Приехали...

[Олег Макарович]

Данька вздрогнул от такого приказания, хотя в принципе все было логично - не стоять же в мокрых. Он медленно стащил с себя мокрые шорты, потом аккуратно зыркнув на папу, развязал шнурок плавок и быстро в один прием стащил их вниз, стараясь не поворачиваться к папе попой.

- А это... трусы надевать?, - тихо и настороженно спросил он, теребя в руках мокрые плавки. - Или... так?

Пока Данька возился с обмундированием, папа задумался. С одной стороны, сам проступок не казался таким уж серьезным - ну прыгнул ребенок с вишки, большое дело. НО...НО! Вот именно. Не просто прыгнул, а умышленно нарушил запрет буквально через минуту после того, как обещал этого не делать. Нарушил, расчитывая, что отец не заметит. Это мало того, что полная разболтанность и безответственность, так еще и глупость обыкновенная. Олегу вовсе не хотелось, чтобы его сын рос дураком без тормозов.
- А?... - Данькины слова вернули папу к реальности. В принципе решение он принял. - Нет, пока они тебе без надобности. Встань передо мной прямо и объясни, с какой стати ты ведешь себя как последний идиот?

[Данька]

- А?... - Данькины слова вернули папу к реальности. В принцыпе решение он принял. - Нет, пока они тебе без надобности. Встань передо мной прямо и объясни, с какой стати ты ведешь себя как последний идиот?

Данька всю дорогу изо всех сил старался не разреветься. Не хватало еще разнюниться... большой уже. Однако последнее замечание окончательно добило Даньку. Возможно потому, что стало подтверждением его собственного мнения о себе. Он хлюпнул носом и разревелся. Слезы мееедленно покатились из глаз по щеками и по носу. Данька медленно и осторожно подошел к папе, нещадно теребя мокрые плавки, и как мог стал объяснять.

- Па, я ХЛЮП не хотел... ну я думал... ШВЫРК... еще пару метриков... ХЛЮП ШВЫРК... ну я же на самый верх не полез, я только чуть-чуть выше. Я же живой ХЛЮП... ну па, - закончил он подробный отчет и, размазав слезы и сопли по щекам, посмотрел на произведенный на папу эффект, и глубоко с хлюпом вдохнул, стараясь унять противные слезы.

[Олег Макарович]

- Па, я ХЛЮП не хотел... ну я думал... ШВЫРК... еще пару метриков... ХЛЮП ШВЫРК... ну я же на самый верх не полез, я только чуть-чуть выше. Я же живой ХЛЮП... ну па, - закончил он подробный отчет и, размазав слезы и сопли по щекам, посмотрел на произведенный на папу эффект, и глубоко с хлюпом вдохнул, стараясь унять противные слезы.

- Это не объяснение. - Поморщился Олег. - "Я не хотел...пару метриков..." лепет двухлетнего ребенка. Данила, если ты не можешь держать себя в руках и хоть чуть-чуть работать головой - разворачиваемся, собираем вещи и домой. Дома это хоть более-менее безопасно. Но здесь я такого не потерплю. А поскольку я не собираюсь портить отдых ни себе, ни маме, я сделаю так, чтобы ТЕБЕ это тоже не приходило в голову.
После этих слов папа за руку притянул к себе Даньку и не обращая внимания на плавки в его руках перегнул сынулю через собственное колено. Мокрая попка оказалась выше данькиной головы. ремень сегодня был ненужен - при желании можно и рукой до синяков отделать, а желание присутствовало, и еще какое.

[Данька]

- Это не объяснение. - Поморщился Олег. - "Я не хотел...пару метриков..." лепет двухлетнего ребенка. Данила, если ты не можешь держать себя в руках и хоть чуть-чуть работать головой - разворачиваемся, собираем вещи и домой. Дома это хоть более-менее безопасно. Но здесь я такого не потерплю. А поскольку я не собираюсь портить отдых ни себе, ни маме, я сделаю так, чтобы ТЕБЕ это тоже не приходило в голову.
После этих слов папа за руку притянул к себе Даньку и не обращая внимания на плавки в его руках перегнул сынулю через собственное колено. Мокрая попка оказалась выше данькиной головы. ремень сегодня был ненужен - при желании можно и рукой до синяков отделать, а желание присутствовало, и еще какое.

