Июль - месяц гроз (приват)

[Андрей Иванович Гущин]

По-моему, мальчишки темнят. Я застал их с палкой в руках. Если предположить, что это и был тот момент, когда они увидели искру и сразу бросили палку... Хм, встает вопрос, чем они занимались до этого. Впрочем, я не собираюсь выпытывать из них подробности. Они мне не доверяют, что логично в такой ситуации, так что вряд ли можно рассчитывать на полную откровенность. А для меня, в общем-то, не имеет значения, сколько там у них было попыток, одна, две или три.
- Ну что ж, хм. Поздравляю с успехом. И с тем, что остались живы.
Поздравлять с успехом по такому поводу, наверное, совершенно непедагогично. А, плевать. Как ученый я могу понять, насколько для них был важен этот результат.
- К сожалению, это единственное, что я могу вам сказать хорошего. Теперь нам придется, так сказать, перейти к менее приятным вещам, мда. Весь ваш опыт был совершенно безответственной выходкой, сопряженной с самым серьезным риском для жизни. С молнией не шутят, знаете ли. Молния непредсказуема. И уж поверьте, при напряжении в десятки миллионов вольт ни ваши перчатки, ни сапоги не сыграли бы вообще никакой роли. А вероятность такого удара в области запуска вашего змея была довольно значительна, это я вам как физик говорю. Это же, фактически, готовый громоотвод, он буквально приглашает молнию ударить именно сюда. И даже то, держались вы в этот момент за палку или нет, тоже не играет никакой роли. Если бы разряд молнии прошел через нитку в крыльцо, для вас результат был бы тот же, радиус поражения - десятки метров. Вот так вот, молодые люди. И, между прочим, все это вам должны были рассказывать еще в пятом классе на уроке ОБЖ, так что об опасности молнии вы были прекрасно осведомлены. Имеете что-то возразить?

[Юрка]

Юрка слушал астронома с изумлением. Чего угодно он ждал от Гущина, но уж точно не поздравления с успехом. Впрочем, долго радоваться ему не пришлось, учитель действительно перешел к неприятным вещам. Раз речь пошла про риск для жизни, значит, дело идёт к наказанию. Возразить ему, в общем-то, было нечего. Вряд ли Гущин врёт, чтобы их запутать. Раз говорит, что могло ударить молнией - наверное, могло. Десятки миллионов вольт... В розетке 220. Что такое десятки миллионов вольт? Юрка не мог себе этого представить. И что про опасность молнии они знали - тоже правда, знали. Хотя и не придавали этому большого значения, ну не может же так быть, чтобы молния ударила прямо в них. Этого он тоже не мог себе представить. Просто так сдаваться не хотелось, а что возразить - он не знал. Поэтому, когда астроном спросил про возражения, он брякнул:
- А если бы ученые не рисковали ради науки, то и никакой науки бы вообще не было.
Конечно, он сам понимал, что никакие они с Лёней не ученые, так что и эта отмазка не прокатит. Сейчас скажет: вы не ученые, а гимназисты, мы за вас отвечаем и пожалуйте на скамейку. Но хоть что-то надо же было возразить.

[Леонид Навицкий]

- И, между прочим, все это вам должны были рассказывать еще в пятом классе на уроке ОБЖ, так что об опасности молнии вы были прекрасно осведомлены. Имеете что-то возразить?

- На ОБЖ нам говорили не стоять под деревом и не купаться в грозу, - зачем-то выдал Лёнька. Наверное он и сейчас не до конца понимал опасность всего, что они делали. - И мы не пытались шутить, мы опыт ставили.

Конечно никакие слова сейчас не помогут, это уже было ясно. Хорошо, что Лёнька не думал о таких последствиях заранее. Смешно конечно... Гущин страшнее молнии. Улыбнулся он лишь про себя, выражение его лица не изменилось.

[Андрей Иванович Гущин]

- А если бы ученые не рисковали ради науки, то и никакой науки бы вообще не было.

