Николай Александрович писал(а): - Мы не закончили!
Я ещё крепче прижал Колю к столу.
Нику уже начало казаться, что он никогда не разогнется и не отлипнет от этого стола... Наверное его по нему так и размажут!..
Мальчишка немного пошевелился и затих, как пойманный кролик, хотя поймали его уже давно.
Николай Александрович писал(а): - За откровенное хамство и распущенность ты сейчас будешь наказан отдельно. Ещё десять раз!
От такого приговора сердце, опять как у кролика, ушло в пятки и там вроде бы перестало биться совсем. Еще десять раз?!
Нику показалось, что голова у него стала какой-то невесомой, и это было совсем неприятное чувство... приятного в этой ситуации вообще не было. Руки непроизвольно сжались в кулаки, да и сам мальчишка весь подобрался, не смотря на то, что еще минуту назад ему казалось, что у него больше нет никаких сил.
Николай Александрович писал(а):[Я]... немного наклонил голову, помедлил, затем решительно замахнулся и пребольно хлестнул Лилова прутьями аккурат по черте, соединяющей его попу с ногами. *ВЖИК!*
-
Аааайяяяй!!- никакая подготовка не помогла и не могла помочь, и чтобы удержать руки на месте мальчишка начал активно переминаться с ноги на ногу, то и дело стараясь опуститься на пол. Глаза вновь застелили слезы, а из груди вырвались наружу чувственные полу-хныканья полу-рыдания.
Николай Александрович писал(а): - При мне ещё ни один ученик не позволял себе столь гнусное поведение!
- розги с силой повторили предыдущий удар...
*ВЖИК!*
-
Я больше не бу-ааааа!!
- Ник постарался вставить несколько слов, но не успел сделать это прежде, чем прутья легли поверх свежих следов, оставленных ими же несколько секунд назад. Рев и уже истеричные всхлипы продолжились с новой силой и хотя легкие уже устали, а горло раздирало, по сравнению с болью в заду эти неудобства оставались почти незаметными. Нику с лихвой хватило наказания за непослушание, он с трудом вытерпел его, надеясь, что вскоре мучения закончатся и он сможет как-нибудь избавиться от ощущения, что каждая полоска на его попе, а теперь уже и ногах, вспыхивает заново каждую секунду, будто ее только что нанесли...
Но Николай Александрович никак не останавливался...
Николай Александрович писал(а): - Толкать женщину?! Орать на неё?!
Что это такое, я тебя спрашиваю?!!
*ВЖИК!*
Удары накладывались один на другой.
*ВЖИК!* *ВЖИК*
Под попой уже всё опухло и на глазах налилось сочным вишнёвым цветом...
Не в состоянии ответить, хотя ответов кажется совсем и не ожидалось, мальчишка заходился криками, уже совершенно себя не контролируя и кажется пытаясь заглушить боль собственными воплями. Ему даже не верилось, что все это действительно происходит, и в то же время больно было так, как точно не могло бы быть ни в одном сне или выдумке. Каждый новый удар напоминал о реальности событий и, не сумев больше бороться с ней, Ник снова прикрылся руками, вопреки всем угрозам. Как ни странно, слезы у него еще не кончились, да и кричать он тоже не перестал, хотя удары вроде бы прекратились. На ощупь казалось, что полоска под попой куда-то испарилась и на ее месте теперь был какой-то пугающе вздутый бугор, до которого и дотрагиваться-то было больно, но Ник рассудил, что лучше он сам прикоснется руками, чем Николай Александрович прутьями. Мальчишка топтался на месте, поджимая пальцы ног внутри кроссовок и чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.
Поначалу он испугался, что вот-вот произойдет страшное, но быстро понял, что ему не плохо по-настоящему, просто он устал, ему жарко, больно, мокро от слез и он почти не может сдвинуться с места... Разогнуться бы хоть на минуточку!
- М-можно мне в т-туалет?..- заикаясь от рыданий неожиданно для самого себя попросил он.
Вернее сказать, умом он склонялся к тому, что все действительно очень плохо, но только никак не желал действительно поверить в это, да и не хотел. 
Все равно он не надеялся, что ему разрешат, и даже не хотел или боялся услышать ответы. С каждым шагом он все больше жалел, что зря раскрыл рот... но до туалета было недалеко и очень скоро он оказался прямо у раковины, где волнующие мысли отошли на задний план. Ник включил воду и принялся шумно сморкаться, время от времени корчась, похныкивая и вытирая льющиеся от жалости к самому себе слезы.