Мы играли в Байконур...

[Иннокентий Орлов]

- Пааап...ну я все пооооняяял..- приглушенно потянул он. - Ну. не надоооо..большеее... - вновь попытался он разжалобить отца.

-А понял ли?!- только что я говорил ему о том, что в жизни, как бы ни раскаивался, все равно придется отвечать за свои действия. И что?!- Память у тебя плохая, Василий!- я дал раздражению просочиться сквозь меня и снова замахнулся, теперь уже даже нетерпеливо. Сын скулил, но я пребывал в полнейшей уверенности, что прости я его сейчас, в следующие выходные мне пришлось бы снова разбираться с каким-нибудь хулиганством.- Ложь аморальна!- на этот раз ремень хлестнул так, что поморщился даже я. Новая полоска, забирающая на Васькино бедро, несколько отрезвила и я сделал глубокий вдох, прежде чем выдать мальчишке очередной десяток. Он дался мне нелегко, потому что никогда ранее я не заходил так далеко и мне не приходилось наблюдать настолько живописную картину в красных тонах, но остановиться я тоже не мог,- Откуда в тебе столько наглости, так врать?!- закричал я под конец, раздраженный всем происходящим.

[Петровна]

- Да нет. Ничего подобного! С чего это Вы взяли? Я просто так тут гуляю, - дала она отпор вредной старушенции. - Я хотела на качелях покататься! Досвидание, - быстро попрощалась Наташа и развернулась в сторону детской площадки.

- Ишь, пигалица! - проговорила Петровна вслед. - Ещё молоко на губах не обсохло, а уже врёт направо и налево, куда только партком смотрит, - возмущению не было предела и бабулька закрутила головой, выискивая около окон кого-нибудь из своих подружек, очень хотелось поделиться новостями.

[Васёк]

-А понял ли?!- только что я говорил ему о том, что в жизни, как бы ни раскаивался, все равно придется отвечать за свои действия. И что?!- Память у тебя плохая, Василий!- я дал раздражению просочиться сквозь меня и снова замахнулся, теперь уже даже нетерпеливо.

Да, понял! Понял!!! ПОНЯЛ!!!
Как убедить папу, что он действительно все понял?! Что нужно сказать, что сделать, чтоб ему поверили?! Глупо, ох и глупо было так себя вести. Нужно было сразу признаться и покаяться.
Васёк собирался уже опять начинать гудеть и уговаривать отца поверить ему, но уловил звяк пряжки и, скорее, интуитивно, почувствовал, чем услышал новый замах ремня. Мальчишка сжался, ожидая очередного удара.

- Ложь аморальна!- на этот раз ремень хлестнул так, что поморщился даже я. Новая полоска, забирающая на Васькино бедро, несколько отрезвила и я сделал глубокий вдох, прежде чем выдать мальчишке очередной десяток.

- Аааааа!!! - взвыл Васёк, когда огнем обожгло ногу и дернулся так, что чуть не слетел с дивана. После очередных ударов, которые впечатывались в его несчастную попу, он, не переставая вопить, извивался на диване, сбивая под собой покрывало. - Аааа!!! Нееет!!! Не надоооо...!!! Боооольнооо...!!!

- Откуда в тебе столько наглости, так врать?!- закричал я под конец, раздраженный всем происходящим.

От этого ора Ваську стало страшно! Казалось, что в внутри живота зашевелилось что-то живое и оно расползаясь по всему телу, поднялось вверх и сдавило горло, пробудив в нем панику. Захотелось закрыть голову руками, как будто сейчас удары посыпятся и на нее. Страх навалился новой волной и Васёк, вдруг неожиданно для самого себя, резко подхватив свои штаны, которые мешали ногам свободно двигаться, соскочил с дивана и не поворачиваясь к отцу спиной, стал пятиться в коридор.

