Вам и не снилось

[Юрий Васильевич]

- Я вылезу, отойдите!

Уходить я никуда не стал, лишь немного отступил в сторону, чтобы не перегораживать проход и с замиранием сердца смотрел внутрь. Шуршание, и вот какая-то тень... Я не стал дожидаться пока увижу Диму, точнее даже край Димы, просто протянул руку, чтобы он мог ухватиться, как только покажется.

[Дима Соловьев]

Дима ухватился за протянутую руку своей левой и, почувствовав, что его вытягивают, рванулся сам. Мальчишка вылетел как пробка из бутылки, поскользнулся, грохнулся на колено, не отпуская руки взрослого, пачкая и так вымокшие камуфляжные штаны, поднялся, тяжело дыша приоткрытым ртом, подслеповато щурясь. Пошатнувшись, как пьяный, он мягко врезался боком в физрука.
- Нормально. Нормально, - пробормотал Юрию Васильевичу и Кате, которую наконец увидел.

[Катя Симонова]

Когда операция по спасению Соловья началась, Катя, как и было велено, отошла в сторону. Совсем уходить не стала, а просто встала на краю ямы. Помочь сейчас она ничем не могла, поэтому ей оставалось только наблюдать, как ловко Юрий Васильевич справляется с ситуацией. Вообще, в настоящий момент классный руководитель казался ей каким-то супергероем, готовым в любую минуту придти на помощь.
Но все же, ей было немного тревожно за Димку, особенно, когда Юрий Васильевич потянул бревно. В голове даже мелькнула мысль: "А вдруг?! ", и девочка закрыла глаза от страха.
А открыла она их только когда услышала голос друга:

- Нормально. Нормально, - пробормотал Юрию Васильевичу и Кате, которую наконец увидел.

Перед ней стоял Соловей, немного потрепанный, но целый и невредимый.

- Димка, слава Богу! - от радости она больше ничего не могла сказать.
Затем, Катя с благодарностью посмотрела на физрука.
- Юрий Васильевич, вы... супер!

[Юрий Васильевич]

Пошатнувшись, как пьяный, он мягко врезался боком в физрука.
- Нормально. Нормально, - пробормотал Юрию Васильевичу и Кате, которую наконец увидел.

Как только Дима принял вертикальное положение, я притянул его к себе и обнял, как обнял бы собственного ребёнка. Наверное, я сделал это крепче, чем стоит, предварительно не поинтересовавшись ушибами и ссадинами, но напряжение было настолько сильным до этого момента, что мне просто необходимо было прижать к себе мальчишку и почувствовать, что он живой, тут, рядом, дышит... В этот момент я, не особо верующий, готов был прокричать "Господи, спасибо".

- Как ты меня напугал, - немного дрогнувшим голосом сказал я, выпуская Диму из объятий. Краем уха я слышал Катины восторженные возгласы, но внешне никак на них не отреагировал.

[Дима Соловьев]

Дима, всегда старающийся выглядеть старше и круче, больше всего пекущийся о независимости, просто уткнулся лбом в плечо Юрия Васильевича и часто задышал. В горле стоял комок, и мальчишка не мог ничего сказать, не мог даже поблагодарить за спасение и учителя, и Катю. Наверное, впервые Димка увидел физрука в таком состоянии, но он и сам был совсем не тот, что обычно.

Всё ещё щурясь, часто моргая, Дима оглянулся на полуразрушенный блиндаж. Ого, какие бревна! Если бы хотя бы одно из них там...ему по голове... Да даже если бы Катя не привела сюда физрука, если бы он чудом тут не оказался...

Димку начала бить крупная дрожь. Пока он сидел в блиндаже, пока ждал, освобождал ногу, выбирался - он держался. А сейчас мальчишку вдруг так накрыло, что он ухватил себя за локти, но его всё равно трясло и зубы постукивали.

Мелькнула мысль, что могут подумать, будто ему плохо, и Дима замотал головой:
- Я н-н-нормальн-но. Он-но сам-мо. С-с-спасиб-бо.

Он не находил слов и не знал, как унять эту противную дрожь. Всё стоял в яме и смотрел то на блиндаж, то на Катины ноги, то на плечи Юрия Васильевича - то, что было перед глазами.

