Бедные вы бедные

Сообщение

Данька

Данька увидел открывающуюся дверь, сердечко радостно забилось. Данька поднял голову и всем телом потянулся навстречу маме. От нее веяло теплом и любовью. Но на маме было "уличное" платье. У Даньки упало сердце, когда мама направилась к двери. Он готов бы закричать НЕ УХОДИ, но голос его не слушался.

Юлия Викторовна писал(а):Поймав ещё раз взгляд Даньки, я прошептала еле слышно, практически одними губами "я тебя люблю" и вышла, закрыв за собой дверь. Я знала, что Данька меня понял.

Данька всё понял! Он всё увидел!!! Мама его любит и очень за него переживает! Но ОНА УХОДИТ!!! Звук закрывающейся двери разбил Данькину последнюю надежду на... на что-то... неважно на что. Теперь они с папой остались вдвоем.

Оторвать тоскующий взгляд от двери Даньку заставило движение в кресле. Папа встал и пошел к нему, вытягивая руки. Данька, от страха совершенно перестав ясно соображать, попятился от него назад, с ужасом глядя в папины непривычно холодные глаза.

- Па...,

Олег Макарович писал(а): - Рассказывай. - Довольно холодно велел он.

Данька глубоко дышал, сердечко прыгало в груди, глаза бегали, заглядывая то в один папин глаз, то в другой. Даньке еще никогда в жизни не было так дико страшно. Даже вчера в бассейне.

- Папа, папочка, ты только не сердись, папулечка, я всё расскажу, - залепетал Данька тоненьким срывающимся голосом. - Я хотел их покормить и приручить, я бифштексы украл в столовой... папочка, не сердись! Они были не новые... они... они укушенные... я взял, чтобы покормить... Я только хотел бросить...

Данька говорил всё быстрее, выше и бессвязнее.

- Я хотел... и бросил... а в салфетках они не почуяли... папулечка, не сердись, не надо, пап, пожалуйста. Я залез, чтобы развернуть, а она на меня... толкнула... а потом поплыла... быстро!!! - Данька задохнулся и продолжать больше не мог, с ужасом глядя папе в глаза и восстанавливая запас кислорода в легких. Страх был такой силы, что он не мог даже заплакать.

Олег Макарович

Данька писал(а): - Папа, папочка, ты только не сердись, папулечка, я всё расскажу, - залепетал Данька тоненьким срывающимся голосом. - Я хотел их покормить и приручить, я бифтексы украл в столовой... папочка, не сердись! Они были не новые... они... они укушенные... я взял, чтобы покормить... Я только хотел бросить...

Данька говорил всё быстрее, выше и бессвязнее.

- Я хотел... и бросил... а в салфетках они не почуяли... папулечка, не сердись, не надо, пап, пожалуйста. Я залез, чтобы развернуть, а она на меня... толкнула... а потом поплыла... быстро!!! - Данька задохнулся и продолжать больше не мог, с ужасом глядя папе в глаза и восстанавливая запас кислорода в легких. Страх был такой силы, что он не мог даже заплакать.

Данькин ужас больно, как лезвием полоснул по нервам. Ну как можно что-то делать с ребенком, ругать или того больше, наказывать, пока он от ужаса ничего не соображает? Глупый, безголовый мальчишка.

- Все, успокойся. - Папа слегка встряхнул Даньку за плечи, а потом притянул его к себе и приобнял ребенка. - Успокойся. Ну-ка подиши глубоко, давай. Вдох-выдох, как я тебя учил.

Данька

Данька будто только этого и ждал. Он тут же, не сходя с места, шагнул к папе и вцепился в него, как вчера в бассейне. Ему было так же страшно и одиноко, как там в холодной воде. И так же, как тогда, ему нужен был именно папа!!! Даже если сейчас он именно папу и боялся.

Данька прижался к папе и послушно вдохнул, потом прерывисто выдохнул и снова вдохнул. Уткнувшись носом папе в шею, он старался всё делать так, как учил папа - глубоко вдыхаешь, потом чуть задерживаешь дыхание и с усилием выдыхаешь.

Даньке стало намного легче. Дикий животный страх постепенно уходил, оставляя правда за собой не спокойствие, а "обычный" Данькин страх перед неминуемой поркой. И, как ни странно, это Даньку успокоило. Папа - не хищный зверь, и убивать его не собирается. Но папа - это же... папа. У него работа такая - быть с Данькой "построже".

