нет до него никакого дела.

Вся поза Юры говорила о том, что он готов сложить голову во имя чего-то непонятного мне.

[Юрка]

Я внимательно посмотрел на Юру - тот явно бросал мне вызов. Уж не знаю чего он добивался, может решил поиграть в Павлика Морозова, только вот такой мнимый героизм не был у меня в почёте.

- А ничего не будет, - спокойно ответил я. - Тебе не будет. А вот моё мнение о тебе сильно поменяется. Правда глядя сейчас на твоё поведение, я думаю, что тебе нет до него никакого дела.

Вся поза Юры говорила о том, что он готов сложить голову во имя чего-то непонятного мне.

Юрка недоуменно моргнул. Он был готов к чему угодно. Что классный снова возьмется за скакалку, что он придумает какую-нибудь другую угрозу, например исключение из Гимназии, что он просто скажет: "Будешь сидеть тут пока не одумаешься". Ко всему, кроме этого. Ничего не будет? А чего тогда было огород-то городить? Ведь Юрка же не отказывался от обещаний, он всего-то навсего хотел, чтоб ему дали время немного спокойно подумать, как-то осмыслить все, что сегодня произошло. Неужели что-то бы изменилось, если б этот разговор состоялся завтра, а не сегодня? Хотя, конечно, учителя же занятые люди, не будет же Юрий Васильевич терять время, чтобы завтра ходить и выяснять, что там надумал какой-то Юрка Половцев. А тут удобно, выпорол, заодно и поговорил. Это выглядело обидно, но сейчас Юрку больше волновало другое: может, тут, все же, какой-то подвох? Ничего не будет... А сам стоит, где стоял, дверь загораживает.
Все так же глядя учителю в глаза, но изрядно сбавив тон, Юрка осторожно уточнил:
- И я смогу уйти?

[Юрий Васильевич]

- И я смогу уйти?

- Иди, - я отодвинул задвижку и сделал несколько шагов в сторону, убеждаясь в том, что был прав. - Только подумай над тем, что чтобы нарваться смелость не нужна, она нужна тогда, когда нужно признать свои ошибки, извиниться и больше их не повторять.

Пояснять свою мысль я не стал, всё итак было предельно понятно, вместо этого отодвинул стол обратно и сел на своё место.

[Юрка]

- Иди, - я отодвинул задвижку и сделал несколько шагов в сторону, убеждаясь в том, что был прав. - Только подумай над тем, что чтобы нарваться смелость не нужна, она нужна тогда, когда нужно признать свои ошибки, извиниться и больше их не повторять.

Пояснять свою мысль я не стал, всё итак было предельно понятно, вместо этого отодвинул стол обратно и сел на своё место.

Юрка опустил голову и задумался. Классный сегодня озадачивал его не в первый раз. Юрка, скорее, ожидал, что на него будут давить, заставлять... А вон как вышло, иди и делай что хочешь. Соблазн, конечно, был велик. Половцев чувствовал себя совершенно разбитым, все тело ныло, горло саднило от криков, глаза слипались,.. Ну, и зад, конечно, напоминал о себе каждый раз, как он переминался с ноги на ногу. Вон она, дверь, несколько минут и он в своей комнате. Но он понимал и другое: если ему САМОМУ предоставили право решать, то решать нужно всерьез, без дураков. Зачем-то физруку очень надо было получить его обещание прямо сейчас. Кто их поймет, этих взрослых.
А ему-то, Юре Половцеву, чего надо? Ведь не собирался же он, в самом деле, лезть в новые опыты? Еще там, в зале об этом думал, что надо завязывать. Просто не было ни времени, ни условий, чтобы додумать все те мысли до конца.
Ну что, Юрка, надо решать... Уверен, что сможешь сдержать слово? Тогда...
Он развернулся к учителю. Помялся еще немного, собираясь с мыслями. Потом откашлялся и заговорил хрипловатым голосом, тщательно подбирая слова.
- Юрий Васильевич, я не буду больше самостоятельно заниматься опасными химическими опытами. Пока не окончу гимназию. Даю честное слово.
Снова откашлялся. Вот эта часть была особенно трудной, но он все же пересилил себя.
- Извините за сегодняшнее.

[Юрий Васильевич]

Он развернулся к учителю. Помялся еще немного, собираясь с мыслями. Потом откашлялся и заговорил хрипловатым голосом, тщательно подбирая слова.
- Юрий Васильевич, я не буду больше самостоятельно заниматься опасными химическими опытами. Пока не окончу гимназию. Даю честное слово.
Снова откашлялся. Вот эта часть была особенно трудной, но он все же пересилил себя.
- Извините за сегодняшнее.

Хм... Интересно получается... Просишь пообещать - не дождёшься, отпускаешь - пожалуйста, получите-распишитесь. Ещё и извинился.

- Принято, - коротко ответил я Половцеву, но потом всё же решил добавить. - Я рад, что у тебя хватило смелости это сказать.

[Юрка]

Хм... Интересно получается... Просишь пообещать - не дождёшься, отпускаешь - пожалуйста, получите-распишитесь. Ещё и извинился.

- Принято, - коротко ответил я Половцеву, но потом всё же решил добавить. - Я рад, что у тебя хватило смелости это сказать.

Юрка смущенно отвел взгляд в сторону. Похвала учителя насчет смелости была, чего скрывать, приятна. Хотя он и не совсем понял, о какой смелости идет речь. На его-то взгляд, смелость ему понадобилась не для того, чтобы дать обещание, а для того, чтобы получить право самому решать, давать обещание или нет. Сейчас, впрочем, это было неважно. Согретый похвалой, он внезапно набрался смелости для еще одного уточнения, которое показалось ему очень важным.
- Это не потому что я боюсь... наказания. Я правда понял. Это все опаснее, чем я думал раньше.

[Юрий Васильевич]

- Это не потому что я боюсь... наказания. Я правда понял. Это все опаснее, чем я думал раньше.

- И это не может не радовать! - конечно, осознанные обещания, подкреплённые собственными выводами - это всегда лучше, чем данные в надежде избежать сиюминутной кары. - Главное, чтобы ты теперь об этом не забывал.