Лицей - в комнатах, кабинетах и коридорах.

[Маришка]

Вернувшись в лицей, Мариша заперлась у себя в комнате. Свет не включала. Говорить ни с кем не хотелось. Лежала, укрывшись с головой одеялом, обняв старого плюшевого кота. Было удивительно пусто на душе.

Потом все-таки встала, переоделась, поправила прическу. Нужно было что-то решать. Обида с зменом жалом подняла голову и зашипела.
- Пойду... - решила Маришка.
И пошла к кабинету Аркадия Викторовича. Постучала. Можно?

[Аркадий]

Трудный и долгий день… Голова тяжелая, хочется выпить – как там у Масяни? коньячку кррружечку! вот именно, кружечку. Потом почитать в теплой ванне какую-нибудь приятную книгу и лечь пораньше спать… Только это потом. Пока что надо проверить диктант младшего класса. А вот еще и стук в дверь… Кто это?

А это, оказывается, лучшая моя ученица – примерная и взрослая не по годам Маришка. Только встрепанная и встревоженная… что-то случилось, что ли?

- Заходи, солнышко. Чаю, может быть? Я тут недавно заваривал. Я пью зеленый, с жасмином – годится? Как дела, Мариш?

Видно по ней, что дела не очень. Но пусть сама скажет.

[Маришка]

- Заходи, солнышко. Чаю, может быть? Я тут недавно заваривал. Я пью зеленый, с жасмином – годится? Как дела, Мариш?

Видно по ней, что дела не очень. Но пусть сама скажет.

-Годится, Аркадий Викторович... Спасибо. Если честно, плохо дела. Я с Вами поговорить хотела... Аркадий Викторович, что такое предательство?

[Аркадий]

Вот так вопросик… Это тебе не отличия present perfect от past continuous tense, и даже не отношения Перумова и Толкина… Это серьезно. Это юность.

- Предательство… Дай подумать. Вот для начала чашка, вот чай. Вот бисквит. Бери, Мариш. Знаешь. я во-первых, очень тебе благодарен, что с этим ты пришла ко мне. Это редкое среди подростков доверие. Спасибо.

- Ну, а теперь попробую ответить. «Предательство» - это слово. Слово, которым часто злоупотребляют. Когда мы очень злы на близкого нам человека мы говорим иной раз «предательство». А на самом деле надо бы сказать: слабость, глупость, испуг, неловкость, невоспитанность… Иной раз просто – взаимное непонимание. Но мы говорим «предательство» - то есть близкий нам человек в той или иной ситуации оказался не таким, каким мы бы хотели его видеть. Но разве сама ты – или я – всегда такие, какими нас хотят видеть наши близкие? Разве мы совершенны?

Есть такая старая, мудрая и юная книга – Евангелие. Знаешь, конечно. Там говорится о двух учениках Христа. Один, Иуда, пришел к Его врагам и сторговался с ними за тридцать монет (не так уж и много), что поможет им арестовать Учителя. Христа и в самом деле схватили, казнили, а потом н воскрес. Но Иуда не дождался Воскресения. Он пришел в такое отчаяние, что повесился. Трудно сказать, почему он пошел на это – вряд ли только ради денег. Некоторые говорят, что он хотел заставить Христа поднять восстание против римлян, а Тот не стал этого делать. Но это не так важно – он был предателем, и его путь – путь отчаяния и смерти.

А еще был Петр. Он пылко обещал Христу, что никогда не отречется от Него. Но потом Учителя схватили, повели на суд… Все было очень плохо, как нельзя хуже. Петра спросили: «ты что, тоже из этих?» И он отказался. И так три раза подряд. А потом случайно встретился взглядом с Учителем и вышел прочь в слезах. Он даже не мог подойти к нему и попросить прощения. Но это было раскаяние. Иуда жалел, что не сбылись его собственные планы, Петр искренне страдал, что оскорбил Друга и Учителя. И поэтому отречение Петра не было предательством. Они не просто помирились – Христос потом назвал Петра первым учеником, понимаешь? Может быть, именно потому, что у него был опыт отречения. Он знал, что значит потерять эту Дружбу, и поэтому он дорожил ей больше остальных, может быть.

- Ну, а теперь выкладывай, что у тебя стряслось, Маринка-мандаринка.

[Илья Шпелер]

Поздним вечером Илья вернулся в Лицей в смятении и горе. Поведение и отношение к нему Маришки привели его в удивленное отчаяние и он то хотел немедленно объясниться и выяснить всё , то наоборот - наплевать, забыть и навсегда вычеркнуть девочку из своей жизни . Его душа подобно маятнику колебалась из одной крайности в другую и он ни о чем ином не мог думать. Это было мучительно. Неизвестность томила и пугала его. Он метался по своей спальне, как зверь в клетке - и, в конце концов, решился. Решение пришло, когда он одевался после душа. Нужно выяснить все - и уж потом расстаться навсегда. Едва натянув брюки, Шпелер решительно пошел к Маришкиной двери, осторожно постучал и, так и не получив ответа, робко позвал:

- Маришка! Мариш, это Илья! Ты там?

Снова - тишина.

Кажется никого. Илья вздохнул, потоптался у двери и решил ждать. На него вдруг накатила сумасшедшая усталость и пустота... Он сел на пол, прислонившись спиной к стене, и вытянул ноги в проход.

И сам не заметил, как уснул. Верный пес у двери...

[Маришка]

Снова - тишина.

Кажется никого. Илья вздохнул, потоптался у двери и решил ждать. На него вдруг накатила сумасшедшая усталость и пустота... Он сел на пол, прислонившись спиной к стене, и вытянул ноги в проход.