Услышав про "домой", Данька разревелся с новой силой, на этот раз окончательно и бесповоротно. Он даже не заметил папиного движения, и изменение положения тела в пространстве стало для него полной неожиданностью. От такого финта он мгновенно перестал реветь. Мозг мгновенно прояснился. Ситуация стала до боли - в прямом смысле - знакомой и почти привычной, хотя от этого не менее неприятной. Но Данька обрадовался - рукой шлепать - все-таки не ремнем!!!

- Пааааап, только не домой!!! Пожалустаааа!!!, - успел взмолиться он перед тем, как перед его глазами крупным планом встал затейливый рисунок, выполненный для отеля кашмирскими мастерами.

[Олег Макарович]

- Пааааап, только не домой!!! Пожалустаааа!!!, - успел взмолиться он перед тем, как перед его глазами крупным планом встал затейливый рисунок, выполненный для отеля кашмирскими мастерами.

Олег не слишком прислушивался, что там данька лопочет. Задача ясная, поле приложения готова - разговоры в такой ситуации лишние.
То есть, внушить что-то во время порки - самое оно, лучше всего запоминается, но для начала надо мобилизовать внимание и память отпрыска.
Олег примерился, занес ладонь...ШЛЕП! Рука практически полностью покрывала половинку данькиной попки. Шлеп! - по другой булочке. Шлепал от души, звонко и с оттяжкой, ладонь мгновенно загорелась, а влажная и холодная попа на глазах стала розоветь и наливаться огнем.
Шлеп-Шлеп-Шлеп-Шлеп-Шлеп!!!! - каждую секунду, с размеренностью метронома и скоростью пулеметной очереди ладонь опускалась на раскаляющиеся ягодицы. Даже ремнем так быстро разукрасить не получается.

[Данька]

Олег примерился, занес ладонь...ШЛЕП! Рука практически полностью покрывала половинку данькиной попки.

- Ай, - попу обожгло сильнее, чем ожидалось. Но пока все равно терпимо.

Шлеп! - по другой булочке.

Данька айкнул громче. Попу обожгло второй раз и больнее. Звук был совсем не такой, как от ремня.

Шлепал от души, звонко и с оттяжкой, ладонь мгновенно загорелась, а влажная и холодная попа на глазах стала розоветь и наливаться огнем.
Шлеп-Шлеп-Шлеп-Шлеп-Шлеп!!!! - каждую секунду, с размеренностью метронома и скоростью пулеметной очереди ладонь опускалась на раскаляющиеся ягодицы. Даже ремнем так быстро разукрасить не получается.

Больно было гораздо сильнее, чем в прошлый раз, несколько лет назад. Думать о том, что случилось и почему так больно, Даньке было некогда. Боль прошла все стадии - от легкой до нестерпимой - секунд за 30, не больше.

- АЙЙЙСССССССССССССС!!!, - шипел Данька, против обыкновения рано начав вилять попой. - Паааааааааапааааааа, больнаааааа, - взвыл он, начав сучить ногами. - Папа стоооооойййй, больнааааааааааааа! АЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙ!!! Не надо большееееееее!!! Больнааааааа!!! Я больше не будууууууууууууу, пааааааааап!!!, - заверещал Данька во весь голос. Обе руки рванулись к попе... надо было прекратить этот пожар любой ценой!!! СЕЙЧАС ЖЕ!!! Немедленно!!! Данька рванулся вперед, как раненый хомяк.

[Олег Макарович]

- АЙЙЙСССССССССССССС!!!, - шипел Данька, против обыкновения рано начав вилять попой. - Паааааааааапааааааа, больнаааааа, - взвыл он, начав сучить ногами. - Папа стоооооойййй, больнааааааааааааа! АЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙ!!! Не надо большееееееее!!! Больнааааааа!!! Я больше не будууууууууууууу, пааааааааап!!!, - заверещал Данька во весь голос. Обе руки рванулись к попе... надо было прекратить этот пожар любой ценой!!! СЕЙЧАС ЖЕ!!! Немедленно!!! Данька рванулся вперед, как раненый хомяк.

Олег удержал Даньку на колене, прижав его свободной рукой за поясницу.
- Прекрати вопить, я еще даже не начал как следует. - непреклонно прикрикнул папа. - И убери руки! Пока ты этим местом думаешь, пусть расплачивается.
Однако короткая пауза все же случилась - папа поправил сына на своем колене, поймал за запястье тянущуюся тереть попу руку (вторая оказалась зажата между данькиным боком и самим отцом). Теперь Олег прижимал не только данькино туловище, но и заведенную на поясницу рученку.
Болтающиеся ноги , чтобы не мешали, папа придавил вторым коленом.
- Больно - значит подействует. Больно - значит мозги включатся.
И шлепки снова неумолимо посыпались на уже изрядно красную попку. По всей поверхности, и туда, где попа переходит в ноги, и по самому верху бедер.

