Что несет нам день грядущий...

[Александр Кемпбелл]

Суббота... Погожий денек... Мальчишки вовсю наслаждаются летом... Все, кроме...

Александр сидел на кровати и уныло листал страницы. За испорченные вчера штаны, случайно продранные на лесопилке у мистера Роджерса, когда Алекс и орава босоногих ребят прятались там между досками, а потом неосторожно задели одну и она повалила все остальные, отчим его наказал. Он наказал бы его строже, если бы мистер Роджерс пришел жаловаться. Но бедняга так и не понял, кто устроил этот бардак. Негры ничего не видели, а длинный клок материала, вырванный по всей длине штанины, делал Алекса виноватым только в порванных штанах.

Всё же ему запретили выходить из дома, переговариваться с друзьями через окно и есть до завтра сладкое, а чтобы не скучал - всучили Библию и повелели выучить из нее пятьдесят стихов. ПЯТЬДЕСЯТ! Между тем, он, как назло, поспорил накануне с Миком, что уж сегодня-то 100 пудов явится на встречу шайки и атамана. Плохо как-то складывалось... Каждый раз когда атаманом выбирали Мика, у Алекса что-нибудь происходило - то одно не так, то другое. То отчим придерется, то вот маме надо в чем-то помочь! И поди убеги у нее из-под носа - к вечеру будет такая расправа, что успеешь десять раз обо всём пожалеть.
В общем, чтобы друг не обижался, Александр клятвенно заверил его, что придет на встречу, причем самым первым. И даже не побоялся поспорить с ним на ВСЕ свои алебастровые шарики. Семь штук...

Злость поднялась на дядю Джона! Он не только из-за него опоздал, он не выполнил своего обещания вдвойне! Потерял свои шарики... Опозорился перед шайкой. Всё! Не будет он ничего учить! Не будет! А если его за это высекут - ну и пусть!
Отшвырнув с колен священную книгу - тяжелую и всем сердцем ненавистную - Алекс посмотрел на Тори.

[Тори Кемпбелл]

Отшвырнув с колен священную книгу - тяжелую и всем сердцем ненавистную - Алекс посмотрел на Тори.

- Наказания Господня, сын мой, не отвергай, и не тяготись обличением его. Ибо кого любит Господь, того наказывает, и благоволит к тому, как отец к сыну своему, - постным голосом зачитала девочка и зевнула. - Александр, как думаешь, дядя Джон считает себя Богом?

Ее хмурый взгляд красноречиво свидетельствовал о поддержке протеста.
За что наказана она? Ведь в отличие от брата Тори не рвала вчера брюки на лесопилке. Нет! Весь вечер она играла для миссис Бьюкенан и наблюдала, как толстая шотландка за разговором о благотворительном собрании и нерадивых рабах, подавших к столу скисшее молоко, опустошила почти целую банку сливового джема. Джема, которого им с Алексом, между прочим, разрешается съесть всего одну ложку, и то, если в этот день они хорошо себя вели.
Но вчерашние жертвы были напрасными. Потому что сегодня утром, болтая на крыльце с Мэвис Грин, Виктория легкомысленно ляпнула, что ей наскучила воскресная школа. Вездесущая Вильгельмина (и кто придумал давать негритянке такое имя?), подслушав, передала маме, а уж она - дальше. Вдобавок к испорченному отдыху пришлось еще выслушивать лекцию про набожность и прочие обязательные добродетели порядочной леди, про себя отмечая в который раз, что судьба греха и порока, в свете всего сказанного, не кажется такой уж непривлекательной.
Ну что за несправедливость?

[Александр Кемпбелл]

- Наказания Господня, сын мой, не отвергай, и не тяготись обличением его. Ибо кого любит Господь, того наказывает, и благоволит к тому, как отец к сыну своему, - постным голосом зачитала девочка и зевнула. - Александр, как думаешь, дядя Джон считает себя Богом?

- В этом доме уж точно. Но по мне так он дьявол! Не понимаю, как мама могла выйти за такого замуж!

Мальчик действительно этого не понимал. После смерти их отца для всей семьи наступили очень трудные времена. Сбережений не хватало; мать занимала деньги, пришлось распустить всех слуг, продать старинную мебель, украшения... Тогда еще дети были маленькие и, естественно, с ними ничего не обсуждалось. Просто в один прекрасный день мать усадила их перед собой на диван и сообщила им, что выходит замуж... За мистера Рейнолдса, банкира. Для Алекса эта новость стала трагедией.