Данька начал дышать ровнее, сердце перестало выскакивать из груди. После пережитого ужаса ему даже показалось, что ему не страшно...

Олег Макарович

Обнимающими руками папа почувствовал, как перестает бешено колотиться о тонкие птичьи ребрышки Данькино сердечко. Кажется, подействовало. Данька успокаивался, уткнувшись в папу носом и старательно дыша, как и велели. Именно сейчас Олег особенно остро чувствовал, что вот это безмозглое чучело - самое дорогое, что есть у него в жизни. И даже то, что придется очень строго и больно его наказать, не изменит того, что папа и Данька - самые близкие люди.

- Ну, все? - Папа чуть отстранился. - А теперь давай поговорим. Данила, ты мне одно скажи - у тебя когда-нибудь уже мозги появятся? А то у меня впечатление, что в голове у тебя пусто, как в старом амбаре. О чем ты думал, когда полез туда??? Опытные люди , годами здесь работают и то туда не суются, а ты решил быть круче всех? Мы же с тобой вместе столько раз смотрели про охотника на крокодилов, про других ученых и они каждый раз повторяют: " не пытайтесь повторить!" Неужели ты такой глупый? Я не понимаю.

Данька

Вот теперь всё шло, "как положено". Даньке даже от этого полегчало... перед тем, как стало стыдно... и страшно. Папа никогда на него не кричал (что, по словам Данькиных друзей, было лучшим его качеством), но при этом умел отчитать так, что и ремня никакого не надо. На этот раз правда Данька не испытывал ни малейших иллюзий. Папка рассержен, мама ушла. Ремню - быть!!! Теперь задача стояла проще - получить как можно меньше.

- Паап, я не глупый, - начал оправдываться Данька. - Я просто... - тут он понял, что действительно - ГЛУПЫЙ! НОЧЬЮ залезть в бассейн с акулами. - Паап, ну я хотел их приручить! Я думал, я их покормлю, и они меня будут любить. Помнишь, как тетиюлина собака. Она лаяла-лаяла, а я ей дал колбасы, и она больше не лаяла.

Данька снова понурил голову. Объяснения были неважнец. Папа их за секунду порвет, как Тузик грелку. Данька хлюпнул носом, но реветь пока не стал.

Олег Макарович

- Данила, ты сам слышишь, что говоришь? - папа внимательно посмотрел на сына. - Ты понимаешь, какие это глупости??? Соседская собака НЕ ПОХОЖА на голодную акулу, когда ты ее кормил, твоей жизни ничего не угрожало! Как ты только додумался до такого! Ты сам соображаешь, насколько ты был близко к тому, чтобы погибнуть? Понимаешь, КАК тебе повезло, что охранник заметил тебя в бассейне, поднял тревогу и успел вытащить? Еще МИНУТА и ты бы погиб! Ты представляешь вообще себе, что такое - когда тебя зубами живьем разрывают на куски??? - Олег намеренно не щадил Данькино воображение - может хоть что-то до него дойдет наконец.

Юлия Викторовна

Буквально за несколько секунд я пересекла дворик и вышла за калитку. Как только захлопнулась и эта дверь, моя решимость уйти как можно дальше поугасла. Перед глазами стояли Данькины молящие глаза, а воображение тут же услужливо вызвало видение трости, страшной и зловещей.

Я потихоньку пошла по дорожке, даже не задумываясь о том куда я иду. Я пыталась отвлечься, даже пробовала проговаривать вслух то что вижу, но себя не обманешь. Вслух рассуждаю о птичках небывалой расцветки, а в голове мысль "уже или ещё только говорят". И конца и края этим мыслям не было.

Данька

Олег Макарович писал(а):- Еще МИНУТА и ты бы погиб! Ты представляешь вообще себе, что такое - когда тебя зубами живьем разрывают на куски??? - Олег намеренно не щадил Данькино воображение - может хоть что-то до него дойдет наконец.

Этой тирады было достаточно, чтобы смелый Данька кончился окончательно. Он представил себе, что было бы с мамой, если б он погиб, и зашмыгал носом. Но папа не останавливался. Он нарисовал Даньке такую страшную картину, что Даньке стало по-настоящему жутко.