[Катя Симонова]

А Катьке не оставалось ничего другого, как смотреть на эту умилительную сцену, когда Юрий Васильевич прижал к себе Соловья, а Димка уткнулся носом в плечо физрука Кате даже показалось, что Дима плачет.
- Прямо как в голливудских фильмах, - подумала девочка, - хэппи энд, блин! Только полицейских мигалок не хватает!
Глядя на все это, она сама чуть не разрыдалась, но вовремя опомнилась - нечего тут сырость разводить.
- Эй! - позвала она Диму, - иди сюда!

[Юрий Васильевич]

Димку начала бить крупная дрожь. Пока он сидел в блиндаже, пока ждал, освобождал ногу, выбирался - он держался. А сейчас мальчишку вдруг так накрыло, что он ухватил себя за локти, но его всё равно трясло и зубы постукивали.

Мелькнула мысль, что могут подумать, будто ему плохо, и Дима замотал головой:
- Я н-н-нормальн-но. Он-но сам-мо. С-с-спасиб-бо.

Я понимал, что трясёт Диму не от холода, а от того, что нервное напряжение спадает, но чисто инстинктивно хотелось его согреть, потому что что он, что Катя, похоже промокли до нитки.

- Эй! - позвала она Диму, - иди сюда!

- Погоди, Катя, сейчас мы его немного согреем, - я расстегнул спортивную кофту и снял, оставшись в футболке. На улице было не холодно, несмотря на то, что на солнце и намёков не было. - Давай-ка, снимай всё сверху и натягивай это, а заодно рассказывай где болит, - может если его занять разговором, он сможет немного расслабиться и переключиться на дела насущные с того, что ему пришлось пережить. Да и в любом случае надо было узнать про возможные травмы.

[Дима Соловьев]

Дима застеснялся. Под дождём они вымокли оба с Катей, потом девочка ждала его у блиндажа, а теперь куртку предлагают ему? Дима считал, что раз серьёзных травм у него нет, то и поблажки не положены. Пока Юрий Васильевич снимал куртку, Соловей со второй попытки взобрался к Кате.

Мальчик отрицательно помотал головой.
- Мне не холод-дно. М-может, вы лучше курт-тку К-Кате? Она вым-мокла вся, стояла снар-ружи.

Дима старался игнорировать дрожь, которая еще владела его телом.

[Катя Симонова]

Честно говоря, Катька и сама промокла насквозь, но она хотя бы не дрожала от холода, как Дима.
Она решительно помотала головой:
- Я в порядке, а вот тебе надо согреться. И ни капельки я тебе не поверила, что тебе не холодно, понял?! Давай, делай, что тебе велят, а то простудишься.

[Юрий Васильевич]

- Дмитрий! - мой тон резко изменился. - Я не спрашиваю, что мне делать лучше или хуже, я говорю, что сейчас нужно сделать тебе. Это раз. А два - я тебе задал вопрос и жду на него ответ!

Катя на вид выглядела совершенно нормально. Да, мокрая, но это сейчас было не главное, а вот Дима... То ли с ним было всё в полном порядке и бунтарь внутри поднял голову, то ли так действовал шок. Я пока не определился, а от этого многое зависело...

Я легко выпрыгнул из ямы и опять протянул мальчишке спортивную кофту.

[Дима Соловьев]

Дима не понял ни реакцию Кати, ни реакцию Юрия Васильевича. Но он слишком устал, чтобы спорить. Окрик "Дмитрий" подействовал как щелчок хлыста. Мальчишку будто на миг выдернули из тумана мыслей и чувств.

Дима посмотрел на Катю, на физрука, ничего не понял, но решил, что ничего страшного от него не требуют. Мальчишка скинул на траву мокрую куртку и на неё же положил тёмную влажную футболку. Тело покрылось мурашками - все же он прилично просидел без движения в мокрой одежде, а теперь оказался полураздетым.

На правом плече наливался здоровенный, чуть не до локтя синяк. А больше, кроме мелких ссадин и синячков, ничего и видно не было.
- Не кричит-те на м-меня, - попросил Дима, принимая спортивную куртку и поскорее надевая её. Она была большая, мальчишка сразу утонул в ней, и тёплая, уже нагретая.
- Спасибо. Я цел. Ничего н-не болит.

Дрожь, наконец, начала потихоньку униматься. Но мальчику казалось сейчас, что у него все хорошо, даже про плечо он почему-то не подумал. Он вообще не успел переключиться и видел только, что физрук снова кричит и сердится на него, не понимая, за что. Всё же учат, что о девочках надо заботиться, что он сделал не так?