[Иннокентий Орлов]

- Аааааа!!! - взвыл Васёк, когда огнем обожгло ногу и дернулся так, что чуть не слетел с дивана. После очередных ударов, которые впечатывались в его несчастную попу, он, не переставая вопить, извивался на диване, сбивая под собой покрывало. - Аааа!!! Нееет!!! Не надоооо...!!! Боооольнооо...!!!
Страх навалился новой волной и Васёк, вдруг неожиданно для самого себя, резко подхватив свои штаны, которые мешали ногам свободно двигаться, соскочил с дивана и не поворачиваясь к отцу спиной, стал пятиться в коридор.

Как хорошо, что Томочка ушла к подруге, а Наташу я выпроводил во двор. Ни та, ни другая, наверняка не пережили бы такого визга, хотя Наталья и сама не прочь повизжать, насколько я помню.
-Васи..!лий...- сначала, пожалуй от неожиданности, я окликнул мальчишку довольно строго и даже хотел схватить его за одежду, затем решил, судя по его виду и своему бешеному сердцебиению, что нам обоим нужно успокоиться. Я бросил ремень на диван, где еще недавно лежал Васька, ушел в нашу с Томой комнату и вышел на балкон, прикрыв за собой дверь. Свежий воздух сразу же немного остудил мой пыл и я рассудил, что если останусь здесь на несколько минут и постараюсь ни о чем не думать, то все уляжется само собой. Оперевшись на перила я начал осматривать двор, заодно выглядывая Наталью на площадке.

[Васёк]

-Васи..!лий....

Окрик догнал Васька уже в коридоре, но в ту минуту мальчишка уже знал, что он ни за что не вернется больше назад и по своему желанию не уляжется на диван заново! Он впрыгнул в свою комнату, захлопнул за собой дверь и прислонился к ней спиной, с замиранием сердца слушая приближающиеся шаги отца.
Когда шаги затихли в стороне и Васёк понял, что отец прошел в свою комнату, а вовсе не собирается ломиться к нему с криками, то выдохнул с некоторой долей облегчения. Конечно, еще не понятно папа оставил его уже в покое или нет, но во всяком случае сейчас мальчишка получил короткую передышку.
Некоторое время он напряженно вслушивался - а не возвращается ли за ним папа? Но было тихо. Васёк продолжая все еще хлюпать носом, вытер сначала лицо, потом, потерев место внушения, осторожно натянул штаны. Сердце мальчишки уже не ухало, возвращаясь к своему обычному ритму, почему то дрожали коленки и Васёк, оторвавшись от дверей, подошел к кровати и улегся на нее боком, отвернувшись к стенке.

[Иннокентий Орлов]

Наталью я заметил не сразу, наверное потому что качели мелькали так быстро, что узнать ее я смог только по волосам и одежде. На площадке еще крутилась наша привычная дворовая малышня с бабушками и дети постарше, но Наташа качалась в гордом одиночестве. Что ж, может оно и к лучшему. Хоть кто-то из детей может действительно по совести задуматься о произошедшем! Представляю, как бы я расслабился на балконе, если бы сейчас увидел племянницу беззаботно резвящуюся во двре с соседскими детьми . Я заметил, что напрягся даже от одной этой мысли и приказал себе успокоиться, потому что в действительности Наталья не давала ни единого повода злиться.
Не знаю, сколько прошло времени, но когда мои локти начали болеть из-за давления от металлических, облупившихся перил, я решил, что пора возвращаться в квартиру. Из спальни не было слышно ни звука, как впрочем, и из коридора или гостиной, когда я вернулся туда. Разумеется, Василий не ждал меня на диване. Я посмотрел на ремень. Не прихватить ли его с собой на дальнейшие поиски? Припоминая вид Васькиного зада, я склонялся к выводу, что пожалуй не стоит, но то, что на самом деле за такой проступок он получил всего ничего и воспитательный разговор мы еще не закончили, заставляло думать иначе. Внезапно я увидел себя со стороны, стоящего посереди гостиной с руками на поясе, глядящего на ремень глазами какого-то маньяка и почувствовал укол совести. Как же невероятно глупо! Не задумываясь больше ни на секунду, я оставил предмет гардероба и орудие воспитания по совместительству лежать на диване и уверенным шагом прошел в Васькину комнату.
Такой картины следовало ожидать.
-Василий,- негромко, но надо признать не очень ласково окликнул я сына.