- Пааап, я не хотееееел, - шмыганье превратилось в жалобные тоненькие всхлипы. Данька опустил голову и смотрел на ковер. Вытянувшись в струнку перед папой, мальчишка тихонько ревел. - Я не хотел погибааать. Я только покормиииить.

Олег Макарович

Данька писал(а): - Пааап, я не хотееееел, - шмыганье превратилось в жалобные тоненькие всхлипы. Данька опустил голову и смотрел на ковер. Вытянувшись в струнку перед папой, мальчишка тихонько ревел. - Я не хотел погибааать. Я только покормиииить.

- Данила, ну что за детский лепет! - папа не повышал голос, но видно было, что он волнуется и сердится. - Конечно, ты не хотел, чтобы тебя съели. Все очень просто. Тебе ЗАХОТЕЛОСЬ поиграть в укротителя акул и ты ни секунды не думая о последствиях полез в бассейн. ты можешь себе представить, что было бы с мамой, со мной, если бы ты погиб или даже просто покалечился? Если бы спасатель опоздал и акула откусила бы тебе ногу? Сейчас лежал бы реанимации в самом лучшем случае и потом ВСЕ ЖИЗНЬ был бы инвалидом! Мама вчера упала в обморок, когда я просто сказал ей, что ты натворил, а что было бы с ней, если бы она услышала, как какая-то тетка в толпе рассказывает, что от тебя только голова осталась? Да она умерла бы на месте! И у тебя сегодня уже не было бы мамы! - Ох, может и слишком жестоко, но хоть как-то надо довести до глупого мальчишки, что НЕЛЬЗЯ быть таким безответственным!

Данька

Тоненькие жалобные всхлипы из-под длинного чубчика стали чаще и глубже. Данька представлял себя описываемые папой ужасы. А маму было жалко просто до слёз, которых и так было в избытке. Узнав, что мама упала из-за него в обморок, Данька в голос разревелся.

- Паааааапкаааааа, - он схватил папу за руку. - Я больше так не будууууууу! Ну, не наааадо бооольшеее! - последняя просьба относилась к рассказываемым ужасам. Данька и так не знал, куда деваться от стыда, жалости к себе и к маме и от собственной "безответственности".

Олег Макарович

Данька писал(а): - Паааааапкаааааа, - он схватил папу за руку. - Я больше так не будууууууу! Ну, не наааадо бооольшеее! - последняя просьба относилась к рассказываемым ужасам. Данька и так не знал, куда деваться от стыда, жалости к себе и к маме и от собственной "безответственности".

Однако папа счел нужным сказать еще одно. Тихо-тихо, притянув Даньку к себе, он произнес:
- Данила...ты хоть на минутку представь себе, что Я чувствовал, пока не увидел, что ты жив. неужели тебе настолько наплевать на все, кроме собственных желаний. Ну ладно, ты не думаешь о себе. Неужели так сложно просто подумать, чем закончится твоя проделка? Хоть пять минут думать не о себе а о других?

Данька

Это добило Даньку окончательно. Слова о волнующейся маме мгновенно заставляют реветь абсолютно любого мальчишку, который знает, что такое мама. Но Данька любил еще и папу. Сильно, страстно, преданно! Данька боялся папу до чертиков. Когда провинялся, боялся до дрожи в коленках, до заикания. Но любил он папу не меньше. Ни одна собака не была так предана своему хозяину, как предан был Данька папе.

Для Даньки он был живым воплощением Бога на земле. Его мнение было самым веским, его слово было закон, его решения обжалованию не подлежали. В любой игре, в любом весельи, стоило Даньке услышать недовольные интонации в папином голосе, он тут же "делал выводы". У Даньки с папой были особые отношения. Они много друг о друге знали, многое понимали без слов (в Данькином случае, правда, это означало, что иногда приходилось понимать с помощью ремня, но что уж тут поделаешь). У Даньки не было лучшего друга, чем папа - более внимательного, знающего, авторитетного...

И ОН ЕМУ УСТРОИЛ ТАКОЕ!!!!

- Папкаааааааа, я не хотел.... - Данька протяжно всхлипнул и потянулся снова обнять папу. - Я не.. хот.еееел, чтоб ты... чувствоваааа.ааал. Паапкаааа.

Олег Макарович

Данька писал(а): - Папкаааааааа, я не хотел.... - Данька протяжно всхлипнул и потянулся снова обнять папу. - Я не.. хот.еееел, чтоб ты... чувствоваааа.ааал. Паапкаааа.