[Катя Симонова]

- Дмитрий! - мой тон резко изменился. - Я не спрашиваю, что мне делать лучше или хуже, я говорю, что сейчас нужно сделать тебе. Это раз. А два - я тебе задал вопрос и жду на него ответ!

Мда... Судя по перемене в голосе, Юрий Васильевич начал сердиться. И как это у него получается? Только что он казался таким добрым и заботливым, и вот нате вам.
Не успела Катька подивиться переменам настроения физрука, как ее удивил уже Соловьев. Слава Богу, что он не стал спорить с Юрием Васильевичем насчет куртки.

- Не кричит-те на м-меня, - попросил Дима, принимая спортивную куртку и поскорее надевая её. Она была большая, мальчишка сразу утонул в ней, и тёплая, уже нагретая.
- Спасибо. Я цел. Ничего н-не болит.

Отвернуться Катя не успела. Когда Соловей снял с себя футболку, она увидела у него на плече огромный синяк.
- Фигасе! - в ужасе прошептала девочка. И он еще утверждает, что ничего не болит!
Все мальчишки одинаковые! Хотят казаться героями, а зачем, спрашивается?!

[Юрий Васильевич]

- Не кричит-те на м-меня, - попросил Дима, принимая спортивную куртку и поскорее надевая её. Она была большая, мальчишка сразу утонул в ней, и тёплая, уже нагретая.
- Спасибо. Я цел. Ничего н-не болит.

- Я даже не начинал кричать, - ответил я мальчишке. Вроде должен был меня слышать во всей красе, когда надо было крикнуть, чтобы услышали все в спортзале или шумном бассейне. А это так, лишь небольшая строгость в голосе.

Дальше я некоторое время молча наблюдал за тем, как мальчишка переодевается. Мне не было видно всю его правую сторону, но синяк от внимания не ускользнул. Сейчас я внимание на этом заострять не стал, всё равно никак помочь я ему тут не мог.

Прежде чем уйти, я спрыгнул обратно в яму и запихал бревно в открывшийся лаз, закрывая проход:
- Чтобы не было больше ни у кого соблазна рискнуть своей жизнью и проверить что там, - прокомментировал я. После чего выбрался, подхватил Димины мокрые вещи и кивнул в сторону берега:

- Так, товарищи пираты затерянного острова, - процитировал я записку, - давайте-ка уже отправимся в обратный путь, пока вы ко всему прочему не простыли.

[Дима Соловьев]

После глухой тишины блиндажа все звуки казались громче и свет ярче, потому Соловей только пожал плечами. "Зачем вообще кричать?" - подумал он, переодеваясь.

Дима посмотрел на Катю после её возгласа, потом на наливающийся синяк.
- А, синяк, да. Болит, - констатировал факт Дима, словно внося поправки в неполную ревизию. Потереть он не решился, вспомнив, как заболело плечо, когда он случайно тронул его в блиндаже.

Когда Юрий Васильевич замуровал вход, мальчик даже вздохнул облегчённо. Нафиг, не надо, чтоб ещё кто-то испытал то же, что он. Хорошо ещё, что клаустрофобией не страдает!

А физрук тем временем процитировал письмо.
- А откуда вы знаете про пиратов? Вы нашу бутылку нашли? - Дима удивился и даже обрадовался. Значит, сработало! Как в книгах и фильмах!

[Катя Симонова]

Прежде чем уйти, я спрыгнул обратно в яму и запихал бревно в открывшийся лаз, закрывая проход:
- Чтобы не было больше ни у кого соблазна рискнуть своей жизнью и проверить что там, - прокомментировал я.

С этим Катя, как и Дима, была абсолютно согласна. Нефиг туда лазить!

Так, товарищи пираты затерянного острова, - процитировал я записку, - давайте-ка уже отправимся в обратный путь, пока вы ко всему прочему не простыли.

Несмотря на то, что с ними произошло, Катьке очень не хотелось покидать остров. Она бы с удовольствием осталась здесь еще не надолго, но спорить с Юрием Васильевичем она не решилась, к тому же она все-таки вымокла вся до нитки, и сейчас ей было холодно, так что от чашки горячего чая она бы не отказалась.
Стоп! Пираты затерянного острова?! Но как он узнал?!
- А правда, Юрий Васильевич, как вы узнали, что мы здесь? - спросила девочка, оглушительно чихнув при этом.