[Васёк]

Васёк с замиранием сердца, еще издали услышал папины шаги и теперь был в растерянности - что же дальше? Куда идет папа и что он намерен делать? Шаги затихли в гостиной и через некоторое время возобновились снова, приближаясь к дверям его комнаты. Васькино сердечко снова забилось в учащенном темпе. Скрипнула дверь. Мальчишка мелко вздрогнул.

-Василий,- негромко, но надо признать не очень ласково окликнул я сына.

Он не пошевелился. И ничего не ответил. Хотелось притвориться спящим или даже..не живым, как это делают животные в момент опасности.

[Иннокентий Орлов]

Сын притворялся спящим, но я знал, что прекрасно меня слышит, как никогда раньше.
-Василий. Повернись уже ко мне,- разговаривать со спиной меня совершенно не прельщало.

[Васёк]

-Василий. Повернись уже ко мне,- разговаривать со спиной меня совершенно не прельщало.

Ваську не хотелось поворачиваться, не хотелось разговаривать, не хотелось смотреть на папу. Ему хотелось запихнуть голову под подушку, да еще и укрыться сверху одеялом, чтоб ни один, даже самый тихий звук туда не проник.
Но папа ждал и Васёк, не торопясь стал подниматься с кровати. Как только он оказался лицом к отцу, в первую очередь посмотрел на его руки - в папиных руках ничего не было. Потом его взгляд скользнул выше и остановился на отцовском подбородке. Мальчишка ничего не спросил, а ждал что ему скажет папа. Мелькнула мысль, что надо было смотаться на улицу, но с красными зареванными глазами Васёк ни за что бы там не появился. Начнутся расспросы и разговоры, ненужные. Бабульки на лавочках не пропустят такой шанс - обсудят все в красках. Еще и сами чего-нибудь понапридумывают.

[Натка]

У Натки на душе было ужасно муторно. Ничего не хотелось. Нет, хотелось. Хотелось, чтобы за ней скорее приехали и забрали! Или нет?.. Дядя всё расскажет?..
И ещё было жутко неуютно от мысли о том, что брата наказали... и теперь... Как вот он теперь себя будет чувствовать, когда она вернется? И как она будет себя чувствовать?.. Так хотелось, чтобы всего этого не случилось!

Ната не замечала, что раскачивается всё сильнее и сильнее.

[Иннокентий Орлов]

-Я тебя отпускал?- неожиданно для самого себя спросил я. Почти всегда я обдумывал я свои действия, прежде чем их совершить, и свои слова, прежде чем их проговорить, но сегодня выдался необычный день. Необычный и неприятный для всех нас.

[Васёк]

-Я тебя отпускал?

Вот тут Васёк вскинул на папу взгляд и невольно попятился. Папа еще не собирается его прощать? Может хватит уже? Он больше ни за что не пойдет туда, на диван! Ни за что!
- Нет! Не отпускал! - с отчаянием выкрикнул он, глядя отцу в глаза и вцепится в резинку своих штанов. - Я туда не пойду больше! - его пальцы мертвой хваткой держались за ткань, до побеления кожи. Васёк пятился до тех пор, пока не ударился о свой собственный стол. Отступать было дальше некуда! - И вообще, - еще громче выкрикнул он. - Пороть детей - непедагогично!!!

