Воспользовавшись короткой передышкой, связанной с тем, что Типанова "сцену" уже покинула, а Лазарева, напротив, пока еще не вошла, Егор зашел в ванную комнату и с наслаждением умылся. Именно с наслаждением - а как же может быть иначе после нескольких часов московских пробок и последовавшего непростого разговора с девочкой, смутно знакомой Егору дай Боже пару недель?.. Закатав рукава и сунув очки на полочку под зеркалом, он собрался решить проблему с усталотью радикально, просто подставив на пару секунд голову под струю, но не успел - в очередной раз скрипнула входная дверь, заставив мужчину изменить планы.
Не торопясь, Кутиков привел себя в порядок - расчесал растрепавшиеся, помятые шлемом волосы, протер очки специальной салфеткой, промокнул лицо и только тогда вышел в комнату, еще с порога попытавшись понять, испытывает ли девушка что-либо, похожее на раскаяние, или же намерена упорствовать в "еретических" заблуждениях. К Лазаревой с самого первого дня их знакомства - благо впечатления были недавними, а потому - свежими - у Кутикова было в какой-то мере отношение снисходительного приятствования - не по годам серьезная, Катя одним этим вызывала к себе уважение...
А теперь Егор намеревался Катю наказать. Выпороть... Представив на мгновение, какие чувства вызывает у Лазаревой он, географ невольно вздрогнул. На сей раз - возможно, как раз потому, что знал Катю чуть лучше - он решил, что можно обойтись без лирико-дидактических отступлений; Поинтересовался лишь, нет ли у нее каких-либо оправданий. Оправданий не последовало - кроме скромного замечания, что родители-де разрешают ей дома пить вино. Пришлось разочаровать девушку напоминанием о том, что правила дома и в лагере изрядно разнятся... Так как после этого новых возражений не последовало, географу ничего более не осталось, как отдать некоторые уточняющие распоряжения и отвернуться, дабы не мучить Лазареву сверх отмерянного:
- Катя, я жду от Вас, что вы снимите брюки и белье и ляжете на кровать, вот сюда... Дайте знак, когда устроетесь, пожалуйста...
Взяв в руки ремень, пока что будущий учитель задумчиво поводил пальцем по холодной и жесткой коже, вздохнул, пытаясь самоизолироваться от возни за спиной. Почти одновременно с кровати раздался жалобный и нечеткий полувсхлип-полувздох, послуживший, вполне очевидно, сигналом о готовности.
Егор повернулся на источник звука и, несмотря на то, что в комнате не было никого, кто мог бы видеть его жест, кивнул. И практически сразу вздохнул - ему все менее и менее хотелось продолжать "разборки" далее в том же духе. Однако, наказав одну девочку было бы просто неприлично отпустить вторую просто так... Неприлично и бесчестно по отношению к Типановой... И к Сашке, на которого жалость Егора, прочно возненавидевшего алкоголь с недавних пор, пока что не распространилась... Воспоминание о последнем мероприятии A-la "Гуляй, Рассея!", невольно вставшее перед глазами, позволило жестокому разуму возобладать в очередной раз над склонным к всепрощению сердцем...
- Катя, надеюсь вы готовы... - пробормотал учитель себе под нос - А впрочем, это не столь важно... Начнем! Перехватив ремень поудобнее, Егор поднял руку в характерном, натренированном за время порки Тапановой широком жесте и отправил вниз - на свидание с сжавшимися, напряженными в ожидании щелчка ягодичками. Короткий, "влажный" хлопок, громкий и отчаянный взвизг девочки, очевидно, вовсе не привыкшей к такому обращению, новый замах...
На сей раз географ не стал совмещать воспитательную беседу с поркой - только под конец, уже крепко держа руки отчаянно вопящей и брыкающейся девчонки прижатыми к спине, Кутиков позволил себе напомнить Лазаревой почему, собственно, события стали развиваться столь печальным для нее образом:
- Надеюсь, Катя, это (ЩЕЛК!) послужит Вам достаточно веской причиной впредь (ЩЕЛК!) сто раз задуматься, прежде чем Вы в следующий раз вздумаете(ЩЕЛК!) пить что-либо спиртосодержащее!!!
Отпустив запястья девчонки, Егор отошел от кровати, окончательно превратившейся на сегодня в эшафот, и методично заправил ремень обратно в брюки под аккомпанемент стонов, всхлипов и плача девочки, после чего коротко бросил, все еще находясь под впечатлением от двух столь необычных эпизодов:
- Успокаивайтесь и одевайтесь, ванная комната в полном Вашем распоряжении. Когда закончите - сообщите мне и не торопитесь уходить - Вам и Типановой еще предстоит стать непосредственными участниками наказания еще одного, так сказать... Преступника!
Ответа Егор не получил и уже привычно отошел к окну, абстрагируясь от шумового фона. Его это, впрочем, вполне устраивало - было время подумать и порассуждать о том, что же стало причиной того, что три тихих, спокойных и послушных по отдельности подростка, собравшись вместе, посчитали для себя напиться, да еще устраивать жертвоприношение (До сих пор горелым пахнет!) у него, у учителя в доме!!... Вот уж правду говорят - про тихий омут, да с чертями...
Лазарева приводила себя в порядок значительно дольше, чем Типанова - кажется, даже успела немного подкраситься, дабы скрыть ущерб, нанесенный внешности. Тщетно, впрочем - опухший нос, покраснение глаз и некоторые другие внешние признаки позволили безошибочно определить собственное происхождение. Справившись о самочувствии наказанной девчонки и получив утвердительный ответ, географ кивнул:
- Позовите, пожалуйста, Сашу и Вику, они должны были подождать нас снаружи.
но папа твой на уговоры не поддался.
Единственное более-менее адекватное решение которое ему приходило - смыться. Тогда и не накажут, а если еще и не поймают сразу то может даже простят вообще 
Почему яяя!!!? 
Тем более - в таких вот обстоятельствах... 
- предположил он, выбрав из всех возможных определений наиболее обтекаемое. На слух прозвучало совсем не серьезно - по детски совсем... И самое обидное - сразу понятно было, что папу такой вариант не устроил...