"И мертвые с косами стоят..." (приват)

[Пашка]

- Паш, мне тебя не вытащить. Чего делать-то будем? В лагерь за подмогой идти?

- Да ты чего? Чем такую подмогу, лучше закопай меня здесь. Давай попробуем еще раз. - и Пашка стиснув зубы стал карабкаться по стенке, пытаясь выбраться.

[Илья Шпелер]

Илья приходил в себя медленно, словно нехотя. Первой дала о себе знать голова - жуткой болью, смешанной с низким гулким звоном в ушах. Потом постепенно стала проявляться спина, которая ныла по всей поверхности, и руки-ноги, в которых образовалась какая-то приятная ватная мягкость. В глазах по-прежнему было темно, но скоро Шпелер догадался, что это Луну опять закрыло тучами. Кроме того стало холодно. Еще бы - лежать на голой земле ночью в одной футболке.

Илья пошевелился. Гул в голове усилился. "Нужно вставать," - решил Шпелер, - "И вообще, где это я?".

Шпелер сделал еще одно усилие и сел. При этом застонал и обхватил голову руками - казалось она вот-вот лопнет и все мозги вывалятся наружу.

[Юрка]

- Да ты чего? Чем такую подмогу, лучше закопай меня здесь.

- Да я понимаю...

Давай попробуем еще раз. - и Пашка стиснув зубы стал карабкаться по стенке, пытаясь выбраться.

Я покрепче уперся ногами в дно канавы и, пыхтя, принялся подсаживать Пашку наверх. То ли я сделал какое-то сверхусилие, то ли Пашка удачно подтянулся, только в конце концов я почувствовал, что он больше не давит мне на плечи. Все, наверху. Теперь оставалось вылезти самому. Совершенно вымотанный, я кое-как выбрался из канавы и рухнул на траву рядом с Пашкой.

Илья пошевелился. Гул в голове усилился. "Нужно вставать," - решил Шпелер, - "И вообще, где это я?".

Шпелер сделал еще одно усилие и сел. При этом застонал и обхватил голову руками - казалось она вот-вот лопнет и все мозги вывалятся наружу.

Показалось? Или правда со стороны, где лежал Илья, донесся какой-то звук?
- Эй, Илья!
Я тревожно прислушался.

[Илья Шпелер]

Показалось? Или правда со стороны, где лежал Илья, донесся какой-то звук?
- Эй, Илья!
Я тревожно прислушался.

- Кто здесь?

[Юрка]

- Кто здесь?

Живой! Если бы у меня еще оставались силы, я, наверное, подпрыгнул бы от счастья. Но все, на что меня хватило, это радостно толкнуть Пашку в плечо.
- Это я, Юрка! И Пашка здесь! Иди сюда, только осторожно, тут яма!

[Илья Шпелер]

Живой! Если бы у меня еще оставались силы, я, наверное, подпрыгнул бы от счастья. Но все, на что меня хватило, это радостно толкнуть Пашку в плечо.
- Это я, Юрка! И Пашка здесь! Иди сюда, только осторожно, тут яма!

Сознание стремительно возвращалось. Илья вспомнил и кто он, и где он, и с кем он, и что он тут делает. Пугать Юрку больше не хотелось. Хватит. Нужно выбираться отсюдова как можно скорее. Поэтому Шпелер резво вскочил на ноги и бросился на голос.

- Иду! Я щас! Ага, я осто... Ой, блин, а-а-а...

Увы. Илья переоценил свои силы. В голове помутнело, перед глазами возникла давешняя черная пелена, ноги почти не держали, да и на Юркино предупреждение об опасности Шпелер обратил гораздо меньше внимания, чем оно того стоило. Земля внезапно ушла из-под ног, секунду в ушах свистел воздух, и Шпелер снова грохнулся с высоты на что-то твердое. Нога откликнулась жуткой болью. Илья оперся на отвесные земляные края ямы, в которую он ухнул со всего маху и, держа ступню на весу, жалобно крикнул снизу вверх:

- Черт, я кажется ногу сломал...

[Пашка]

- Черт, я кажется ногу сломал...

- Сломал, я ждал этого - отрешенно произнес Любимцев - это знак, нам отсюда не выбраться, мы все здесь погибнем.

[Илья Шпелер]

Илья почувствовал, что ему что-то мешает... Что-то, кроме раскалывающейся от боли головы, ноющей спины и лодыжки, на которую невозможно ступить. Что-то твердое, зажатое в кулаке. Шпелер не поленился и, привалившись спиной к холодной осыпающейся земле, не без труда разжал ладонь.

В ней лежала ржавая петля от сарая.

Шпелер скорее рефлекторно, чем осознанно повернул ее, извлекая все тот же мрачный потусторонний скрежет. Звук эхом отразился от мягких земляных стен узкой глубокой могилы и устремился вверх...

[Юрка]

- Иду! Я щас! Ага, я осто... Ой, блин, а-а-а...

Увы. Илья переоценил свои силы. В голове помутнело, перед глазами возникла давешняя черная пелена, ноги почти не держали, да и на Юркино предупреждение об опасности Шпелер обратил гораздо меньше внимания, чем оно того стоило. Земля внезапно ушла из-под ног, секунду в ушах свистел воздух, и Шпелер снова грохнулся с высоты на что-то твердое. Нога откликнулась жуткой болью. Илья оперся на отвесные земляные края ямы, в которую он ухнул со всего маху и, держа ступню на весу, жалобно крикнул снизу вверх:

- Черт, я кажется ногу сломал...

- Сломал, я ждал этого - отрешенно произнес Любимцев - это знак, нам отсюда не выбраться, мы все здесь погибнем.