[Иннокентий Орлов]

Вот тут Васёк вскинул на папу взгляд и невольно попятился. Папа еще не собирается его прощать? Может хватит уже? Он больше ни за что не пойдет туда, на диван! Ни за что!
- Нет! Не отпускал! - с отчаянием выкрикнул он, глядя отцу в глаза и вцепится в резинку своих штанов. - Я туда не пойду больше! - его пальцы мертвой хваткой держались за ткань, до побеления кожи. Васёк пятился до тех пор, пока не ударился о свой собственный стол. Отступать было дальше некуда! - И вообще, - еще громче выкрикнул он. - Пороть детей - непедагогично!!!

Двух с половиной шагов хватило, чтобы очутиться рядом с Василием.
- Ах непедагогично?! - моя раскрытая ладонь столкнулась с его шеей с такой силой, что у меня у самого чуть ли не зазвенело в ушах. Яйцо курицу учить вздумало! А я тем временем угрызениями совести терзаюсь. Оправдания ему выискиваю. Так мне и надо! Что вырастил - то и имею!
- Ну, ничего, - слегка выпустив пар, процедил я сквозь сжатые зубы, - о педагогике мы и здесь можем поговорить. Сейчас мы все как следует обсудим, - я огляделся в поисках нового орудия внедрения жизненной науки, но на глаза не попалось ничего, кроме теннисной ракетки, сиротливо забытой в дальнем углу. Ее вид немного меня отрезвил. Хотя, наверное, не столько вид ракетки, сколько внутренняя готовность за нее действительно схватиться. - Ты считаешь, что ваши сегодняшние подвиги очень педагогичны?

[Васёк]

Двух с половиной шагов хватило, чтобы очутиться рядом с Василием.
- Ах непедагогично?! - моя раскрытая ладонь столкнулась с его шеей с такой силой, что у меня у самого чуть ли не зазвенело в ушах.

Когда папа стал шагать к нему так быстро у Васька возникло только одно желание - зажмуриться. Когда так страшно всегда хочется закрыть глаза, в надежде на то, что это страшное пройдет стороной. Или убежать подальше. Но сзади Васька был стол, а впереди папа. Тут не убежишь. И закрывать глаза мальчишка не стал, лишь еще немного отклонился назад, насколько это было возможно.
Удар обжег шею. Васёк дернулся, коротко пискнул и схватился за то место, которое , казалось, полыхнуло.

- Ну, ничего, - слегка выпустив пар, процедил я сквозь сжатые зубы, - о педагогике мы и здесь можем поговорить. Сейчас мы все как следует обсудим, - я огляделся в поисках нового орудия внедрения жизненной науки, но на глаза не попалось ничего, кроме теннисной ракетки, сиротливо забытой в дальнем углу. Ее вид немного меня отрезвил. Хотя, наверное, не столько вид ракетки, сколько внутренняя готовность за нее действительно схватиться. - Ты считаешь, что ваши сегодняшние подвиги очень педагогичны?

Васёк не только видел, но и каждой клеточкой своей кожи чувствовал бешенство отца. Так на него папа еще никогда не злился! Слова, которые слетали с отцовских губ уже не доходили до мальчишки. Ему стало казалось, что воздух, который находиться между ним и папой сейчас заискриться и вспыхнет, как это бывает при коротком замыкании. Все это было так не обычно, что Васёк неожиданно понял - он будет сопротивляться. Где -то там, в глубине его души, что-то подсказывало ему, что сейчас надо вести себя по другому - снова начинать просить прощения, давать обещания и умолять папу ему поверить и простить. Но та ярость, которая исходила от отца невольно завладели и им тоже. Васёк, набычившись, в упор наблюдал за папиными действиями.

[Иннокентий Орлов]

Васёк, набычившись, в упор наблюдал за папиными действиями.

Глядя на перемены в лице и, соответственно, настроении сына, я с трудом сдерживал себя, чтобы не ударить его снова или не схватиться-таки за эту некстати попавшуюся на глаза ракетку.
-Есть что сказать?- после продолжительной и напряженной паузы мой голос прозвучал в насыщенном враждебностью воздухе несколько глухо.