Учёный, мда... Платон и быстрый разумом Невтон в одном лице. Возражение несерьезное, но оставить его без внимания я никак не могу. Не могу оставить его в убеждении, что он имеет право рисковать, когда ему это покажется слишком интересным. Кто знает, что ему придет в голову в следующий раз.
- Видишь ли, Юра, во-первых, ученым было позволительно так рисковать в 18-м веке, но никак не в 21-м. Ни один серьезный ученый сегодня не позволит себе ТАКОЙ эксперимент. И не потому, что трус, а потому, что понимает опасность и знает, как от нее защищаться. А рисковать, когда в этом нет настоящей необходимости, просто глупо. А во-вторых, ради чего рисковал Франклин, мы знаем: ради нового знания для человечества. Представь себе, в то время просто никто не знал, что такое молния и откуда она берется. Предполагали, что это взрыв горючего газа в атмосфере, или разогрев воздушных масс от трения, или... Да много было всяких гипотез. Франклин придумал свой опыт не для того, чтобы на искры полюбоваться, а для того, чтобы доказать, что молния имеет электрическое происхождение. И это действительно двинуло науку вперед. А ради чего рисковали вы? Ради удовлетворения собственного любопытства? Ну, а про то, что Франклин сам отвечал за свою жизнь, а вы еще дети и находитесь под нашей ответственностью, я даже и говорить долго не буду, ты это слышал не один раз, верно? И, кажется, уже перестал обращать на это внимание. Тем не менее, это так.

- На ОБЖ нам говорили не стоять под деревом и не купаться в грозу,

- Да, - киваю я, - Точные цифры вам, конечно, не приводили. Но уверен, что речь шла не только о деревьях, а и о любых возвышенных предметах. И о том, что находиться в грозу вне защищенного громоотводом помещения вообще нежелательно. Тем более, что вы ведь наверняка что-то читали, прежде, чем поставить опыт, книгу или, скорее, статьи в интернете. И, я уверен, там было написано, в том числе, и об опасности.
В общем-то, серьезных возражений не вижу, можно бы переходить к "раздаче слонов". Но я все еще не вполне удовлетворен нашим разговором. Мне кажется, что мальчики по-прежнему воспринимают все происшедшее как почти невинную забаву, которая бы закончилась вполне благополучно, да вот злой Гущин помешал. По-прежнему они не понимают степень риска, которому подвергли себя. Все это для них слишком абстрактно, дети не верят в собственную смерть. Пожалуй, надо сделать еще одну попытку до них достучаться.
- Поймите, ребята, что ваша гибель была вполне возможным делом. Вам просто повезло. Как повезло Франклину. Как повезло Ломоносову. А вот Рихману не повезло. Вы знаете, кто такой Рихман?

[Юрка]

Юрка слушал астронома с крайне унылым видом. Разумеется, он и не рассчитывал, что его слова в чем-то убедят учителя. Так и вышло, у того, конечно, нашлось даже не одно, а целая куча возражений. Вообще-то, отец говорил то же самое, про ненужный риск. Ну он же не пытался специально сделать поопаснее. Просто так уж получается, что всё самое интересное оказывается опасным. Мальчик попытался представить себе, как это: вообще никто не знает, что такое молния. Эх, были времена... Тогда, наверное, легко было делать всякие великие открытия. Вообще-то, ему нравилось, что на его возражения Гущин не кричит и не ругается, а серьезно отвечает. Но что толку-то, дело все равно шло к "рыдальне".

- Поймите, ребята, что ваша гибель была вполне возможным делом. Вам просто повезло. Как повезло Франклину. Как повезло Ломоносову. А вот Рихману не повезло. Вы знаете, кто такой Рихман?

Юрка пожал плечами и без особого интереса ответил:
- Нет. А кто это? И почему ему не повезло?
Не до какого-то неведомого Рихмана ему сейчас было.

[Леонид Навицкий]

Да уж, не вышло у Юрки затесаться в ряды великих учёных, кто бы сомневался, что найдётся тысяча и одно возражение на любое их высказывание. А ведь как интересно они провели последние три дня - у них была цель. А если есть цель, то нет препятствий. Успокаивало только то, что они успели. Было бы намного обиднее, если бы попробовать не получилось, а потом всё равно огребли.

А вот Рихману не повезло. Вы знаете, кто такой Рихман?