Как-то весной, когда семья еще жила у себя в доме, мама отправилась к этому человеку в банк просить увелечения отсрочки платежа за землю. Пока взрослые говорили, дети ждали в приемной. Спустя минут двадцать мать вышла вся в слезах, хлопнула дверью и, схватив Тори и Александра за руки, устремилась на улицу. Она не хотела ничего объяснять. Но Алекс успел обернуться. На пороге своего кабинета стоял ОН. Долгим злющим взглядом посмотрел он мистеру Рейнолдсу в глаза. Мистер Рейнолдс выдержал его взгляд с холодной, жестокой улыбкой...

[Тори Кемпбелл]

- В этом доме уж точно. Но по мне так он дьявол! Не понимаю, как мама могла выйти за такого замуж!

Виктория тихо вздохнула. Зачем задавать вопросы, на которые ни у кого нет ответа? Может, мама сама его не знает.
С улицы в детскую залетали привычные шумы двора: лаяла собака, вдалеке неразборчиво ругался кучер, пытаясь усмирить лошадь, бегали, смеясь, мальчишки. Даже желтая занавеска приветливо колыхалась, будто зазывая пленников к окну.
- Я хочу пить, - сказала Тори, изучив пустой графин.

[Александр Кемпбелл]

- Я хочу пить, - сказала Тори, изучив пустой графин.

Алекс завалился на постель... Каждый раз, когда он думал о маме и дяде Джоне, его охватывала бессильная ревность. За что он с ними так обращается? Их папа никогда ни в чем им не отказывал! В отличие от этого англичанина, он был добрым и веселым! Как часто они всей семьей выезжали на пикники, ездили в гости к родственникам; у них на Рождество всегда были самые лучшие подарки! А теперь... Одна муштра!

- Я хочу печенья! - понимая, что наказан, мальчик специально сказал это вслух, накручивая себя, чтобы в эту минуту ненавидеть отчима еще больше. - Я слышал, что сегодня на обед у нас будут пирожные. Наверняка Тереза их уже сделала... - он облизнулся. Ему пришла в голову классная мысль, как обвести дядю Джона вокруг пальца. - Тори, слушай, а ты могла бы сходить за водой и заодно попросить у Терезы парочку пирожных? Тебе их дадут. Я уверен, что она и не знает о моем наказании.

[Тори Кемпбелл]

- Я хочу печенья! Я слышал, что сегодня на обед у нас будут пирожные. Наверняка Тереза их уже сделала... - он облизнулся. - Тори, слушай, а ты могла бы сходить за водой и заодно попросить у Терезы парочку пирожных? Тебе их дадут. Я уверен, что она и не знает о моем наказании.

- Я могу попробовать, - радуясь тому, что есть возможность пусть и ненадолго, но покинуть священное писание, девочка спрыгнула с кровати и, взяв графин, вышла из комнаты.
Она спустилась на первый этаж, убедилась, что в холле пусто и неслышно проскользнула в кухню. Алекс оказался прав. На большом железном противне пылали жаром только что вынутые из печи 12 продолговатых пирожных.

- Вы что-то хотели, мисс Тори? - спросила Тереза не слишком учтиво, не отрываясь от своих кулинарных дел.
- Я хотела воды, - было ясно, что стащить пирожные нет никаких шансов. Четыре ряда, по три штуки в каждом. Даже не обученная арифметике Тереза обнаружит пропажу, и подозрение падет, само собой разумеется, на одного из детей. Поэтому Тори пошла по менее рискованному пути и просительно призналась: - И пирожные.
- Мистер Джон не велел давать мистеру Алексу сладкое до завтра, - Тереза вытерла руки о фартук и наполнила графин водой.
- Но это не для него, это для меня, - не отступала девочка.
- Мистер Джон не велел давать сладкое до обеда, - тем же заунывным тоном пробубнила кухарка и снова отвернулась от потревожившей ее владения маленькой хозяйки.
Виктория сдержала возмущенный возглас и только зло посмотрела негритянке в затылок. Напрочь забыв про воду, она схватила со стола зеленое яблоко - уж что оно сладкое никто не посмеет заявить - оно кислее уксуса - и убежала.

