Появление

[Лёвка]

Первый раз так позорно запищав, Лёвка взял себя в руки. Второй удар, хоть и был сильнее прежнего и пришелся на то же место, но, все же, был ожидаем. Лёвка вскрикнул, но на столе удержался. Мальчишка широко расставил руки и уперся лбом в столешницу, от чего его спина выгнулась, стараясь спрятать горящую от ударов попу куда-нибудь в зону подстолья, недосигаемую для вездесущей книжки.

После слов Макса об уроке, удары посыпались на Лёвку частым градом, и мальчишка, инстинктивно, почувствовав, дуновение ветра, гонимого только что приземлившейся на ягодицы Макса книгой, приближал свою попу к так же страдающей попе приятеля. Таким образом, книжка захватывала меньшую площадь приложения, и Лёвка сильно выигрывал.

Сердится на Елисеева мальчишка давно перестал, зато начал сердиться на себя, за то, что поддержал глупую затею Макса, и, вообще, его и так два раза уже из школ выгоняли за драки. Стыдно тоже уже не было, зато, было очень больно, и, когда, препод остановился, Лёвка принялся разгонять боль ладонями с особым старанием.

[Максим Елисеев]

Максим терпел так долго, как мог. Впрочем, не так уж и долго. После третьего удара он уже еле удерживал себя в указанном положении и тихо подскуливал, пряча мокрое от слез лицо в рукав пиджака. Очень сильно мешал ему Левка, то и дело пихая его попу своей и вообще - близкое соседство с товарищем по наказанию не делало наказание легче. Лично Максу было неудобно и от этого он только хуже справлялся с эмоциями.

Когда вдруг наступило затишье, мальчик отцепил от стола руки и схватился ими за горящий зад. Ощущения были непередаваемые - казалось, что попу просто окунули в кипяток и теперь она медленно приходила в себя под воздействием прохладного воздуха и не менее прохладных ладоней. Оглянувшись, он посмотрел на творение рук историка и тяжело вздохнул. Потом посмотрел на самого историка - тот снимал пиджак. Неужели еще будет продолжение?

[Лёвка]

Левка позволил себе подняться со стола и, заглядывая, через плечо, оценить ущерб. Макс делал то же самое. И был так же зареван.

Да, не сильно повезло, еще до урока получили...

- Больно... Олег Андреееииич, мы не будем больше...

Лёвка решил попробовать спасти остатки гордости и слово "Простите" не сказал. Может, классный руководитель не станет так уж "своих-то" пороть? Мальчик извернулся, посмотреть на препода.

[Олег Андреевич]

Пока я возился с пиджаком, мальчишки релаксировали. Чтож, будем надеяться, и мысли их направлены верно. Я не питал илюзий, на счет того, что дети, находясь "под розгой", могут воспринять мораль или нотацию. Поэтому отвешивал шлепки молча.

- Больно... Олег Андреееииич, мы не будем больше...

Как я и думал, продолжения им не хотелось. Но, надо все доводить до конца, а, попервости, в таком разболтанном классе, вообще, ничего прощать не надо, да еще и мальчишкам:

- Ладони на стол. Подбородок на руки. Елисеев - 3 шлепка, Некрасов -2. Поторопитесь, мальчики. Вы задерживаете класс.

Вооружившись книгой, я приблизился к ребятам.

[Максим Елисеев]

- Ладони на стол. Подбородок на руки. Елисеев - 3 шлепка, Некрасов -2. Поторопитесь, мальчики. Вы задерживаете класс.

Соображал Макс с трудом - все его мысли сейчас крутились вокруг ноющей до невозможности попы и дурацкой книги в руках препода и потому, услышав, что Левке достанется только два, а ему три, он искренне возмутился:

- Почему такая дискриминация, Олег Андреевич? Я не согласен!

[Лёвка]

- Ладони на стол. Подбородок на руки. Елисеев - 3 шлепка, Некрасов -2. Поторопитесь, мальчики. Вы задерживаете класс.

Вооружившись книгой, я приблизился к ребятам.

Лёвка пустил слезу и повиновался. Два-то можно потерпеть.

Мальчик улегся и уставился на дверную ручку, которая находилась как раз на уровне его глаз.

[Олег Андреевич]

... он искренне возмутился:

- Почему такая дискриминация, Олег Андреевич? Я не согласен!

Я подтолкнул мальчишку в спину:

- Вы, еще и считать не умеете? С Некрасова началось наказание, и на нём оно закончилось. Сейчас Ваша очередь, Максим. Не надо тянуть время. Мне это все нравится еще меньше, чем Вам. Больше дела - меньше слов.

