Всю дорогу Тишка молчала. Даже когда на какой-нибудь слишком высокой кочке велосипед подскакивал, то и дело будто норовя наконец избавиться от своих наездников. Тинка даже не замечала этих кочек.
Внутри нее бушевали, как говорится, нешуточные страсти и эмоции. Два внутренних Тинкиных "я" в присущей каждому из них манере ожесточенно боролись друг с другом, отстаивая каждое свою позицию.
Одно - смешанное чувство жалости, стыда, сожаления и отчаяния - постоянно нудело, гундосило, упрекало, издевалось и ворчало, твердя где-то на уровне подсознания: "Дура ты, Тишка. Полная дура. Теперь тебе уже с ним ничего не светит. Нельзя так поступать. Это же не просто обида, это... Как это называется... "Динамо"? Вот-вот... имено так... Ничего ведь не случилось бы, если бы ты просто поцеловала его. Ты ведь сама этого хотела! Вот глупая...
Оппонент этому активно ругачему "я" на протяжении всего пути что-то вяло и неубедительно, но упрямо возражал, явно проигрывая, но на подъезде к деревне вдруг воспрял и, защищая Тишкино достоинство, гордо заявил, отрезая все пути к возможному компромиссу, на который Тишка уже, признаться, была готова: "Ну и что? А нечего! С чего это? Это ж пацаны! Позволь им один поцелуй - и что? Они же тут же возгордятся, заважничают, обнаглеют и начнется... "Да я, да с ней, да вы знаете, что у нас..." Ага, вот именно, что знаем! Вот и нечего! Молодец, Тишка! И хватит уже переживать. Пусть он переживает. А у тебя достоинство есть!"
Вот с этим чувством невероятного по своей значимости достоинства девчонка слезла с велосипеда у калитки ее дома, где затормозил Антон, повернулась к мальчишке, чтобы без особых эмоций, как принято, попрощаться и поблагодарить за отличный вечер... и сразу потеряла все слова...
Оба "я" тут же ретировались, оставляя Тинке самой выбирать, что делать. И Тинка выбрала.
- Тош... - Голос ее был почти не слышен в стрекоте ночных сверчков в траве. - Спасибо тебе... - Она закусила губу, а потом одним мновением чмокнула Антона в губы, схватила корзинку с полотенцем, прикрепленную к багажнику и только по счастливой случайности не потерявшуюся по дороге, и, не оглядываясь, рванула домой...
Такой случай был, а Тишка все испортила. Да так испортила, что уже и не исправишь теперь...
Как? Куда!? Зачем!? Ну за что, Господи!? 
Фак, да кому он нужен, этот разум?!.. 
Ничего и не должно было быть...
- На сколько же он опоздал? На час, два, три? А обещал к шести... Дешевые пластиковые часы, которые подросток носил на правой руке, сообщили Тохе, что уже одиннадцать часов без десяти минут. Это ж надо!?