[Джон Рейнолдс]

В холле её поймал Джон Рейнолдс. Сняв очки, он недовольно взглянул на ребёнка, который топотом шустрых ног отвлёк его от подсчётов, и спросил:

- Тори! Разве я не сказал тебе сидеть у себя в комнате и учиться? Ты уже справилась с заданием?

Его тон был строг. Так он разговаривал всегда - с детьми, с неграми, с рабочими, а зачастую и с клиентами. Суровое английское воспитание намертво въелось в его натуру. Оно выражалось и в том, как он одевался, и как держался в обществе, и как ел и пил. В доме его всё соответствовало правилам высшего этикета. Однажды за неправильно положенные на столе приборы Джон посадил нерадивого слугу на хлеб и воду на три дня, а повариху, закрутившуюся со сложными блюдами и опоздавшую с обедом, - заставил чистить конюшни и двор. Он карал лакеев за ухмылки, жестоко наказывал их за грязные воротнички и манжеты. Но если слуги были наконец вышколены до совершенства, то проблемы с детьми - этими маленькими бунтарями - не имели ни конца, ни края.

[Тори Кемпбелл]

- Тори! Разве я не сказал тебе сидеть у себя в комнате и учиться? Ты уже справилась с заданием?

До чего же он любит выскакивать вот так, словно черт из табакерки, когда никто особо не горит желанием с ним встречаться! Причем всегда из-за спины!
Виктория смиренно замерла.
- Я почти закончила, дядя Джон, - то, что на все вопросы отчима следует отвечать быстро, четко и главное - утвердительно, она усвоила сразу, как с ним познакомилась. - Я только хотела напиться и проведать маму. У нее за завтраком болела голова, - и Тори наградила мужчину самой скромной, самой ангельской улыбкой, которая растопила бы любое ледяное сердце.

[Джон Рейнолдс]

Виктория смиренно замерла.
- Я почти закончила, дядя Джон.

- Почти? Надеюсь, ты помнишь, что отвечать урок тебе придётся сразу же после обеда? - мистер Рейнолдс вытащил из бокового кармашка золотые часы и сверил время. - Он начнётся через час и семь минут.

[Александр Кемпбелл]

Алекс с тоской снова взялся за книгу... Как бы ни хотелось ему продолжать кидаться смелыми заявлениями и дальше, но отчима он боялся. Тот не раз говорил ему, что правда и закон всегда будут на его стороне. Если Алексу надобно убедиться в этом на собственной шкуре - лишние розги пойдут ему только на пользу. Но насколько лучше будет для всех до этого не доводить.

- И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звёзды спадут с неба, и силы небесные поколеблются. Тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою. И пошлёт Ангелов Своих с трубою громогласною, и соберут избранных Его от четырёх ветров, от края небес до края их...

Прочитав три стиха, мальчик уткнулся носом в подушку и горячо прошептал:

- Сойди, сын человеческий, к нам в городок и, пожалуйста, порази мистера Рейнолдса своими молниями! Я хочу, чтобы он умер!

[Тори Кемпбелл]

- Почти? Надеюсь, ты помнишь, что отвечать урок тебе придётся сразу же после обеда? - мистер Рейнолдс вытащил из бокового кармашка золотые часы и сверил время. - Он начнётся через час и семь минут.

- Да, дядя Джон, - кротко потупив взор, Тори сочла за благо не уточнять про секунды. Чтобы сердце растяло, надо его для начала хотя бы иметь. А если кто и скажет такое о мистере Рейнолдсе - он будет бессовестным клеветником.

[Джон Рейнолдс]

- Да, дядя Джон, - кротко потупив взор, Тори сочла за благо не уточнять про секунды.

- Хорошо, Тори. Передай Александру, чтобы он тоже поторопился. Его я буду слушать после ужина, - мистер Рейнолдс жестом отпустил девочку и, взглянув на часы ещё раз, вернулся к своим делам.

[Тори Кемпбелл]

- Хорошо, Тори. Передай Александру, чтобы он тоже поторопился. Его я буду слушать после ужина, - мистер Рейнолдс жестом отпустил девочку и, взглянув на часы ещё раз, вернулся к своим делам.