Пришлось надавить на подростка в прямом и переносном смысле. Я уложил Макса на стол и взял книгу.

- Надеюсь, после этого Вы Елисеев, станете учтивее и чуточку сговорчивее, а так же перестанете бегать по корридорам гимназии, представляя опасность для людей.

Книга звонко хлопнула трижды по правой ягодице мальчишки. Надо закончить сначала с кем-то одним.

Попа подростка представляла собой вполне плачевную картину. Сильно вспухшая и равномерно красная, она, должна теперь не меньше двух дней беспокоить владельца повышенной чувствительностью. Поделом. Не будет баловаться. Драться они собрались... Ага...

- Приведите свою одежду в должный вид, Максим, и марш на урок.

Чтобы, мальчику не пришлось возвращаться одному, я постарался побыстрее закончить с Некрасовым. Этот совершил больше промахов. Пусть обижается на себя. Книга опустилась на левое полупопие подростка с куда большим ускорением, чем все разы, до этого. Мальчишка рванулся было вскочить, но был остановлен моей рукой и награжден финальным шлепком в то же место.

- Одевайтесь, Некрасов. Больше не лгите, у Вас скверно выходит. И драками проблемы не решаются. Расширяйте словарный запас, все можно объяснить словами. Советую больше читать.

Я шлепнул книгу на стол. Она открылась, явив довольно красочные фото озер со скалистыми берегами.

[Максим Елисеев]

- Вы, еще и считать не умеете? С Некрасова началось наказание, и на нём оно закончилось. Сейчас Ваша очередь, Максим. Не надо тянуть время. Мне это все нравится еще меньше, чем Вам.

"Это он серьезно?" - не смог удержаться от сарказма Макс, снова склоняясь над столом. Теперь хочешь не хочешь, но дотерпеть до конца придется. Всего-то три... Да, всего-то... три...

- Надеюсь, после этого Вы Елисеев, станете учтивее и чуточку сговорчивее, а так же перестанете бегать по корридорам гимназии, представляя опасность для людей.

Книга звонко хлопнула трижды по правой ягодице мальчишки.

- А-ааа-ааа!!! - мальчик просто не смог заглушить крик, когда тяжеленная книга впечаталась в одно и то же место три раза подряд. Боль пульсировала и взрывалась внутри пострадавшего полушария и не было ей конца. Кое-как подавив плач, Максим вытер лицо и поднялся.

- Приведите свою одежду в должный вид, Максим, и марш на урок.

Как историк расправлялся с Левкой, Макс не видел. Только мельком глянул на раскрытые страницы импровизированного орудия "пытки" и, застегнув последнюю пуговицу, попросил дрожащим голосом:

- Разрешите мне сходить умыться.

[Лёвка]

Чтобы, мальчику не пришлось возвращаться одному, я постарался побыстрее закончить с Некрасовым. Этот совершил больше промахов. Пусть обижается на себя. Книга опустилась на левое полупопие подростка с куда большим ускорением, чем все разы, до этого. Мальчишка рванулся было вскочить, но был остановлен моей рукой и награжден финальным шлепком в то же место.

- Одевайтесь, Некрасов. Больше не лгите, у Вас скверно выходит. И драками проблемы не решаются. Расширяйте словарный запас, все можно объяснить словами. Советую больше читать.

Я шлепнул книгу на стол. Она открылась, явив довольно красочные фото озер со скалистыми берегами.

После перерыва, наверное, больнее будет, - подумал Лёвка, и не ошибся.

- ААААААААААААААААууууАААААААа!!!!


Проклятая книжка врезалась в попу на такой скорости, что слезы, будто их вышибли из глаз, вылетели на стол. Мальчишка заорал белугой и дернулся заслонить попу руками, ну, или, хотя бы, проверить, на месте ли левая ягодица, но учитель не дал и шевельнуться. Второй такой же шлепок настиг несчастную Лёвкину половинку, что мальчик и не преминул ознаменовать еще более душераздирающим воплем, наплевав, на то, что уже начался урок, а здесь не рыдальня и очень хорошо слышно:

- АААААААААААААУУААААААААААААААААААААААААААА!!!

Мальчишка стоял и ревел в голос, потирая набитый зад. В этот момент он ненавидел все книги на свете и всех учителей.

