Пора подумать об оценках

[Николай Александрович]

- Так вот, - вернулся я к рассказу, - я обнаружил, что по некоторым предметам оценки вписаны детским почерком и ручкой другого цвета. Я решил, что детки дорисовали себе пятёрки, но оказалось, что всё ещё печальнее - оценки были не дописаны, а исправлены, на следующих страницах отпечатались предыдущие оценки, которые они вывели нашатырём. От журнала исходил явный запах, просто я не сразу понял что это.

Стук в дверь прервал нашу беседу, и я хмуро посмотрел на Надю.

- Простите, Николай Александрович, вы просили вас не беспокоить, но сейчас позвонил из бухгалтерии Петр Андреевич и сказал, что не сможет с вами встретиться завтра с утра, потому что ему с сыном надо будет поехать к 9-ти часам к зубному врачу. Он хочет знать, можно ли перенести встречу на после обеда?

- Я сейчас не могу заниматься этим вопросом. Скажите ему, что я ему перезвоню, как только закончу.

[Надька Трезубова]

- Я сейчас не могу заниматься этим вопросом. Скажите ему, что я ему перезвоню, как только закончу.

Надька кивнула, но при этом почувствовала, что директор ее вторжением конкретно недоволен. Вот и что теперь делать?
Исчезнув с его глаз, она неплотно прикрыла дверь и на секунду замерла у порога.

[Николай Александрович]

- Какая наглость! - вскипел я, как только за Надеждой закрылась дверь. Я в возмущении смотрел на Юрия Васильевича, не в силах в полной мере выразить всё то, что сейчас думаю по поводу услышанного. - Вместо того, чтобы честно и добросовестно учиться... они идут на обман!.. - меня затопила волна злости и я, отодвинув кресло, поднялся и прошёлся вдоль окна к шкафу и обратно к столу, при этом одарив спящую девчонку испепеляющим взглядом.

[Юрий Васильевич]

Я терпеливо дождался пока Николай Александрович ответит Надежде, а потом внимательно посмотрел на него, ожидая реакции. Она последовала незамедлительно, лишь секретарша покинула кабинет, причём весьма бурная.

- Вот такие вот дела, Николай Александрович, у нас творятся, - я покачал головой и взглянул на безмятежно спящую Белову.

- В общем, я поговорил с ребятами и перешёл к наказанию, назначив за этот поступок максимальную меру наказанию, возможную без педсовета. Инеев и Соснов получили свои розги, а Белова закатила истерику, которую вы собственно и наблюдали.

[Надька Трезубова]

- Какая наглость! - вскипел я, как только за Надеждой закрылась дверь.

Надька аж подпрыгнула!
"Это он обо мне??? - приняла она на свой счет возглас начальника. - Но ведь я же только... " - директор продолжил говорить:

- Вместо того, чтобы честно и добросовестно учиться... они идут на обман!..

"Не обо мне! Фьюхх..." - напряжение схлынуло, и девица машинально провела ладонью по лбу. Через дверь теперь хорошо были слышны голоса...

- Вот такие вот дела, Николай Александрович, у нас творятся. В общем, я поговорил с ребятами и перешёл к наказанию, назначив за этот поступок максимальную меру наказанию, возможную без педсовета. Инеев и Соснов получили свои розги, а Белова закатила истерику, которую вы собственно и наблюдали.

"Какой кошмар... - со лба рука медленно сползла ко рту, и на лице секретарши остались только выпученные в нервном возбуждении глаза. - Это они чтооооо, по 50 огребли??? " - Надьке стало жутко. Она прижалась ухом к двери и, затаив дыхание, принялась подслушивать дальше.

[Николай Александрович]

- Вот такие вот дела, Николай Александрович, у нас творятся, - я покачал головой и взглянул на безмятежно спящую Белову. - В общем, я поговорил с ребятами и перешёл к наказанию, назначив за этот поступок максимальную меру наказанию, возможную без педсовета. Инеев и Соснов получили свои розги, а Белова закатила истерику, которую вы собственно и наблюдали.

