Галерея

[Дима Соловьев]

21 октября

Дима заинтересовался предложением Даниила Андреевича и через несколько дней решительно постучался в его кабинет.
- Здрасьте, Данил-Андреич, я принёс, - выпалил он и положил на учительский стол пачку листов. Как охотничий пёс, притащивший добычу хозяину и гордый собой.

- Ну, как? - нетерпеливо спросил он, едва учитель взял в руки первый рисунок.

Рисунков было пять штук. На одном Дима рисовал небо, но потом увлёкся и там появился самолёт, воздушный шар и птица на переднем плане, размером с треть самолёта. Судя по вытаращенным глазам, она была удивлена не то воздушным движением, не то исчезновением её хвоста в облаке.

На втором рисунке, явно срисованном у классика, витязь стоял на распутье. С анатомией коня были проблемы, зато воин получился весьма колоритно.

На третьем рисунке было бушующее море, Дима явно увлёкся и рисовал размашисто, от души.

На четвёртом и пятом были горы и птица. Отличались они тем, что на одном из них горы поросли зеленью.

[Даниил Андреевич]

Корм для кота... Нажав кнопку быстрого заказа, Даниил Андреевич убрал планшет и кивнул мальчику:
- Давай посмотрим.
Взрослый разложил на столе пять работ. Где-то Дмитрий Соловьев постарался, где-то не очень, что-то удалось лучше чем другое. Обращал на себя внимание проработанный витязь, видно мальчишку занимали броня и оружие, так что копия была весьма точной для уровня шестиклассника. Но конь выглядел беспомощно. Даниил перевел взгляд на другое живое существо - птица неопределенной породы с мультяшными глазами. Такое рисуют от скуки... Хотя воздушный шар был неплох: Дима как следует передал объем, не поскупился на детали.
Рисунок с морем взрослый отложил в сторону, придвинул два похожих. Снова горы... И птицы. Интересно, почему такой лейтмотив.
- Очень неплохо. Мне нравится, что ты не боишься браться за необычные ракурсы.
Часто дети рисуют в одной плоскости, но Дима старался передать глубину.
- Тут бы цвета добавить... Придвинь стул, я тебе кое-что покажу.
Учитель тем временем достал лист бумаги и цветные карандаши.

[Дима Соловьев]

Дима принадлежал к тем детям, которых похвали - будет рисовать день и ночь. Он улыбнулся и тут же подсел к Даниилу Андреевичу, покосившись на карандаши.

Карандаши - это хорошо. С ними все просто и ясно. Это краски никак не давались Диме - текли, растекались, смешивались, мочили бумагу. Одна морока с ними.

С карандашами, по мнению Димы, хитростей быть не могло. Карандаш и в Африке карандаш. Но мальчик признавал мастерство учителя и сейчас ждал маленького чуда.

Смотрите, дети, берём обычные цветные карандаши и получаем... А что, кстати?

[Даниил Андреевич]

Подождав пока Дима займет место рядом, Даниил указал на рисунок.
- Смотри... Ты использовал для растений два оттенка зеленого и коричневый, немного желтого. Это хорошо. Но можно брать цвета из другой части спектра тоже.
Взрослый сделал штриховку зеленым цветом, добавил пурпурный, потом синий и желтый.

- Так получаются более естественные цвета. И более плотное наложение, при этом изображение станет более объемным.
Троицкий приподнял ладонь над листом, будто показывая что-то выпуклое.
- И тут тоже...
Взрослый придвинул рисунок моря.
- Зеленый и синий, но еще отблески других цветов. У Айвазовского на картинах это хорошо видно, сотни оттенков чтобы передать глубину.

[Дима Соловьев]

- Да как это так вообще?! Трава же не бывает синей или красной! - Дима растерянно смотрел за преображением. Отдалился от рисунка - и впрямь стало объемнее. Но почему? - Это фокус какой-то, да? А вы знаете, какие цвета надо добавлять или просто любые?

Трава же должна быть зеленая. Почему же вместо болота после добавления несвойственных зелени оттенков трава стала выглядеть натуральнее? На фамилию Айвазовского Дима навострил ушки.
- Айвазовский гений, - сказал он со вздохом. - Берет синий, синий, белый...И раз, картина готова, море как живое. Еще и красками этими. У меня бы мазня вышла, - самокритично добавил он. - А в его картинах разве тоже что-то, кроме синего, белого и зеленого использовано? Я смотрел в книге, там только синий и голубой.

[Даниил Андреевич]

- Сначала задумываешься, какой цвет добавить, потом все это доходит до автоматизма... Как с таблицей умножения, - рассеянно отозвался Троицкий. Часто он подсказывал своим взрослым ученикам, какой цвет добавить, чтобы работа удалась, и они тоже удивлялись. Взглянул на мальчишку: тот так оживился... Молодому учителю это было приятно: фокус не фокус, а такая заинтересоованность ему нравилась.
- Я расскажу попозже про цветовой круг. А пока давай посмотрим...
Даниил Андреевич взял отложенный планшет, нагуглил Айвазовского в большом разрешении. Поискал картину, чтобы отвечала "синему и голубому".

- Да, тут много синих тонов. Но посмотри на пену - она не белая, а едва заметно розового цвета, кое-где уходит в серый, в фиолетовый. А если взглянуть на темные участки, тут и коричневый, и зеленый... Локальных цветов немного.

Троицкий указал на волну на первом плане.
- Удивительный эффект, правда? Как будто светится. Это особая техника. Конечно лучше всего смотреть картины вживую.