[Данька]

- Прекрати вопить, я еще даже не начал как следует. - непреклонно прикрикнул папа. - И убери руки! Пока ты этим местом думаешь, пусть расплачивается.
Однако короткая пауза все же случилась - папа поправил сына на своем колене, поймал за запястье тянущуюся тереть попу руку (вторая оказалась зажата между данькиным боком и самим отцом). Теперь Олег прижимал не только данькино туловище, но и заведенную на поясницу рученку.
Болтающиеся ноги , чтобы не мешали, папа придавил вторым коленом.

- Папка, не надо, ну пожалуйста, папочка!!!, - воспользовавшись паузой взмолился Данька. Однако мольбы не помогли. Его рука, уже почти достигшая попы, вдруг оказалась перехваченной и прижатой к пояснице. В таком положении Данька еще не был. Поза была совершенно беспомощной и какой-то безысходной. Данька испугался полной обездвиженности и совершенно потерял самообладание.

- Папка, не надо!!! Не бей меня больше, ну папочка!!!, - раньше Данька никогда так папу не умолял, но тут он собой уже не владел. Он брыкался и крутился, но получалось плохо - он почти не мог двинуться.

- Больно - значит подействует. Больно - значит мозги включатся.
И шлепки снова неумолимо посыпались на уже изрядно красную попку. По всей поверхности, и туда, где попа переходит в ноги, и по самому верху бедер.

Данька уже не кричал от кажого отдельного удара, а протяжно выл. Попу жгло просто неимоверно. Какое там нафиг раскаленное железо! Какое там "горячая сковородка". На бедной данькиной попке горело само солнце со всеми его реакциями горячего синтеза гелия и прочими прелестями при температуре "порядка 20 миллионов градусов".

- Папкааааа, больнааааааа, - из последних сил завыл ревущий в голос Данька. - Потрииииииииииииииииииии!!!

[Олег Макарович]

Данька уже не кричал от кажого отдельного удара, а протяжно выл. Попу жгло просто неимоверно. Какое там нафиг раскаленное железо! Какое там "горячая сковородка". На бедной данькиной попке горело само солнце со всеми его реакциями горячего синтеза гелия и прочими прелестями при температуре "порядка 20 миллионов градусов".

- Папкааааа, больнааааааа, - из последних сил завыл ревущий в голос Данька. - Потрииииииииииииииииииии!!!

Данька бился у папы на коленях, как рыбка, выпавшая из аквариума. И рыдал в голос - обычно все же терпения пацану хватало на подольше. Стоило труда проявить твердость и не перестать шлепать сию секунду.
Его попка, еще недавно совсем белая, приобрела нездоровый оттенок багрянца, а самые "сидячие" места булочек потемнели настолько, что ясно было - синяки останутся хотя вряд ли надолго - такая краснота появляется быстро, но и проходит так же моментально.
Однако еще пара десятков шлепков все же прилетела на несчастную пятую точку - урок на то и урок, чтобы с первого раза запоминался, и повторять не надо было.
Крепко шлепнув несколько раз по пляшущим бедрам, отец опустил руку - ладонь тоже горела, словно ее к сковородке приложили.
теперь папа даньку отпустил, и малец просто свободно лежал, перегнувшись через отцовское колено.
Папа вздохнул и положил ладонь на светящиеся красным булочки сына, начав поглаживать и растирать болезненный румянец. Вот же дурень маленький...

[Данька]

Крепко шлепнув несколько раз по пляшущим бедрам, отец опустил руку - ладонь тоже горела, словно ее к сковородке приложили.
Папа вздохнул и положил ладонь на светящиеся красным булочки сына, начав поглаживать и растирать болезненный румянец. Вот же дурень маленький...

Данька рвался и метался, пытаясь дорваться до термоядерной попки. Оказавшись на свободе, он тут же прижал обе ладошки к попе прямо поверх папиной ладони.

- Потри, пап!, - всхлипнул он... и не дожидаясь реакции не очень вежливо оттолкнул папину руку и принялся растирать горящую попу. В процессе самомассажа он сполз на пол на колени... потом вскочил на ноги... попа все еще горела нестерпимым огнем. Данька несколько раз подпрыгнул на месте, все еще тоненько подвывая. - Больнааааа!!!