- Значит, Вы их уже наказали...

То, что произошло всё довольно быстро и на усмотрение одного только Юрия Васильевича, заставило меня внутренне нахмуриться и на пару секунд задержать на учителе взгляд. Я вспомнил, в каком безобразном тоне отвечала ему Майя, пока мы ещё все вместе находились в коридоре. Из этого возник вопрос:

- Юрий Васильевич, каково было отношение детей к своему поступку?

[Юрий Васильевич]

- Значит, Вы их уже наказали...

- Да, - кивнул я не заметив ничего такого в высказывании директора, - мальчиков.

- Юрий Васильевич, каково было отношение детей к своему поступку?

- Ой, Николай Александрович, вы же их знаете не хуже меня. По-началу они всё отрицали, потом пытались выставить так, что ничего такого особенного они и не сделали, особенно Соснов, а потом начали обещать, что больше так не будут.

[Николай Александрович]

- Ой, Николай Александрович, вы же их знаете не хуже меня. По-началу они всё отрицали, потом пытались выставить так, что ничего такого особенного они и не сделали, особенно Соснов, а потом начали обещать, что больше так не будут.

- Вы почувствовали, что они свою вину признают и сожалеют о содеянном?

[Юрий Васильевич]

- Вы почувствовали, что они свою вину признают и сожалеют о содеянном?

- Николай Александрович, они все сожалеют о содеянном перед наказанием, ну, почти все. причём более чем искренне. Вы же сами знаете как они клянутся ничего подобного больше ни за что и никогда и сами истинно в это верят. Правда до поры до времени, - я не очень понимал к чему ведёт директор, ведь вопрос был совсем не в том и решать надо было именно его, а не рассуждать уже о наказанных детях.

[Николай Александрович]

- Николай Александрович, они все сожалеют о содеянном перед наказанием, ну, почти все. причём более чем искренне. Вы же сами знаете как они клянутся ничего подобного больше ни за что и никогда и сами истинно в это верят. Правда до поры до времени.

- Знаю, - я опять посмотрел на Майю. - Я также знаю, Юрий Васильевич, что сожалеют они часто не о содеянном, а о том, что их поймали. Это две разные вещи, и сейчас мне интересно, насколько Белова понимает, почему Вы решили наказать её и её друзей так сурово.

[Юрий Васильевич]

Я также знаю, Юрий Васильевич, что сожалеют они часто не о содеянном, а о том, что их поймали. Это две разные вещи, и сейчас мне интересно, насколько Белова понимает, почему Вы решили наказать её и её друзей так сурово.

- Я в курсе, что это вещи разные, - Николай Александрович меня поражал, складывалось такое впечатление, что он пришёл со мной разбираться, а не с Беловой, однако в мои планы это не входило, - и я ответил именно на ваш вопрос - Белова сожалеет о содеянном, ведь вопрос о том, сожалеют они о том, что их поймали или нет ставить несколько странно, - я немного откинулся на кресле и добавил: - Она боится, что в общем-то конечно понятно, и считает, что вполне достаточно того, что она раскаивается и обещает больше так не делать, и вполне можно обойтись без наказания. Только вот по последнему вопросу её мнение никто не спрашивает.

[Николай Александрович]

- Я в курсе, что это вещи разные, и я ответил именно на ваш вопрос - Белова сожалеет о содеянном, ведь вопрос о том, сожалеют они о том, что их поймали или нет ставить несколько странно. Она боится, что в общем-то конечно понятно, и считает, что вполне достаточно того, что она раскаивается и обещает больше так не делать, и вполне можно обойтись без наказания. Только вот по последнему вопросу её мнение никто не спрашивает.

- Я не оправдываю Майю - она заслужила, чтобы её сегодня наказали, и наказана она будет. Так или иначе. Я задаю эти вопросы с целью выяснить, что произошло. Согласитесь, не каждый раз дети закатывают столь бурные истерики, открыто хамят учителям и просятся домой. Не каждый раз их приходится успокаивать при помощи уколов. Я обязан разобраться, поскольку отвечаю не только за физическое, но и за душевное состояние гимназистов перед их родителями.