И сам не заметил, как уснул. Верный пес у двери...

Мариша возвращалась от Аркадия Викторовича. И в коридоре чуть не споткнулась об Илью.

- Илья? Ты что здесь? Ты что, спишь? Давай, заходи ко мне.

[Илья Шпелер]

- Ой! Маришка! А я тебя жду тут... - Илья усиленно тер глаза. Он еще не очень понимал, где сон, где реальность. В реальности оказалось очень холодно - одетый до половины Илья задубел, покрылся "гусиной кожей" и зябко обхватил себя за плечи.

[Маришка]

- Ой! Маришка! А я тебя жду тут... - Илья усиленно тер глаза. Он еще не очень понимал, где сон, где реальность. В реальности оказалось очень холодно - одетый до половины Илья задубел, покрылся "гусиной кожей" и зябко обхватил себя за плечи.

- Да ты замерз весь! Вот, держи плед, завернись в него.

Мариша уже вошла в комнату, включила настольную лампу, наскоро прибрала учебники на столе.
- Хочешь, я чай сделаю?

[Илья Шпелер]

- Да ты замерз весь! Вот, держи плед, завернись в него.
Мариша уже вошла в комнату, включила настольную лампу, наскоро прибрала учебники на столе.
- Хочешь, я чай сделаю?

- Ага! - с удовольствием согласился Илья, с удовольствием кутаясь в плед, - А я так похож на горца в бурке?

[Маришка]

- Ага! - с удовольствием согласился Илья, с удовольствием кутаясь в плед, - А я так похож на горца в бурке?

- Хм... нет, пожалуй. Ты так похож на Илью в пледе. И потом, горцы, - они воинственные. А ты мирный. Тебе чай с лимоном?

[Илья Шпелер]

- Хм... нет, пожалуй. Ты так похож на Илью в пледе. И потом, горцы, - они воинственные. А ты мирный. Тебе чай с лимоном?

- Не-е, это потому, что у меня шашки нет... С лимоном. И четыре ложки сахара! Мариш, что у тебя случилось? Тебя кто-то обидел, да? Быстров, да?

[Маришка]

- Хм... нет, пожалуй. Ты так похож на Илью в пледе. И потом, горцы, - они воинственные. А ты мирный. Тебе чай с лимоном?

- Не-е, это потому, что у меня шашки нет... С лимоном. И четыре ложки сахара! Мариш, что у тебя случилось? Тебя кто-то обидел, да? Быстров, да?

-Нет, Илюш... не Быстров. Я... я сама себя обидела. Потому что доверяла слишком. Вот, держи чай. Я просто дура, понимаешь? Злая, некрасивая дура. Способная переодически говорить что-то, что может нравится.

[Илья Шпелер]

-Нет, Илюш... не Быстров. Я... я сама себя обидела. Потому что доверяла слишком. Вот, держи чай. Я просто дура, понимаешь? Злая, некрасивая дура. Способная переодически говорить что-то, что может нравится.

- Не, Мариш, что ты! Ну что ты говоришь! Ты - красивая! Даже очень красивая... И не злая! Совсем-совсем. Скажешь тоже! Если ты злая, то кто ж тогда добрый? Этот, как там его, Саурон, че ли? А Быстров - трус! Он мне все рассказал и я его на дуэль вызвал! А он пошел сегодня к Алле и отпросился домой. Так и сбежал, прикинь? Думает, я забуду. Фигушки! Как только он вернется - мы с ним сразу будем стреляться. Из Ванькиного арбалета.

Илья вообще-то не собирался ничего этого рассказывать кому бы то ни было, а особенно - Маришке. Точнее - Маришке в последнюю очередь. Но он просто не в силах был хранить от нее какие секреты. Да и к тому же он искренне хотел Маришку успокоить, и думал, что это поможет.

[Маришка]

- Не, Мариш, что ты! Ну что ты говоришь! Ты - красивая! Даже очень красивая... И не злая! Совсем-совсем. Скажешь тоже! Если ты злая, то кто ж тогда добрый? Этот, как там его, Саурон, че ли? А Быстров - трус! Он мне все рассказал и я его на дуэль вызвал! А он пошел сегодня к Алле и отпросился домой. Так и сбежал, прикинь? Думает, я забуду. Фигушки! Как только он вернется - мы с ним сразу будем стреляться. Из Ванькиного арбалета.

-Нет, Илья, я злая... и вообще... Что? Ты собираешься с ним стреляться? Илья, не смей! Он... да может быть, он и не трус... он же потом все-таки признался... Из Ванькиного арбалета убить можно! Я... я все равно узнаю о вашей дуэли и приду. И не позволю.

[Илья Шпелер]

-Нет, Илья, я злая... и вообще... Что? Ты собираешься с ним стреляться? Илья, не смей! Он... да может быть, он и не трус... он же потом все-таки признался... Из Ванькиного арбалета убить можно! Я... я все равно узнаю о вашей дуэли и приду. И не позволю.

Илья пожалел, что проговорился о дуэли. Конечно, из арбалета можно убить! Иначе - какой смысл? Впрочем, такую реакцию следовало ожидать. Сам виноват - язык нужно придерживать.

- Да, ладно, ладно, успокойся! Ниче с твоим Быстровым не сделается... Не волнуйся, - Илья намеренно поддразнил Маришку, сказав "твоим", - И все-таки он трус!

Шпелер решил, что продолжать эту тему дальше не стоит - слишком уж она скользкая. Вон как Маришка разволновалась! И было бы из-за чего! Или она, все-таки, из-за Деньки так передживает? Мысль эта была неприятной и Илья резко перескочил на другое:

- А я стихи новые придумал...