Лёнька только помотал головой следом за Половцевым. Какой уж там Рихман, он и про Франклина-то ничего не слышал пока Юрка ему не рассказал, хорошо хоть Ломоносов был знаком, правда где и в чём ему повезло, Навицкий понятия не имел.

[Андрей Иванович Гущин]

- Георг, эээ... Георг Вильгельм Рихман - это ученый. Происхождением немец, но работал в Российской Академии наук. Коллега и друг Ломоносова. Они вместе исследовали свойства молнии. Ставили эксперименты, эээ... Такого же рода, мда. Была гроза. Ломоносов тоже ставил в тот день опыты. Но ему, как я сказал повезло.
Я открываю крышку ноутбука. Нужная страничка открыта заранее. Конечно, я мог бы просто пересказать ребятам историю своими словами, этот архаичный язык 18-го века несколько тяжеловесен. Но я надеюсь, что точная цитата произведет на них большее впечатление.
- Вот послушайте, это письмо Ломоносова. "Только я за столом посидел несколько минут, внезапно дверь отворил человек покойнаго Рихмана, весь в слезах, в страхе и запыхавшись. ...Он чуть выговорил: профессора громом зашибло. В самой возможной скорости, как сил было моих, приехав, я увидел, что он лежит бездыханен...
...Я великому множеству сошедшагося народа не мог ни на что дать слова или ответа, смотря на лице того, с которым я за час сидел в конференции, и разсуждал о нашем будущем публичном акте. Первый удар от привешенной линеи с ниткою пришел ему в голову, где красновишневое пятно видно на лбу, а вышла из него громовая электрическая сила из ног в доски. Нога и пальцы сини, и башмак разодран, а не прожжен. Мы старались движение крови в нем возобновить, затем, что он еще был тепл; однако голова его повреждена и больше нет надежды".
Поднимаю голову от ноутбука и обвожу взглядом мальчишек.
- Скажи мне, Юра, тебе хотелось бы писать такой отчет про своего друга Леню? А тебе, Леня, хочется писать такое про Юру?

[Юрка]

Юрка слушал вначале рассеянно, потом со всё большим интересом. Вон оно что, выходит, не только Франклин экспериментировал с молнией. Вон, какая-то "линея" у них на нитке была, кажется, опыт и в самом деле был похож. Видимо, в те времена молния и правда была для ученых загадкой. Но письмо звучало жутковато. Почему-то, Юрку больше всего впечатлил башмак, который был "разодран, а не прожжен". Странно, почему разодран? Вопрос учителя застал его врасплох. Он представил себе, как Лёнька лежит на земле с красно-вишнёвым пятном на лбу и не дышит, а он, Юрка Половцев пытается его оживить и не может.
Мальчик зажмурился и помотал головой. Нет, только не это, как же он после такого будет жить дальше? И это действительно могло произойти с ними? Он опустил головц и тихо ответил:
- Нет, не хотел бы.

[Леонид Навицкий]

Лёнька нормально дослушал только до "громом зашибло", потому что дальше текст был какой-то сложноусвояемый, плюс он начал активно представлять себе не удар молнии, а как с неба спускается большой такой кулак-гром и бьёт по башке. Эх... Конечно всё это было совсем не смешно, но надо же было как-то себя подбодрить, чтобы не падать духом, а вот у физика похоже была совсем другая цель.

- Нам не пришлось бы ничего писать, мы всё делали вместе, - не сложно было понять, что он имел ввиду. Лёнька не собирался нарываться или как-то спорить, поэтому пояснил. - Просто мы не знали насколько это опасно.