папа позволил Даньке обнимать себя, но только несколько секунд. Потом решительно отстранил сына и подытожил всю свою воспитательную беседу.
- данила, увы, я уже убедился, что тебе не только слова, но дажеи ремень не позволяет себя контролировать. Я тебя накажу. Очень сильно и очень больно. Так, чтобы ты сегоднешний день запомнил на всю жизнь. Не потому, что я на тебя злюсь, а потому что ты по другому НИЧЕГО не понимаешь и не запоминаешь. Снимай штаны. -Твердо сказал папа, хотя назвать штанами мятую тряпку, которую Данька натянул язык не поворачивался.

Данька

Данька продолжал тоненько всхлипывать, судорожно цепляясь за папу. Но вечно так продолжаться не могло, и он это отлично знал. Папа мягко, но твердо отстранил его, и Данька снова замер перед ним с поникшей головой.

Олег Макарович писал(а): - данила, увы, я уже убедился, что тебе не только слова, но даже и ремень не позволяет себя контролировать.

Данька покаянно кивнул. Не помогает ремень. Уж сколько раз проверено. Данька со страхом ждал продолжения. Если уж ремень не помогает, то чем же тогда. Неужели папа скакалку с собой взял!!!

Олег Макарович писал(а):- Я тебя накажу. Очень сильно и очень больно. Так, чтобы ты сегоднешний день запомнил на всю жизнь. Не потому, что я на тебя злюсь, а потому что ты по другому НИЧЕГО не понимаешь и не запоминаешь.

Данька шмыгнул носом, всхлипнул и продолжил тихо поскуливать. Ему очень-очень-ОЧЕНЬ хотелось быть храбрым, но ну никак не получалось. И проступок был серьезнее всех предыдущих его проделок, и шума он наделал больше, и маму расстроил - Данька не сомневался, что за это влетит больше всего. Он еще не освоился с концепцией "Это для твоей же пользы". Для себя лично он пользы в порке не видел. До прозрения оставалось каких-то лет 10, не больше. А пока перед папой стоял очень расстроенный и страшно раскаивающийся за утворенное безобразие маленький мальчишка.

Олег Макарович писал(а):- Снимай штаны.

Как ни готовился Данька к этому моменту, папин переход от короткой нотации к этому простому строгому приказу всегда заставал его врасплох. Данька медленно, как послушный, но испорченный автомат, всунул большие пальцы в резинку шортов и начал медленно стаскивать их вниз. Негнущиеся руки и ноги плохо слушались, Данька продолжал тихонько реветь, стараясь производить поменьше шума. Он стащил шорты до колен, затем, с трудом сохраняя равновесие сначала на одной, потом на другой ноге, бережно снял их.

Сняв шорты, Данька не нашел куда их положить, а бросить на пол при папе побоялся. Он продолжал комкать их в руках. Потом, шмыгнув для храбрости носом, Данька наконец-то осмелился поднять на папу глаза.

Олег Макарович

Глядя на Даньку неудивительно, что у папы готовы были вот-вот опуститься руки. Но не опустились.
Олег взял из дрожащих Данькиных ручонок несчастные многострадальные шорты и аккуратно положил их на столик за спиной. Данька стоял перед отцом совершенно голый и заметно трясся от страха. ну а куда деваться, порка это всегда страшно.

Олег секунду помедлил и взял со стола трость, машинально согнув ее дугой, взявшись руками за оба конца. Самому стало страшно.

А вот теперь папа задумался над другой проблемой. Раньше как-то не до того было. Даже и расчитывать не стоит, что Данька сможет смирно лежать или тем более стоять во время порки. Слишком больно. И что делать? В голове вертелись какие-то обрывки картинок из учебника истории - там учитель нагибал недоросля то ли через парту, то ли через стол...Брррр. Нет уж. Со своим ребенком он таких ужасов никому не позволит и уж точно сам не сделает.

Олег оглядел гостинную и его взгляд остановился на...кажется, эта штука называется оттоманка. Или как-то еще. Похожа на низкую, длинную скамейку без спинки. Мягкая, обтянутая какой-то тканью. Пойдет.

Папа отложил трость, выдвинул отто...эту псевдолавку к центру комнаты, сходил в спальню за парой подушек. Водрузил их в центре оттоманки и скомандовал:
- Ложись.