Я чувствовал, что Юрий Васильевич недоволен моими вопросами. Сам я тоже не всё одобрял в его суждениях, но старался уважать его право как педагога поступать по своему усмотрению. В конце концов, как будут складываться его отношения с детьми - это его ответственность.

- Майя может проснуться с минуты на минуту... Давайте закончим этот разговор потом. Пожалуйста, побудьте с ней, я пока схожу за журналом, - я подошёл к двери и потянул её на себя.

[Юрий Васильевич]

- Я не оправдываю Майю - она заслужила, чтобы её сегодня наказали, и наказана она будет. Так или иначе. Я задаю эти вопросы с целью выяснить, что произошло. Согласитесь, не каждый раз дети закатывают столь бурные истерики, открыто хамят учителям и просятся домой. Не каждый раз их приходится успокаивать при помощи уколов. Я обязан разобраться, поскольку отвечаю не только за физическое, но и за душевное состояние гимназистов перед их родителями.

- Конечно, я понимаю, - кивнул я, - могу ещё ко всему сказанному добавить, что журнал изначально стащила именно Белова, а потом уже где-то пересеклась с мальчишками, - конечно сейчас этот факт никак не повлияет на картину наказания, но в качестве психологического штриха очень даже мог.

- Майя может проснуться с минуты на минуту... Давайте закончим этот разговор потом. Пожалуйста, побудьте с ней, я пока схожу за журналом, - я подошёл к двери и потянул её на себя.

- Да-да, я посижу, - я не знал сколько будет действовать укол, но всё равно был готов сидеть здесь столько сколько понадобится, ведь не только Николай Александрович, а все мы тут несли ответственность за детей. - А журнал в комнате для наказаний лежит, на столе, я же ещё собирался туда вернуться.

[Надька Трезубова]

- Майя может проснуться с минуты на минуту... Давайте закончим этот разговор потом. Пожалуйста, побудьте с ней, я пока схожу за журналом, - я подошёл к двери и потянул её на себя.

Надька и не заметила, как подслушивая, при этом стараясь НИЧЕГО не пропустить из разговора начальника и физрука, прислонилась к косяку и опустила голову, неосознанно разглядывая свои сапоги. Вторжение директора оказалось для нее полной неожиданностью!
- Ай! - увидев перед собой лицо Николая Александровича, секретарша сразу же заметалась. В бардаке мыслей мелькнуло гениальное: "я чуть было не ввалилась к нему в кабинет!!!" и еще более убойное: "слава богу без стетоскопа!"
- Я тут... это... б-бумажку уронила, извините... - никакой бумажки в ее руках не было, поэтому Надька, сосредоточенно не глядя на босса, вернулась на свое место, попытавшись скрыть жуткий стыд и неловкость.

[Николай Александрович]

- Я тут... это... б-бумажку уронила, извините... - никакой бумажки в ее руках не было, поэтому Надька, сосредоточенно не глядя на босса, вернулась на свое место, попытавшись скрыть жуткий стыд и неловкость.

Поскольку я тоже никак не ожидал, что, открыв дверь, нос к носу столкнусь с Надеждой, я заметно вздрогнул и с осуждением на неё посмотрел.

- Надя, Вы знаете, обычно я воздерживаюсь от замечаний в подобных ситуациях, но это уже не в первый раз случается, и мне это абсолютно не нравится. Вы не маленькая девочка, которая не умеет контролировать своё любопытство. Вы здесь работаете, так что ведите себя соответствующим образом!

- Спасибо, Юрий Васильевич, - я обернулся к учителю и благодарно ему кивнул. Про себя я отметил, что сам бы сейчас пошёл в учительскую и, разумеется, журнала бы там не нашёл. Значит, он в «рыдальне». Проверив, взял ли с собой ключи, я быстрым шагом вышел из приёмной.