Все мольбы натыкались на каменную непреклонность директора. А этот вопрос и вовсе заставил вздрогнуть. Девочка побледнела, потом покраснела, потом снова сильно побледнела. Воспоминания моментально смешались с её нынешним страхом, утроив его. Майка итак уже практически ревела, отчётливо представляя себе, как довыбирает эти проклятые розги и как её ими отлупят, хорошо посчитав количество прутьев и с ужасом представляя, какое наказание её ждёт.
А Николай Александрович заставил ещё сильнее переживать, безжалостно спросив - помнит ли она. Конечно помнит...

Это когда она додумалась исправить свои оценки... подделав их. Только в тот раз не в дневнике, нет. В официальном документе.

И по какому предмету она, стащив журнал, исправила оценки, Майка тоже отлично помнила.

За это ей тогда так всыпали, что она до сих пор пальцем боялась до журнала дотрагиваться.
Майка посмотрела на Николая Александровича несчастными глазами, испуганно мотая головой. Не надо, она не хочет это вспоминать. Потом опустила голову, не находя в себе ни желания, ни сил произнести в ответ ''да''.