Проревевшись, Лёвка сделал робкую попытку "привести одежду в должный вид", но этот процесс оказался не менее болезненным, чем сама порка. Трусы, как назло, давили на самые болючие места, а жесткая ткань школьных брюк казалась неимоверно тяжелой, нашлепанной попе мальчика. Походка ребенка напоминала аистиную, что, вкупе с заплаканной мордашкой, оставить в неведении, относительно времяпрепровождения данного героя, могло только очень ненаблюдательного человека.
Лёвка морщился и постанывал при каждом шаге. В класс идти хотелось меньше всего, но, историк, похоже, серьёзный мужик, как бы хуже не обернулось.

- И мне? - тут же присоединился к Максу Лёвка.

[Олег Андреевич]

Как историк расправлялся с Левкой, Макс не видел. Только мельком глянул на раскрытые страницы импровизированного орудия "пытки" и, застегнув последнюю пуговицу, попросил дрожащим голосом:

- Разрешите мне сходить умыться.

- И мне? - тут же присоединился к Максу Лёвка.

- Идите. В Вашем распоряжении 5 минут. Мальчики, не больше.

Понимаю их нежелание показываться в таком виде однокласникам. Кому же захочется, чтобы все пальцем тыкали, если попа и так болит? Хотя, в моём классе на наказанных пальцем никто не покажет.

Оставшись один, я взял тетрадь, журнал, и поспешил на урок.

[Ира Зайцева]

А Ирка в это время стояла у доски и жирными буквами на ней выводила:

ЕЛИСЕЕВ - ДУРАК!

Она предполагала, что с минуты на минуту должен появиться учитель, поэтому очень торопилась, от чего мел крупными крошками ссыпался на ее черные туфельки и на пол под доской. Покончив с записью, девочка отряхнула руки и радостная побежала на место.

- Успела, - сообщила она Аньке и сделала вид, что давно спокойно сидит и ждет начала урока. - Блин, где они гуляют, эти бараны?

Ни Макса, ни Некрасова, ни самого препода до сих пор не было, хотя звонок уже был давно.

[Пашка]

Пока весь класс ходил ходуном, Пашка мило любезничал с Ксюшкой, но надпись на доске не прошла мимо него.
Даже обидно как-то стало за Макса. И чего Зайка его так невзлюбила?
Вообщем Любимцев не удержался, подошел к доске и снизу проворно вывел:

ЕЛИСЕЕВ - ДУРАК!

Но раз в 500 умнее Зайки!!!

[Ксюшка]

- Ксюх, ты чё грустная? Историк - красавчик. Тебя это не радует? - усевшись поудобнее, поинтересовался Пашка.

- Да я не грустная - ответила Ксюшка,но в это время увидила,как Ирка выводит надпись. - Смотри!! - девочка сама уставилась на Зайцеву. - Вот Ирка дает!

Вообщем Любимцев не удержался, подошел к доске и снизу проворно вывел:

ЕЛИСЕЕВ - ДУРАК!

Но раз в 500 умнее Зайки!!!

- Пашка - только и смогла сказать Ксюха,показала ему два поднятых больших пальца и тут же залилась смехом . Хотя за Зайку стало немного обидно,но она сама начала.

[Ира Зайцева]

ЕЛИСЕЕВ - ДУРАК!

Но раз в 500 умнее Зайки!!!

- Пашка - только и смогла сказать Ксюха,показала ему два поднятых больших пальца и тут же залилась смехом .

- Что??? - Ирка не могла поверить, что Пашка, ее друг и защитник, так с ней поступил... Во-первых, выдал ee с потрохами, ясно указав, кто это писал. Во-вторых... он... Губы девочки задрожали. И это после всего, что говорил про нее недавно Макс? Не-е-ет... не даром она обиделась на них всех. На него! Стоял, слушал и молчал!!! А сегодня выдал!!! Ко-озел!!!

Она подскочила к доске, одним махом проведя ладонью по синей строке. Слова будто ветром сдуло. Убедившись, что "Зайка" канулa в небытие, Ирка быстро подбежала к Любимцеву, вытерла измазанную мелом руку об его пиджак и показала кулак Ксюхе!!!

Дальше уже наступил момент, когда следовало принимать решение - то ли выбежать за дверь, пока никто не очухался, то ли остаться и отбиваться ото всех всеми своими конечностями.

[Виктория]

Прозвенел звонок, но мальчишек так и не было. Фиг бы с ними, но у них была ЕЁ тетрадь. Предположить можно было только, что мальчишки подрались из-за неё.

- Лучше бы не давала, - сказала Вика негромко, после того как выглянула в коридор и убедилась, что он пуст. Одна радость - историк тоже где-то шатается.

Сев на место, она молча понаблюдала за Зайкой. В другой раз её бы задела Иркина надпись, но сейчас она была с ней согласна. Только вот подписать хотелось туда же и фамилию Лёвки