[Андрей Иванович Гущин]

Внимательно смотрю на мальчиков. Что ж, впечатление, видимо, произвело. Хотя и не настолько глубокое, как хотелось бы. Во всяком случае, не настолько глубокое, чтобы быть уверенным, что больше им не захочется таких экспериментов. Они все ещё пытаются найти своим действиям оправдания. Ну, я сделал что смог. Пора, видимо, переходить к наиболее неприятной части. Впрочем, напоследок я еще отвечаю Навицкому:
- Леня, вы, может быть, не знали каких-то деталей и подробностей, но что молния смертельно опасна - вы прекрасно знали. Да, я вижу и понимаю, что опасность вы недооценивали, но увы, это вас не оправдывает. Если чего-то не знаете или не понимаете, то надо узнать и разобраться, а не лезть в пекло очертя голову. Но вам некогда серьезно разбираться, вам нужно скорей-скорей и непременно самим. Вот поэтому нам, увы, приходится регулярно прибегать к наказаниям. Это, по крайней мере, опасность, которую вы можете понять и представить. И это, право же, лучше, чем удар молнии или взрыв нитроглицерина, - при этих словах я выразительно смотрю на Половцева, слова про нитроглицерин адресованы ему, - Словом, давайте-ка подводить итоги.
Я снова окидываю мальчишек взглядом, подводя итоги мысленно, прежде, чем огласить их вслух.

[Юрка]

Юрка слушал астронома молча. Ну да, вообще-то, все так и есть, хотелось скорей. Но они ведь кое-что читали! Пусть пару статей, ну не учебники же им было читать! Если делать только то, что понимаешь, это ж будет тоска зелёная. Хотя, может, с молнией они и правда переборщили? А если бы как Рихмана? Мысли были путанные и разнообразные, но вслух он ничего не сказал. Ясно было, что никакие его возражения уже ничем не помогут. Дело явно шло к оглашению приговора. Он еще подумал, что и правда получается странно: молнии он почти не боялся, а вот наказания очень даже боится. Хотя по собственному опыту знает, что это не смертельно. Страшно, больно и стыдно, но ведь не в первый раз. И, увы, вряд ли в последний.
При последних словах учителя, он напрягся и замер, даже дышать перестал. Сейчас всё решится. Объявит ли Гущин заранее количество? И сколько? Ох, хоть бы поменьше, только это вряд ли. Опыт подсказывал ему, что когда речь идёт о риске и опасности, ждать от учителей снисхождения не стоит.

[Леонид Навицкий]

"Быстрее-быстрее" - это астроном был прав, как только они увидели прогноз погоды, у них нарисовался точный срок. Конечно ничего страшного не произошло бы, если бы они подождали следующую грозу, но ведь так сложно ждать когда хочется. А читать они читали и даже смотрели, но видимо совсем не то, что читают учёные, хотя... признаться честно, даже в простом ролике на ютубе было написано "не повторять, опасно для жизни". Как вот так получается, что увлекательное занятие круто превращается в "подведём итоги".

Лёнька молча ожидал приговор, а что тут скажешь - оправдываться смысла не было.

[Андрей Иванович Гущин]

Вижу, как при моих словах оба мальчика замерли в наряженном ожидании. Ни к чему их мучить и тянуть время, объявляю свое решение.
- Что ж, с учетом всех фактов, а так же, и с учетом предыстории каждого, Навицкий получит 20 розог, Половцев 40, - объявляю я. - Леня пойдет первым.

[Юрка]

Юрка сдавленно вздохнул. Сорок... Он ждал чего-то подобного. Сорок ему астроном обещал еще в прошлый раз. Тогда, правда, Зайцев сбавил до тридцати. Сейчас не сбавят... Ох, много. Он пару раз глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. А то, чего доброго, слёзы на глаза навернутся, вот срамота-то будет. Мимоходом порадовался за Лёню, хоть ему повезло. Двадцать. Тоже много, но сейчас Юрка воспринял бы их как праздник. Он молча кивнул. Сказать было нечего.

[Леонид Навицкий]

- Что ж, с учетом всех фактов, а так же, и с учетом предыстории каждого, Навицкий получит 20 розог, Половцев 40, - объявляю я. - Леня пойдет первым.

"Почему?" - чуть было не выкрикнул Лёнька. Такой приговор он считал абсолютно несправедливым - ведь они одинаково с Юркой участвовали, так почему такая разница??? Нет, конечно он не жаждал, чтобы ему назначили 40, но было бы намного лучше, если бы Юре тоже было 20. Он повернул голову в сторону друга, тот выглядел не очень бодро, но молча вздыхал. Блин... Раз Юрка молчит, наверное и ему лезть не стоит. Предыстории ещё какие-то учитываются...