- Да, дядя Джон, - Бог же должен знать, что никчемные смертные пред ним коленопреклоняются, и Виктория не упустила и эту возможность заверить отчима в своем послушании и раболепии. Но как только он скрылся в кабинете, скорчила брезгливую рожу и показала двери язык.
Меньше всего ей сейчас хотелось снова засесть за зубрежку или подбивать к этому Алекса. Дойдя до лестницы, девочка помедлила и, решив не подниматься, свернула в гостиную. Мама действительно жаловалась на дурное самочувствие, и это было хорошим предлогом, чтобы потянуть время. В гостиной тем не менее ее не оказалось. Впрочем, дочку это не огорчило. Можно было отправиться на ее поиски - усадьба была большой, с множеством длинных коридоров и крутых лестниц, не то что их уютный особняк на Линден-стрит. Хотя и с тех пор прошел уже почти год, Тори все еще считала его, именно его, а не поместье мистера Рейнолдса своим домом. Пусть он не был таким богатым, зато все в нем были счастливы.
Она безрадостно оглядела пустую комнату, которая идеально вписывалась в настроение, господствующее в их теперешней жизни. Помещение дышало надменностью и холодом. Как и везде, здесь царил образцовый порядок. Вокруг ни одной пылинки, ни один из предметов старинной английской мебели красного дерева не сдвинут со своего места ни на полдюйма, ни одна песчинка золы не высыпалась из камина.
"Будто здесь вообще никто не живет", - подумалось Виктории. Но тут она заметила нечто, что опровергало эту мысль и вызвало бы несказанное удивление у любого из домочадцев.
На каминной полке лежала газета! Тори подошла ближе.
"Калифорнийская звезда" - гласило название, и этот факт был еще удивительнее. Как она могла сюда попасть? Калифорния - штат далекий и глухой: ни ему нету дела до Миссури, ни Муссури до него. Даже важные новости с западного побережья могли месяцами ползти на почтовых.
Девочка бегло просмотрела все шесть оборотов, затем, забравшись в высокое кресло на гнутых ножках, напустив на себя хмурый вид, с каким сам отчим читал газеты (хм... и ел, и молился, и принимал гостей, и, наверное, даже спал - он вообще все делал с таким видом), погрузилась в чтение.
Через две минуты ее глаза загорелись; щеки окрасил возбужденный румянец.
Невзирая на производимый ею и осуждаемый взрослыми шум, она молнией пронеслась по ступенькам и с ликующим криком ворвалась в детскую:
- Алекс! Алекс! Мы спасены!

[Александр Кемпбелл]

- Алекс! Алекс! Мы спасены!

- Пусть он умрет! - повторил Александр и только после этого переключился на сестру. - Ты чего? - с какой-то робостью он высказал предположение: - Не говори мне, что мистер Рейнолдс и правда умер!!!

[Тори Кемпбелл]

- Пусть он умрет! - повторил Александр и только после этого переключился на сестру. - Ты чего? - с какой-то робостью он высказал предположение: - Не говори мне, что мистер Рейнолдс и правда умер!!!

- Опять ты за свое, - Тори осуждающе фыркнула и, подперев стулом дверь, забралась на него. - Пока еще нет, но скоро его хватит удар. Слушай! - и она стала читать. Восторженно, с выражением, перепрыгивая от абзаца к абзацу, от столбца к столбцу, от страницы к странице.
Экстренный выпуск "Калифорнийской звезды" был посвящен невероятному событию, которое заинтересовало жителей Калифорнии больше чем окончание американо-мексиканской войны. Как сообщалось, в конце января в безызвестном местечке Колома в долине Американ-ривер плотник с лесопилки некоего Саттера обнаружил несколько золотых песчинок. Официальные лица отнеслись к новости скептически, но вскоре известный предприниматель Сэм Брэннан прошел по улицам Сан-Франциско с бутылкой, до краев наполненной золотым песком, выкрикивая: "Золото! Золото на Американской реке!". В мае началось массовое дезертирство экипажей кораблей, стоявших в Сан-Франциско. За считанные недели тысячи, не разделившие сомнения властей, бросили дома, семьи и работу и ринулись на прииски в погоне за золотой мечтой...

Закончив, девочка сложила газету на коленях.
- Алекс, ты понимаешь, что это значит?!