[Олег Макарович]

- Потри, пап!, - всхлипнул он... и не дожидаясь реакции не очень вежливо оттолкнул папину руку и принялся растирать горящую попу. В процессе самомассажа он сполз на пол на колени... потом вскочил на ноги... попа все еще горела нестерпимым огнем. Данька несколько раз подпрыгнул на месте, все еще тоненько подвывая. - Больнааааа!!!

- Да уж не щекотно... - папа притянул подвывающее чадо к себе, уткнув его зареванную мордень в свою рубашку. Его рка снова легла на хорошо отшлепанную попу сына, растирая ее вместе с данькиными ладошками. - Все, успокаивайся, уже не так и болит. Все-все...

[Данька]

- Да уж не щекотно... - папа притянул подвывающее чадо к себе, уткнув его зареванную мордень в свою рубашку. Его рка снова легла на хорошо отшлепанную попу сына, растирая ее вместе с данькиными ладошками. - Все, успокаивайся, уже не так и болит. Все-все...

- Болиииииит, - жалобно протянул Данька. Теперь когда появилась вторая пара рук, его собственные освободились, чтоб обнять папу и, уткнувшись морденцией в его уютную рубашку, вдохнуть неповторимый папин запах и подумать о том, что вообще-то 12-летним "пацанам" реветь по штатному расписанию не полагается. Пошмыгав для порядка носом и вытерев слезы о рубашку, Данька поднял на папу зареванную морденцию. Он очень хотел попросить папу не отправлять его домой, но побоялся напомнить - а вдруг папа уже забыл. Вместо вопроса он снова шмыгнул носом и опять уткнулся морденцией в папину грудь.

- Ты еще злишься?, - глухо спросил он.

[Олег Макарович]

- Болиииииит, - жалобно протянул Данька. Теперь когда появилась вторая пара рук, его собственные освободились, чтоб обнять папу и, уткнувшись морденцией в его уютную рубашку, вдохнуть неповторимый папин запах и подумать о том, что вообще-то 12-летним "пацанам" реветь по штатному расписанию не полагается. Пошмыгав для порядка носом и вытерев слезы о рубашку, Данька поднял на папу зареванную морденцию. Он очень хотел попросить папу не отправлять его домой, но побоялся напомнить - а вдруг папа уже забыл. Вместо вопроса он снова шмыгнул носом и опять уткнулся морденцией в папину грудь.

- Ты еще злишься?, - глухо спросил он.

- Ох дурошлепище...Дань, когда ты поймешь - я на тебя не злюсь. Это не злость. Но рассердил ты меня сильно. Ты вот сам можешь хотя бы себе объяснить - ведь дураку понятно было чем твой прыжок кончится. Я ведь по хорошему тебя предупредил, и что? Где мозги-то были?

[Данька]

- Ох дурошлепище...Дань, когда ты поймешь - я на тебя не злюсь. Это не злость. Но рассердил ты меня сильно. Ты вот сам можешь хотя бы себе объяснить - ведь дураку понятно было чем твой прыжок кончится. Я ведь по хорошему тебя предупредил, и что? Где мозги-то были?

- Да ниче бы не было! Я ж умею нырять! И я не дурошлепище!, - с детства Данька привык повторять за папой его сложносочиненные слова. - А если не злился... ШМЫГ... че так больно нашлепал?, - Данька надулся. - А кстати, - во все еще заплаканных глазенках загорелась искорка любопытства. - А чем ты меня лупил?

[Олег Макарович]

- Да ниче бы не было! Я ж умею нырять! И я не дурошлепище!, - с детства Данька привык повторять за папой его сложносочиненные слова. - А если не злился... ШМЫГ... че так больно нашлепал?, - Данька надулся. - А кстати, - во все еще заплаканных глазенках загорелась искорка любопытства. - А чем ты меня лупил?

- Данила, я тебя не спрашиваю, умеешь ли ты нырять. Я ТЕБЕ ЗАПРЕТИЛ лезть , а ты мой запрет НАРУШИЛ. Причем буквально у меня на глазах. Это по твоему умное поведение? - Папа, продолжая массировать пострадавшее седалище Даньки, посмотрел ему в глаза. - И еще раз, я не ЗЛИЛСЯ, я РАССЕРДИЛСЯ. Это разные вещи. Так что сколько заработал, столько и получил. Это мне жаловаться надо - всю ладонь отбил об тебя - И Олег продемонстрировал красную еще ладонь.