Справедливости ради отмечу, что все те слова и выражения, которые я использовал в течение следующей минуты, являются для меня совершенно не характерными. Никогда себе такого не позволяю. Почти никогда.

Шпелер скорее рефлекторно, чем осознанно повернул ее, извлекая все тот же мрачный потусторонний скрежет. Звук эхом отразился от мягких земляных стен узкой глубокой могилы и устремился вверх...

Я был совершенно вымотан всеми этими "приключениями". Этот долгий день, начавшийся с приезда в лагерь капитана, продолжившийся в кабинете Галины и в рыдальне, на лекции прапорщика и у Стены Дозора, перешедший наконец в ночь, за которую я уже второй раз ползал по кладбищу, все это было уже слишком.
Когда из ямы донесся знакомый скрежет, он стал последней соломинкой. Я вдруг почувствовал, что меня разбирает смех. Совершенно дурацкий и беспричинный. Я не видел в происходящем ничего смешного. Но смех рвался наружу с непреодолимой силой. Я захохотал и рухнул на землю, с которой только что поднялся. Катался, колотил по земле ногами. Чувствовал, что веду себя как последний идиот, но остановиться было выше моих сил.

[Илья Шпелер]

Я вдруг почувствовал, что меня разбирает смех. Совершенно дурацкий и беспричинный. Я не видел в происходящем ничего смешного. Но смех рвался наружу с непреодолимой силой. Я захохотал и рухнул на землю, с которой только что поднялся. Катался, колотил по земле ногами. Чувствовал, что веду себя как последний идиот, но остановиться было выше моих сил.

Сначала Шпелер не понял, что это за бульканье и шипение раздается сверху. А когда понял разозлился:

- Пашка! Скорее достань меня отсюдова - я этому комику морду бить буду! - завопил он из недр обиженным тоном.

[Пашка]

- Пашка! Скорее достань меня отсюдова - я этому комику морду бить буду! - завопил он из недр обиженным тоном.

- Ты не понимаешь - говорил Пашка похоронным голосом под аккомпанемент юркиного
истерического смеха - он же мозгами тронулся. Это ОНИ мстят нам, за то что мы потревожили их ночью.
Скоро они придут за нашими душами

[Юрка]

- Ты не понимаешь - говорил Пашка похоронным голосом под аккомпанемент юркиного
истерического смеха - он же мозгами тронулся. Это ОНИ мстят нам, за то что мы потревожили их ночью.
Скоро они придут за нашими душами

- И ни... ха-ха-ха... ни... ха-ха... ничего... ничего не тронулся!
Я продолжал кататься по земле. От хохота слезы текли по щекам. Я пытался перестать смеяться, но никак не получалось.
- Я... ха-ха-ха... не... не... не тронулся! Как в кино, ха-ха-ха... по-помнишь? Де-десять негритят... ха-ха-ха-ха... решили пообедать... чего-то там... ха-ха-ха... осталось девять... ой... ха-ха-ха... не могу! А у нас... ха-ха-ха... три идиота... ха-ха-ха... пошли пугать друг друга...

[Илья Шпелер]

- Ты не понимаешь - говорил Пашка похоронным голосом под аккомпанемент юркиного
истерического смеха - он же мозгами тронулся. Это ОНИ мстят нам, за то что мы потревожили их ночью.
Скоро они придут за нашими душами

- И ни... ха-ха-ха... ни... ха-ха... ничего... ничего не тронулся!
Я продолжал кататься по земле. От хохота слезы текли по щекам. Я пытался перестать смеяться, но никак не получалось.
- Я... ха-ха-ха... не... не... не тронулся! Как в кино, ха-ха-ха... по-помнишь? Де-десять негритят... ха-ха-ха-ха... решили пообедать... чего-то там... ха-ха-ха... осталось девять... ой... ха-ха-ха... не могу! А у нас... ха-ха-ха... три идиота... ха-ха-ха... пошли пугать друг друга...

Илья подумал, что, пожалуй, Пашка прав. И не только в том, что касается умственных способностей Юрки, но и вообще. В разрытой могиле стало как-то особенно неуютно. И страшно. И от юркиного хохота становилось все страшнее и страшнее.

- Ну, ребят, ну харе шутить, выньте меня отсюда, - взмолился Илья жалобно. В голосе промелькнули нотки зарождающейся паники, - А то я рассвирипею!

Даже самому Илье угроза показалась жалкой и безнадежной и он смолк, тревожно прислушиваясь к тому, что делается наверху.

[Юрка]

- Ну, ребят, ну харе шутить, выньте меня отсюда, - взмолился Илья жалобно. В голосе промелькнули нотки зарождающейся паники, - А то я рассвирипею!

Даже самому Илье угроза показалась жалкой и безнадежной и он смолк, тревожно прислушиваясь к тому, что делается наверху.

Мой смех, наконец, начал иссякать. Не то, чтобы я смог его унять, просто уже не было сил смеяться. Меня еще подергивало, как судорогой, короткими смешками, но дикий хохот прекратился. Я ощущал себя полным идиотом. Кроме того, почувствовал вдруг, что ночь довольно прохладная, меня начинало знобить. Несмотря на камуфляжную куртку.
А Илья там в одной футболке сидит в яме.
Я поднялся. Меня пошатывало и кружилась голова.
- Паш, как твоя нога? Надо его как-то доставать. Потянешь сверху?
Делать было нечего, я снова полез в канаву.

[Пашка]

- Паш, как твоя нога? Надо его как-то доставать. Потянешь сверху?

- Потяну - безучастным голосом ответил Пашка - только бесполезно все это, нам от них не уйти.
С этими словами, Пашка все же подполз к краю ямы (встать на ногу он не решался) и протянул руку Илье
- Ну где ты там, хватайся