[Дима Соловьев]

- Красиво, - Дима засмотрелся на картину, как у него всегда бывало с Айвазовским. - А кажется, что здесь только синий, белый и немножко зелёного. Но откуда же коричневый? Это ведь открытое море, ни песка, ни водорослей... А вы видели вживую эту картину?

Дима удивлённо посмотрел на учителя.
- Взаправду? Вот этого Айвазовского из альбомов?

Для Димы это звучало странно. Картина была слишком знакома, знаменита и недосягаема, чтобы можно было просто так её увидеть вживую.

[Даниил Андреевич]

Учитель достал цветовой круг, чтобы пояснить, откуда берется коричневый.

На вопрос Троицкий, в свою очередь, слегка нахмурился. Видимо, мальчишка спутал с кем-то русского художника, решил, что тот выставляется за рубежом, может быть, и его работ в мире наперечет. Вот тебе и фанат Айвазовского.

- Конечно видел. Айвазовский был очень работоспособен, оставил несколько тысяч картин. Много картин в Русском музее, в вашей Третьяковской галерее, в Армении большая коллекция - у него ведь армянские корни, в Феодосии. Да ты и сам наверное видел, просто запамятовал.

[Дима Соловьев]

- Да знаю я, что у него много картин, - насупился Дима. - Только смотрел в Интернете и в книжке, это ведь не вживую. Кто меня будет по галереям водить?

Это прозвучало плохо. Как будто Дима заброшенное дитя и сиротинушка, до которого никому дела нет. Это было не так, и Соловей поспешил поправить дело:
- Я же не художник, как вы, и не хожу по выставкам. Просто мне Айвазовский нравится и всё. А почему это Третьяковская галерея "наша"?

За разговором Дима вытянул шею, разглядывая цветовой круг.

[Даниил Андреевич]

Такие рассуждения его огорчали. Иногда так и бывало, что на выставку современных художников приходили в основном коллеги... Этакий междусобойчик, художники и их спутники, близкое окружение. Классикам, конечно, доставалось больше внимания публики. Осталось выбиться в художники с мировым именем...
- Ваша, московская, - проворчал Даниил на вопрос мальчишки. - Смотри... Берем локальный цвет.
Троицкий указал на голубой.
- Противоположным будет оранжевый. Но у нас тут не чистый и не яркий цвет, освещение приглушенное. Значит, и тени будут не оранжевыми, а лишь с небольшим коричневым оттенком.

Художник указал на ближайшие к центру противоположные оттенки: темно-синий, темно-коричневый.

- Соседние цвета тоже попадают, поэтому будут и зеленые и фиолетовые мазки. Море само по себе неоднородно, эти правила более наглядны на простых предметах. Сейчас найду...

Троицкий покопался в ящике стола и вытащил на свет картинку:

Потом дал Диме цветовой круг:
- Держи, можешь проверить.

[Дима Соловьев]

- "Ваша, московская", - повторил Дима негромко. Потом добавил: - Это ваша, московская. Я же не москвич.

Ему было почему-то и неловко и досадно признаваться в этом. Наверное, потому, что хоть Дима и любил свой уютный маленький городок, в гимназии частенько оказывались, что в Москве есть какое-то классное место или событие, о котором все знают, а он там не бывал.

Мальчик принял круг в руки.
- Но вот тут у яблока бочок синий, а дальше коричневым замалевано. Это нечестно, синий тогда не считается.

[Даниил Андреевич]

- Я тоже нет, - взрослый пожал плечами.
Он смотрел, как Дима сверяет цвета. Мальчик изучал картинку, а Троицкий исподволь разглядывал шестиклассника. Что-то в нем было не совсем понятное: то ли Соловьева что-то тревожило, то ли что-то обижало.

- Добавлен коричневый, - мягко поправил учитель. Он указал на зеленый карандашный кружок, изображающий листву, где было добавлено несколько цветов. - Помнишь вот это? Цвета могут дополнять друг друга. Даже если синий на яблоке не очень виден в конце, он там есть и придает глубину. Чистые, локальные цвета редко используются... Хотя, конечно, бывает: например, в плакатной живописи.
Он помолчал немного, а потом спросил:
- Как думаешь, учителя отпустят тебя со мной?

[Дима Соловьев]

- А откуда вы? Из Ленинграда? - почему-то выплыло из памяти старинное название. Бабушка всегда так и называла, любовно и торжественно. В голове у Димы это был город мостов, художников и поэтов.

Мальчишка вертел круг, подставлял цвета к рисунку, хмурил брови.
- Как же так, синий?..
Это не давало ему покоя и он искал какой-то подвох.
- А можно я сам попробую?- спросил он одновременно с вопросом учителя. Посмотрел на Даниила Андреевича: - Отпустят, конечно, спортсменов же отпускают с Юрием Васильевичем. А куда?

[Даниил Андреевич]

- Из Ленинграда, - не стал поправлять ученика Троицкий. Он придвинул мальчику бумагу и карандаши: и правда, чего объяснять, если все будет понятно на практике. Пока Дима экспериментировал, учитель снова взял в руки рисунки. Нет, такого коняжку одобрить невозможно... Впрочем, анатомию можно подтянуть, было бы желание.
- Поедем посмотрим Айвазовского.

[Дима Соловьев]

Дима деловито принялся срисовывать яблоко. Он не замажет синий коричневым, посмотрим, как выйдет...

- Айвазовского?! - Дима чуть не подпрыгнул, резко поворачиваясь на стуле. - В Москву?

В мальчишкином голосе звучали недоверие, удивление, восторг.
- Вы не шутите сейчас? - уточнил он. Взгляд упал на яблоко, собственноручно им закрашенное. - Синий.. И правда, синий подходит, - растерянно констатировал он. - Так мы в Москву поедем, да? А когда?